Сенная площадь была бойким торговым местом, почти не затронутым свойственной Новому порядку сегрегацией. Представители всех классов общества чувствовали себя здесь вольготно. Дамы и господа охотно торговались с продавцами, нередко переходя на не вполне рафинированную лексику — война способствовала упрощению нравов. Продавали тут все, от спичек до старинной церковной утвари. Городовые вроде присутствовали, но позевывали, документов ни у кого не проверяли, от торговых рядов демонстративно отворачивались. Едва ли со всей этой коммерции в казну поступали хоть какие-нибудь налоги. Саша подозревала, что если чуть углубиться в лабиринты рынка, можно разыскать и оружие, и поддельные документы. Но с легендой добропорядочной мещанки проверять это ей было не с руки.

— Красавица, купи часики, жених век благодарен будет, крепко полюбит и не бросит ни за какие коврижки, — подскочил к Саше бойкий вихрастый парень. Пара десятков модных наручных и устаревших карманных часов были закреплены с внутренней стороны его пальто, которое он распахнул с готовностью.

Красавицей ее называли только тогда, когда отчаянно стремились ей что-то продать.

— Да у тебя, голубчик, небось половина часов поддельные, а другая половина — ворованные, — усмехнулась Саша.

Парень осклабился и растворился в толпе.

В книжной лавке было прохладно и тихо. Саша приветливо улыбнулась дремлющему у входа кассиру и прошла в зал. Книги здесь стояли прямо на стеллажах, так что любой мог взять их в руки и полистать. Немногочисленные посетители пользовались этой возможностью вовсю. Некоторые, кажется, просто читали бесплатно в свое удовольствие, и это не вызывало никаких нареканий.

Литература, к удивлению Саши, четко разделялась на мужскую и дамскую, будто нижнее белье. Пожав плечами, Саша направилась к разделу для дам. Поставила сумку на пол и взяла в руки первый попавшийся яркий томик. На обложке белокурая девица в парадном платье позапрошлого века млела в объятиях знойного красавца на фоне мачт, парусов и плохо нарисованного океана. Саша открыла книгу на середине и уже через пару минут не могла поверить, что в самом деле читает этот напечатанный черным по белому текст.

В Красной армии, как и в любой армии в человеческой истории, ходила по рукам порнография — обычно в виде рисунков, но по мере роста грамотности солдат даже и как текст. Когда солдаты совсем переставали делать вид, будто прячут ее от комиссара, приходилось изымать. Так что всякой похабенью Сашу было не удивить. Шокировала не откровенность постельных сцен сама по себе, но то, что почти все они проходили с применением насилия, без согласия женщины. И это подавалось автором как что-то хорошее, приятное и правильное. Саша глянула на последнюю страницу в надежде, что героиня жестоко отомстит насильнику или хотя бы освободится от его власти, но там парочка уже успела пожениться и выбирала имя первенцу. Саша взяла другую книгу. Там описывалось примерно то же самое, только с шутками и прибаутками.

На войне творится много всякой мерзости, но восторженные описания таких вещей на превосходного качества бумаге были мерзостью уже какого-то другого плана. Саша поставила книги на место — захотелось вытереть пальцы — и перешла в отдел для мужчин, вроде бы это не возбранялось. По центру здесь стоял обширный шкаф с приключенческой литературой. Саша приободрилась, приключения она любила. Обложки обещали истории про разные времена и страны. Саша пролистала несколько книг и с удивлением поняла, что герой в них почему-то один и тот же, причем у разных авторов, и это всегда наш современник, чудесным образом попавший в прошлое. Что-то подобное было обыграно Марком Твеном, а теперь, видимо, творческий метод ушел в народ.

Про времена и страны, где разворачивалось действие, авторы писали удручающе мало. Их больше интересовали успехи собственно героя, достигнутые через применение современных знаний и технологий. Герои создавали динамо-машины и работающие от них приборы из подручных материалов и все как один знали наизусть новейшие методики гнойной хирургии и родовспоможения. Иногда они оказывались в телах исторических деятелей прошлого и исправляли их ошибки. В любом случае у них все выходило на удивление легко. Окружающие смотрели им в рот и безусловно верили им. Саша пожала плечами. Она знала, что в прифронтовой полосе любого, кто вызывает хотя бы малейшее подозрение, бьют долго и больно. Оставалось загадкой, что же мешало этим невероятно талантливым героям реализовать себя в том времени, в котором они родились.

Листать однообразные истории скоро сделалось скучно, и Саша задумалась, что хорошо бы и у нее появился друг и союзник из будущего. Не страшно, если он не сможет создать всепобеждающее оружие или лекарство от всех болезней. Саша и современным-то вооружением своих бойцов обеспечить не могла в отрыве от промышленной базы. Важно, чтоб человек из будущего рассказал о мире, не знающем нищеты, неравенства, невежества и войн. Убедил ее, что сейчас все они сражаются не напрасно, с каждым днем все глубже увязая в этой проклятой гражданской войне, которой конца-края не видно…

Последний осмотренный Сашей шкаф содержал сборники заполненных бланков для игры в преферанс. Саша не поняла, кому это может быть интересно. Сама она любила при случае расписать пулю, но в чем радость читать о чужих играх?

Прошло уже больше условленных тридцати минут. Саша вернулась к своей сумке, оставленной возле раздела дамских романов, и взяла ее в руки. Сердце подскочило к горлу: сумка ощутимо потяжелела, словно туда положили пару небольших гирь.

Заставив себя не спешить, Саша взяла с полки пару дамских романов — тех, которые листала, или других, не важно. Чтоб прикрыть новое содержимое сумки, все они годились одинаково. Расплатилась, поболтала минуту с кассиром. Изо всех сил стараясь выглядеть нормально, вышла в суету Сенной площади.

Извозчика найти не удалось, и Саша решила идти пешком. До квартиры на Литейном, которую снял им Вершинин, было недалеко, но следовало пересечь Невский проспект. Саша пошла по вечно пустующей набережной Екатерининского канала. Миновала дом, где впервые встретила Щербатова. Узнала даже деревья, на которые смотрела тогда из окна. Удивилась слегка, что это все не вызывает в ней никаких чувств. Прошлые дела. Теперь другое важно.

На подходе к Невскому, возле Казанского собора, ее остановил пожилой усталый городовой.

— Добрый день, мадам, будьте любезны вашу сумку для осмотра.

Саша надеялась, что ей удалось не побледнеть слишком заметно. В эти неспокойные времена полиция имела право как требовать документы, так и досматривать личные вещи. Вот только ее сумку до сих пор не проверяли ни разу, и она уже привыкла к мысли, что прилично одетые дамы особых подозрений не вызывают. Но, видимо, у этого полицейского сработало то, что чекисты прозвали чуйкой. Опытные слуги закона по малейшим проявлениям нервозности нередко угадывали людей, пытающихся что-то скрыть.

Вот так ее афера сейчас провалится, даже не начавшись! Сумка вдруг сделалась невыносимо тяжелой, острая боль пронзила простреленное плечо. Саша быстро взяла себя в руки. Одно средство на такие случаи у нее было, хотя она не знала, сработает ли оно.

Постаралась взять нужный тон голоса и темп речи.

— Ой, господин полицейский, вы не подумайте, что это для меня, — быстрый высокий голос должен был вбиваться слушателю в голову, словно ржавый гвоздь, вызывая утомление и желание прекратить беседу как можно скорее. — Мы приличные люди и такими вещами не балуемся. Это для сестры моей двоюродной, Нюры из Покровска. Вы только представьте, Нюрка по такому сама не своя, вот и пересылаю ей, иначе не отвязаться от нее…

— Обождите секунду, дамочка, — полицейский утратил профессиональную вежливость. — Показывайте уже, что у вас там. И да замолчите же вы наконец, Христом Богом прошу!

Саша быстро настроилась на него и чувствовала, как он устал, как гудят его ноги и ноет желудок, как немилосердно жмут казенные сапоги. На какую-то секунду ей даже стало жаль его, беднягу. Но она продолжила повторять одни и те же фразы высоким голосом, добавляя головную боль к его страданиям: