А 'красную крышу' я превентивно заменил прозрачным официальным 'Фондом содействия калужской полиции'. И сам сделал в него первый взнос. На средства этого фонда мы закупали оборудование и снаряжение, которое не было предусмотрено бюджетом герцогства. В том числе и выдавали денежные премии самим полицейским за разгром банд.

Но тут мероприятие случилось знаковое, хоть и спонтанное, но политическое, по сути.

Эх, репортеров мало… Только от нашей городской газеты 'Калужская правда'.

И фотограф только со штаба строительства крутится тут с помощником.

Дальше были речи в медный рупор. И все равно слова, произнесенные с импровизированной трибуны, ветер относил в сторону подрагивающего на расчалках воздушного судна.

Залез я и сам на эту трибуну дирижировать действом.

Наш препод по философии в академии рассказывал как он во время перестройки, еще студентом, подрабатывал он ночным экскурсоводом у трех вокзалов в Москве. На автобусах. Поначалу он ставил 'весь автобус' посередине Красной площади и долго, часа полтора, рассказывал им разные вещи, которые они не могли знать из-за только что отмененной коммунистической цензуры. Но экскурсанты постоянно уходили чем-то недовольные. И вот как-то он провел эксперимент. Водил всю толпу по кругу, останавливал у каждой башни и давал кратенькую, не больше пяти минут, характеристику места. Времени и сил на это уходило меньше, а народ был доволен — им показали все!

Так и тут. Речь должен толкнуть каждый. Пусть даже все говорят одно и то же. Так даже лучше. Нам толпу не зажигать надо, а успокаивать. Она и так взбудоражена видом небывалого воздушного судна.

Все прошло, слава богу, прилично. Без эксцессов. Я держал речь последним, и она состояла из одних лозунгов как у Остапа Бендера в городе Удоеве. После моей последней фразы, что 'каждый имеет право не только на труд, но и на отдых' и что в городском саду сегодня весь день будет играть духовой оркестр горнострелковой бригады, толпа потянулась за новыми развлечениями в новое место. Тем более что там торговать едой и напитками никто не запрещал.

Официальный банкет провели в ресторане только отстроенной четырехэтажной железнодорожной гостиницы 'Экспресс'. Стояла она напротив недостроенного железнодорожного вокзала Калуги, через привокзальную площадь на 'благородной' стороне и была оформлена с ним в единый архитектурный ансамбль, в котором главной фишкой стали узоры из красного кирпича, как в здании Исторического музея на Красной площади земной Москвы. В перспективе как задумали мои архитекторы, так должны выглядеть все здания на этой площади.

Собственником 'Экспресса' выступала моя железнодорожная компания. Проект был стандартным для отелей моего мира уровня трех звезд, но здесь такая обстановка временного жилья была в новинку. Помноженная же на традиционную услужливость местного сервиса она давала просто великолепный эффект. Особенно при дефиците в городе любого жилья люксового класса. А тут даже швейцар на входе выглядел как камергер в парадном обличии. Весь в бороде и золотых галунах.

Рядом строили льготную гостиницу квартирного типа для инженеров-путейцев как в Будвице — 'Колесо'. Но ее уже в складчину со всех заинтересованных компаний, живущих с рельса. Внешне ее фасад ничем не будет отличаться от 'Экспресса', а вот внутри это обычный многоквартирный дом со всеми удобствами на четыре подъезда и закрытым чугунной решеткой двором с суровым дворником. Я помнил, как Элику раздражал проходной двор такой гостиницы в Будвице. Первый этаж на внешнем фасаде будет отдан магазинам, арендная плата с которых позволит уменьшить квартплату самим железнодорожникам. А дальше, кто захочет, тот сможет себе построить домик в поселке у разъезда, место на генплане для такого расширения мы оставили.

Герцог, когда я его попросил перерезать красную ленточку на входе, очень удивился такому обряду.

— Новый город, ваша светлость, новые обряды, — улыбнулся я, подавая ему золотые ножницы.

Обстановка была для герцога камерной. Гостей не более сотни. Никого 'с улицы'. Его свита, офицеры дирижабля, гости из Будвица и наш городской бомонд.

— Все речи мы уже сказали там. На летном поле, — заявил герцог, когда все расселись за большим столом поставленным 'покоем'. — Так что давайте просто выпьем за то, что наш новый город Калуга действительно стал портом всех трех транспортных стихий. За то, что благодаря энергии барона Бадонверта этот город становится не только нужным нашему герцогству промышленным центром, но еще и просто красивым местом. За тебя, Кобчик.

И герцог с удовольствием выпил им же привезенного с собственных виноградников зеленого вина.

Затем все проголодавшиеся сдерживая жадность, приступили к трапезе под журчащие звуки арфы.

Арфистку я выписал из Отогузии. Давно еще где-то вычитал, что в самых классных ресторанах Европы играет арфа, вместо пошлого вокально-инструментального ансамбля лабухов только давящего уши запредельной громкостью и собирающего мзду с захмелевших 'продолжателей банкета'.

Нет… Это место в моем городе будет особым. Кухня народов мира по дням. Столько классных кулинаров оказалось среди пленных. Грех было не воспользоваться. Надеюсь, что после войны хотя бы половина их останется здесь на постоянное жительство.

Ресторан рангом пониже планируется открыть и на самом вокзале. Зато круглосуточный.

Кроме герцога со свитой, которые ушли ночевать в свой поезд, всех разместили в отеле, благо места пока хоть отбавляй.

Проснулся среди ночи и вспомнил, что вот также я, после презентации 82-сильной паровой машины Урса вскочил под утро, вспомнив во сне, что читал как-то в интернете о самолете с паровым двигателем. Который летал!!!

И все срослось… Зря что ли заставлял я пленных с самого начала взлетно-посадочную полосу равнять.

На следующее утро первым делом, обобрав всех кого можно на рельсы, отдал приказ протянуть железнодорожную ветку до будущего аэродрома.

Одновременно построили там два ангара и ремонтную мастерскую.

Для большого ангара, куда предполагалось заталкивать ночевать дирижабль, место я также выделил, но к строительству его так и не приступали пока. Дирижабли — это уже вчерашний день. Хотя с двигателями Урса они могут получить здесь второе рождение.

Я не шибкий авиастроитель, но кое-что знаю, кое-что видел, до чего местным придется догадываться методом проб и ошибок, хуже того — катастроф.

Той ночь. Я, заботливо укрыв одеялом спящую Элику, пошел к себе на первый этаж в кабинет — чертить.

На эскизе получилось что-то похожее на самолет из кинофильма 'Служили два товарища'.

Сварная ферма из стальных труб с открытой гондолой. Двигательная группа по центру с толкающим винтом. Кабина впереди. Большие неубирающиеся колеса шасси. На хвосте скользящий костыль.

Биплан с двумя стойками с каждой стороны. Расчалки. Элероны из дерева. Обшивка — тонкая и прочная перкаль. Лак бы еще подобрать подходящий, чтоб не мокла.

В кабине речка управления костылем. Вправо-влево, вверх-вниз. Педали с тягами на хвост — к горизонтальному рулю. Тяги все из проволоки.

Из приборов только 'горизонт' есть. На дирижаблях такой стоит на вертикальном штурвале. И высотомер.

Жестко закрепленный 11-мм гочкизовский ручник по правую сторону от кресла. По левую — держатели для дисков. Наводить всем телом самолета придется. 11 миллиметров только потому, что только к нему есть у нас трассируще-зажигательные боеприпасы.

Прицел простой коллиматор, просто нарисованный на прозрачном стеклянном ветроотражающем козырьке. Пристреливаться придется заранее на земле на определенное расстояние.

Поглядел еще раз на эскиз. А что… в первую мировую таких аппаратов летали сотни. И у меня полетит. Не может не полететь.

Вот и все. На следующий день я создал группу энтузиастов на проект 'Уничтожителя дирижаблей'. Ребята все молодые, образованные идеей загорелись и пахали как проклятые.