Тисия поселилась в отеле 'Экспресс' заняв не самый дорогой, но и не самый дешевый номер — полулюкс. Удобства, предоставляемые отелем, ее просто потрясли. Ванна в номере, душ, ватерклозет и… горячая вода в любой момент из крана.

Щолич теперь каждый вечер после службы гонял в город на ручной дрезине. Тайком, как ему казалось, просачивался в ее номер, а утром таким же макаром утекал обратно на полигон. Как юнкер в самоволке право слово.

В промежутках между свиданиями помещица, пользуясь моим неосторожным обещанием, объехала весь будущий участок 'аристократического' квартала на набережной и вынесла мозги городским архитекторам, выбирая себе место для строительства новой городской усадьбы.

Лиха беда начало… За ней потянулись и другие люди из 'верхнего общества'. Сначала в ресторан при отеле, почтить своим вниманием роскошную свободную женщину, а затем, оглядевшись, и к городской недвижимости проявили склонность.

Калуга потихоньку становилась модным местом, и земля под строительство потихонечку стала дорожать. Быстрее чем строились новые дома и магазины.

Воспользовавшись своим правом, я часть участков законсервировал, а остальные стал продавать на аукционе. Строго поквартально. То есть пока не выкупят один квартал, другой не продается.

Набережную западнее железнодорожного моста пока специально не облагораживал, чтобы не впадали в соблазн. Да и участки там давно уже были распределены между своими.

Свою усадьбу я там строил с таким расчетом, чтобы видеть мост, но не слышать железной дороги. Ну, как строил…. забор поставил капитальный… и пока все.

В середине сентября в Калугу вернулся Вахрумка из инспекции работ изыскателей по будущей трассе железной дороги. Судя по его сияющему виду, тем что он увидел, остался доволен.

По устоявшейся привычке он попытался найти себе в городе жилье поскромнее, но будучи отловленный предупрежденными мною жандармами на вокзале, препровожден ими 'под конвоем' в отель. В номер 'люкс'.

Когда я его посетил с визитом, подполковник меня извел попреками, что он не такое большое жалование получает, чтобы так роскошно жить.

— Успокойся. В данный момент ты живешь здесь за счет программы строительства. Это не только твоя спальня, но и рабочий кабинет, — открыл я дверь в смежную с гостиной комнату.

Там все было приспособлено для бумажной работы. В том числе и 'инженерный центр Кобчика' — кульман, то бишь. И вся канцелярщина по полной программе. Садись и работай.

И пошел проводить экскурсию по номеру. Ох, и горд же я был в этот момент. Лучший отель в империи как-никак.

— В большой гостиной, — а она действительно была большой метров сорок квадратных, — можешь проводить совещания и приватные банкеты. Вход в спальню через холл, где санузел. Телефон проведут сюда через неделю, как запустят станцию. Завтрак, обед, ужин могут подать в номер, а можешь, и сам спустится в ресторан. По желанию. Также к твоим услугам Зал совещаний в отеле, Малый каминный зал и через неделю откроется большой конференц-зал. Большим концертом. Будут столичные знаменитости.

— Непривычно как-то… — гнул Вахрумка свою линию. — Неуютно. И убираться много.

— Убирать и менять постельное белье тебе будет горничная ежедневно. Денщик твой может спать в гостиной на диване, — пояснил я ситуацию.

— У меня вместо денщика чертежник, — ответил Вахрумка.

— Тем более.

Тут постучали в дверь, и подросток-рассыльный в форменной куртке отеля вкатил сервировочный столик.

— Садись, полковник, соловья баснями не кормят.

— Какого соловья? — не понял меня Вахрумка, глядя, как ловко пацанчик сервирует край большого стола гостиной.

— Птичка есть такая. Певчая, — пояснил я, готовый провалиться сквозь землю. Чуть не спалился. — Обувь, кстати, на ночь выставляй в коридор. Почистят. Входит в стоимость проживания.

Поднял себе настроение, глядя, как Вахрумка озадаченно таращится на трехспальное ложе под девизом 'Ленин с нами' в спальной комнате. Даже прогрессивный санузел не произвел на него такого впечатления.

— Ну, с приехалом… — поднял я бутылку с коньяком, после того как закрылась дверь за стюардом и разлил этот нектар десятилетней выдержки. — Рассказывай. Я не зря рельсы тут катаю?

— Не зря. Насыпь пленные положили хорошо, грамотно, не размоет дождями. Но почему она такая кривая? То туда, то сюда. Тех же рельс потребуется больше.

— На этой насыпи был всего один грейдер, два бульдозера и один скрепер. Больше выделить не могли. Все остальное пленные делали ручками, топая везде ножками. Посчитали, и оказалось, что вскрышные работы по равнению холмов да засыпка низин обойдется намного дороже. Это не считая фактора времени. Зато до предгорий нет ни одного участка уклоном больше трех градусов.

— Это я уже отметил, — ответил Вахрумка с набитым ртом. Рыбка, копченная уже в Калуге, была очень вкусна. Местный специалитет.

Две артели рыбаков из низовий поселились у нас на противоположном берегу. С утра они торговали на территории будущего Речного вокзала свежей рыбой, а после обеда уплывали на свой берег коптить то, что не распродали живьем и еще соревновались, у кого рыба будет вкуснее.

Архитекторы уже выходили ко мне с предложением часть территории около Речного вокзала отдать под крытый рыбный рынок. Я одобрил. Хоть ветеринарный контроль там будет, какой-никакой, и санитарный врач. Санитарную службу в городе мы сразу поставили 'на вырост'.

— Прокатный стан свой покажешь? — спросил Вахрумка. — А то про него все только говорят, но никто его еще не видел.

— Конечно. Как только так сразу. Пока там еще нечего смотреть. Монтируют люди большие железки с чугунными катками.

— Это правда, что твои рельсы будут целиком из литой стали?

— Правда.

— Но для гор нужен особый металл. Там климатические условия эксплуатации иные. Сварные рельсы можно было комбинировать как надо…

— Какой скажешь, такой металл тебе и отольем.

— Не может такого быть?

— Очень даже может. Шестьдесят тонн в сутки… пока.

— Почему пока?

— Потому что к Новому году запустим еще одну сталеварную печь. На тридцать тонн разовой плавки.

— А стрелки?

— Стрелки пока будешь брать в империи. Научимся их отливать здесь — будут местные. Так что считай, рассчитывай свои потребности. Стрелок, кстати, тебе потребуется меньше, потому, как насыпь сразу строили с расчетом на двупутку. До нефтеносного района. А там сам на месте покажешь, где ответвление в горы проводить будешь.

Вахрумка вытер губы салфеткой.

— Спасибо. Савва, все было вкусно. Давно так не ел.

— Небось, все сухомяткой перебивался в этой своей Отогузии?

— Нет. Питался из солдатского котла. С полевой кухни. У нас отдельного офицерского питания не было — излишняя роскошь. В горах немного свободного места. Тем более в таких диких как отогузские.

— Поел? Пошли на другой конец стола. Я тебе там сюрприз приготовил.

— Что это, — спросил Вахрумка, когда я перед ним раскатал чертеж.

— Рельсоукладчик. На платформе штабелем лежат готовые секции рельс, прикрепленных к шпалам на заводе. Над платформой горизонтальный кран, который берет готовую секцию с платформы и выносит ее вперед и опускает на насыпь. Остается только скрепить ее с уже уложенной секцией, проехать по ней вперед и вынести новую секцию.

— Занятно… — протянул Вахрумка. — а где будут монтировать такие секции?

— У меня на заводе, — улыбнулся я и поменял тему. — Я слышал, что тебе за горно-отогузскую дорогу дали Имперский крест.

— Я тоже слышал, — улыбнулся Вахрумка. — Только не торопятся что-то его мне давать. Звездочку на погон кинули и все. И вообще… первый раз, что ли меня к Имперскому кресту представляют?

И пошла опять бесконечная круговерть — совещания, заседания, инспекции по заводам, протокольные мероприятия во Дворце. Только я взял уже за правило воскресенья проводить дома. Во Втуце на горной стороне.