— Что конкретно предлагаете, полковник. Взять разъезд штурмом?

— Этого не требуется, майор. Нужно всего лишь взорвать выходные стрелки. И перебить телеграфный кабель. Я бы еще разбил снарядами водокачку. И отойти.

— Вы считаете, что после такой диверсии они на вас наступать не будут?

— Никак нет. Не будут. Сядет укрепрайон в круговую оборону в своих бетонных укреплениях, пока не восстановят им пути снабжения по железной дороге. Таким образом, с юга мы на время, требуемое для подхода республиканской резервной дивизии, будем в безопасности. Пощупать пощупают, но не более. На большее сейчас у них сил не хватит. Особенно если на юге кто-то устроил еще одну демонстрацию наступления.

— Я не знаю, что там творится на юге. Но на севере в пятидесяти километрах отсюда моя 'железная' бригада под руководством моего заместителя гвардии майора Вальда прорвала фронт. И в этот прорыв уже введен ударный кавкорпус Бьеркфорта.

Ох, и горд я был в этот момент.

— Разве это еще не вся ваша бригада? — удивился командир линейного полка.

— Нет. Здесь ли очень маленький ее огрызок. А так моя бригада это сорок броневых машин.

— Я тогда себе представляю, что там творилось вчера, — покачал головой полковник.

— А что скажет нам сапер про предложение пехоты? — перевел я стрелки на комбата.

— Восстановят все за один рабочий день. Плюс время на подвоз новых стрелок. Ликвидация водокачки серьезней, но опять-таки не критично. Паровозы так устроены, что могут заправляться водой через сто двадцать-сто пятьдесят километров. Будут заправляться на другом разъезде или станции только и всего. А вот паники нагнать можно. И обязательно дать телеграфистам сообщить всем о нападении на раъезд, чтобы паника пошла вширь по линии железной дороги.

— Пришлют бронепоезд, — буркнул командир приданого полка, — и отобьют они разъезд обратно. Легко. Там пушки морских калибров.

— Бронепоезд, — усмехнулся я. — Бронепоезд это хорошо.

— Чего уж хорошего? — хором спросили полковники.

— Насколько я понял по карте, там однопутка на рельсах?

— Именно так.

— Тогда легенда меняется… — припомнил я старый анекдот про чекиста и засмеялся.

За ночь выпал глубокий снег. Он полностью преобразил окрестный пейзаж, превратив его в рождественскую сказку. Голливудскую такую, не русскую и даже не огемскую, ибо леса, в которых я с трудом укрыл свои 'коробочки' далеко не дебри с буреломами. Они вырубались не одно столетие, но вырубались аккуратно, выборочно. Даже с некоторым эстетством. Аристократия в местном королевстве свои леса любила за их охотничью продуктивность, а сменившая ее буржуазная республика за полвека еще не успела все испохабить, как похабила все, до чего касалась ее рука. Вот и были эти леса больше похожи на парки. По крайней мере, никаких трудностей в преодолении этих 'лесных массивов' бронетехникой не было. И партизан в таких лесах не могло быть просто по определению. Им тут негде прятаться.

Но вот для того чтобы аэроплан мог сесть на ближайшее поле пришлось поработать 'артшурмам' своими бульдозерными отвалами, сгребая снег до земли. А землю еще и ровняя. И то я испугался, когда лейтенант лихо приземлился, скозлив пару раз на импровизированной взлетной полосе. На аэроплане не было предусмотрено посадочных лыж. Да и как их лепить на четырехколесную тележку?

Первый облет вероятного театра военных действий я сделал сам. Свой глаз — алмаз.

Подкрепления спешащее к республиканцам для ликвидации моего прорыва поспешали медленно воюя с аномальным для них снегопадом. И были еще далеко. День — полтора марша, а то и два. Не есть, не спать, тупо переставляя ноги…

По железной дороге запустив вертикальный столб сизого дыма, пыхтел черный паровоз, что большим красным отвалом откидывая налипший снег с рельсов. Шел он в сторону назначенного нами на заклание разъезда.

За ним на большом отдалении медленно двигался окрашенный мелом на клею тяжелый бронепоезд с четырьмя пятидюймовыми морскими орудиями в полубашнях. Сколько у него пулеметов с неба не разглядеть. На котле и крыше паровоза и башнях нарисованы параллельные черные полосы, имитирующие рельсы. Маскировка от злых дирижаблей-бомбардировщиков. Я бы тоже его проглядел, если бы из трубы не толкался в небо активный серый дым.

А еще дальше, километрах в пятидесяти от бронепоезда, чапал от разъезда обычный эшелон с крашеными суриком деревянными теплушками. Полнокровный пехотный батальон катит, не меньше. На открытых платформах четыре полевых пушки еще в летней раскраске. И вряд ли такой эшелон будет единственный. Но с этим проблема у врага. Оба разъезда забиты составами. Свободен только главный путь. И прежде чем нагнать войск, требуется разгрузить то, что ранее прибыло и отправить пустые вагоны обратно. А это время…

Вот они противник и гонят пехоту своим ходом по снежным завалам. От безысходности.

По первой прикидке собрали против нас для удара с юга не меньше пехотной бригады. Где-то четыре-пять полков на свежий взгляд. Терпимо. Я ожидал большего. Но видимо Вальд с Бьеркфортом остальные резервы республиканцев надежно сковали. Резервов тоже много не бывает. И если республиканцы давно научились их концентрировать в месте ожидаемого прорыва своей обороны, то эта тактика успешной была лишь до того момента когда прорывов стало больше одного. Спасибо тебе генерал Брусилов за пример для подражания.

Когда я сел на новом импровизированном аэродроме, то там меня поджидала шестерка егерей в белых маскхалатах и на лыжах. Принял я от них доклад об успешной диверсии на меридианной железной дороге, где они подорвали мост через лесную ручку после слияния с рокадой южного уса той железки, которую мы в данный момент оседлали.

А на севере Вальд резвится. И Бьеркфорт.

Написал боевое донесение.

Усадил в самолет летнаба с приказом добраться до Моласа и через него пробиться к фельдмаршалу. Нет у меня сил и средств двигаться к городу Карду, потому как придется отражать удар вражеской бригады, которая постарается подрезать основание нашего наступающего клина. Да и Вальду пока ничего не грозит, как это видится с неба. А оставшиеся в траншеях в полу окружении республиканцы сидят там тихо. Соответственно требовал для себя резервы, чтобы сохранить плацдарм, нависающий балконом на вражеский бетонный укрепрайон. Появилась реальная возможность его блокировать и оставить без снабжения. Пехота в траншеях это хорошо, а железная дорога лучше.

В общем доложил обстановку и затребовал уточнения боевой задачи.

Особо приказал дать от моего имени телеграмму на авиазавод в Калуге, чтобы оттуда пригнали еще один аэроплан, оборудованный посадочными лыжами. Зима всерьез началась. И не по железной дороге а своим ходом. Так быстрее выйдет.

Проводил самолет и стал готовиться к набегу.

Откровенно говоря, ночной снегопад мне всю малину изгадил. Приходилось на ходу умозрительно измышлять по карте танкоопасные направления. Глубокий снег сильно исказил местность.

И с засадами все не так хорошо как хотелось бы. По обе стороны железнодорожной насыпи лес был сведен метров на триста. Напрочь. Даже кустов нет. Эту полосу отчуждения железнодорожники давно под свои огороды приспособили.

Как я читал в интернете, еще на планете Земля, по опыту второй мировой войны вышло так, что первый враг бронепоезда — авиация, второй — танки. И только на последнем месте артиллерийская засада. Раздолбают рельсы спереди и сзади, обездвижат бронепоезд. Вот он уже и цель как в тире. И осталась бронепоездам только одна ниша — обеспечение безопасности перевозок в собственных тылах и противовоздушная оборона узловых станций. Ну, до нормальной ПВО тут еще как до Пекина раком…

А вот второй постулат мы обязательно проверим. А натюрель, так сказать. Пару-тройку мест я сверху высмотрел, где возможно бронекоробочки припрятать. А сейчас егерей послал проверить. Им на лыжах всяко быстрее, чем мне на гусеницах.