Тут наверху послышался топот копыт и я отскочила от трупа. Совсем об Августине забыла, а ведь он тоже представляет для меня немалую опасность.

Но это был не Августин. Вернее, не только он. В овраг спустились четверо конных, ведя за собой второго на хитро завязанной веревке. Она спутывала ему ноги, чтобы не мог делать широких шагов, затем стягивала руки, а заканчивалась скользящей петлей на шее, за которую его тянул всадник. Ловко.

По тому, как выглядели связавшие Августина люди, я сразу поняла — это валаренские маги. Как только не боятся по Мангре шастать? Хотя… С такими сильными магами никто связываться не станет. Это бедных ведьмочек легко поймать, а ребят с силой немереной пойди попробуй.

Один из четверых явно был старшим в команде. Он соскочил с коня и ткнул в меня пальцем:

— Ведьма?

— Ага.

— А этот? — он пнул труп Астольфа.

— С этим все, — односложно ответила я.

Действительно, пока суд да дело, жизнь в организме Астольфа прекратилась. Я попыталась найти в себе хоть каплю жалости и не нашла. Августин же смотрел на труп своего бывшего товарища с ужасом. Он не понимал, что произошло, но сообразил сразу: ему тоже не отвертеться.

Соскочивший с седла маг подошел ко мне, нагнулся, положил руку на голову, заглянул в глаза:

— Эй, девочка, ты держись! Не раскисай! Сейчас быстро поедем…

Он взлетел обратно в седло и подхватил меня одной рукой… Устроил за собой на крупе коня и обратился к своим спутникам: — Ребята, делимся. Тебе и тебе, — тут он ткнул пальцем в двух парней, — ублюдка зарыть, только вытащить из оврага: нечего этой падали чистую воду отравлять. Второго… А, тоже прикопайте где?нибудь рядом. Кому нужен этот тупой выродок?! Затем я вас буду ждать у переправы. Ты, — от ткнул в грудь третьего, — Со мной. Девочку надо поскорее отвезти к нашим женщинам, пусть займутся. У нее шок.

Конь Армандо достался отменный. Сильный, выносливый и быстрый. Слуга молодого герцога сказал, что зовут коня Брик, что на каком?то древнем языке означает "Кирпич". Очень подходящее имя для такой скотинки. Если бы кирпичи летали…

Конь спокойно пережил смену владельца. Взял у Армандо кусок хлеба, густо посыпанный солью, и на этом признание нового хозяина состоялось. Никаких закидонов, свойственных породистым коням, у этого замечательного представителя лошадиного племени не было. Седлать себя давал спокойно, сбросить не пытался, и вообще казался паинькой.

Армандо только опасался, что при таком флегматичном характере его не заставишь скакать с хорошей скоростью. Поначалу такое мнение оправдывалось. Ход у Брика был настолько ровным, что хоть засыпай у него на спине, а не хочешь — книжку читай. Каково же было изумление мага, когда следующая по дороге деревня показалась значительно раньше, чем он рассчитывал.

Плавный, ровный аллюр оказался еще и очень быстрым. Если так пойдет, то у него есть все шансы нагнать Дину. Похоже, девочка больше не плывет на неверном плотике, а идет пешком.

В деревенском трактире Армандо поел сам и накормил коня отборным овсом. Надо поощрить такого отличного скакуна. Прикупил у хозяина еды на два дня и торбу с овсом для Брика. Теперь можно двигаться без остановок.

Ночь он снова провел в лесу, опасаясь ночевать в деревнях, хотя мог бы и добраться до ближайшей. Тем более что там его поджидала неожиданная весть.

На деревенских улицах он оказался задолго до полудня, когда обычно все заняты по хозяйству и за воротами редко кого увидишь. Но на этот раз у какого?то небогатого дома ему встретилась большая толпа. Похоже, здесь собрались все жители деревни.

Любопытный Армандо не смог остаться в стороне. Ведя Брика в поводу, он протолкался в самый центр и увидел, что люди окружили четверых. Вернее, пятерых: здорового мужика с кудлатой бородой, молодую женщину с крошечным младенцем на руках (это их он посчитал за одного), тетку средних лет с неприятным испитым лицом и мальчишку лет десяти, жавшегося к ногам мужика, вероятно, отца.

Мужик и молодая мать стояли молча, мальчишка тоже молчал, хоть и трясся от страха, а тетка стояла в боевой позе, готовая сожрать любого, кто на нее пойдет.

Рядом с ними переминались с ноги на ногу два вооруженных копьями парня в мундирах стражников и толстенький коротышка в хорошем, дорогом платье. Начальство. Скорее всего, староста деревни. Напротив них стояла высокая, тощая особа неопределенного возраста и, направив на тетку свой указательный палец, визжала:

— Ведьма она, ведьма! По закону полагается, так хватайте ее!

Толстячок страдальчески скривился.

— Успокойтесь, любезная Васила. Вы всполошили всю деревню. Не надо так орать. Мы многократно проверяли госпожу Самину на ведовство. Она не ведьма, сколько вам говорить.

— Да, не ведьма? — продолжала бесноваться тощая, — А как тогда Мирене разродиться удалось? Самина давеча сама говорила, что конец бабе приходит: дитя встало поперек и никакая сила его не повернет. А сегодня что мы видим? Вон оно, дитя, на руках у матери. Оба живы и здоровы, проклятущие. На такое только ведьмы способны. Все знают! Ежели мать себя и дитя не забоится ведьме продать, то и с того света вертают взад! А кто роды принимал? Ведьма она и есть! — завершила тощая Васила свое выступление.

Староста снова сморщился. Видно, это баба у него уже поперек глотки стояла.

— Помолчите, Васила, а то придется вам дома взаперти посидеть. А ты, Самина, расскажи, как дело было. Как оказалось, что ты им смерть пророчила, а они живы остались.

Тетка набычилась, вдохнула поглубже и перешла в наступление. Видно было, что баба идет в сражение и не собирается проигрывать. Еще бы: ценой поражения стала бы ее жизнь. После первых слов на весьма прозаическом лице тетки установилось то вдохновенное выражение, которое отличает записных лгунов. Сейчас она сама верила в то, что говорила.

— Не понимаю я, как меня можно обвинять! Вы меня не первый год знаете: более опытной повитухи во всей провинции не найти. Или это неправда?

Она уставилась на односельчан и те нехотя забурчали, подтверждая ее слова. Она, вдохновленная поддержкой, продолжала:

— Да, еще вчера утром дело застопорилось, плод встал поперек и ни с места. Я уж думала конец, так и в трактире давеча сказала, чтобы, если что, меня никто не обвинял. А потом подумала… Дала вон Мирене настойку кибирца с кошачьей мятой, чтобы схватки на время остановить. Единая надежда была, что, пока мать отдыхает, дитя само повернется. Так и сбылось. Только схватки прекратились, плод биться стал, что рыба в садке, и повернулся?таки! Головкой пошел. Тут я Мирене другого зелья дала, окорца трехлистного с выром болотным и почками лазги. У нее снова схватки начались и вон какую девочку наша Мирена родила. Красавицу!

— А потом? Потом что было? — выкрикнула?таки Васила.

Тетка аж всплеснула руками от негодования.

— Как что? На радостях мы с Ганером это дело отметили. У него самогонка высшего сорта, не то, что у тебя, жердь глупая и завистливая. Ну, каюсь, перепила маленько. Так и заснула в гостях, домой не дошла. И что, теперь из?за этого я ведьма?

Тут стоявшая до той поры твердо Мирена стала медленно опускаться на землю, съезжая вдоль тела мужа. Глаза ее помутнели и закатились.

Один из стражников, более молодой, бросил копье и поймал дитя, готовое выпасть из материнских рук. Его старший собрат смотрел на напарника с сожалением: влетит ведь за нарушение устава. Народ тем временем заволновался и потребовал, чтобы стражник применил амулет дознания.

Тот со скучливой миной достал полупрозрачный камень на веревочке и поднес сначала к лежащей на земле родильнице, затем к ребенку, а после того к стоящей в боевой позе тетке. Ничего не произошло. Тогда стражник забубнил:

— Именем нашего короля свидетельствую: никаких заклинаний ни этими людьми, ни над этими людьми применено не было. Они чисты перед законом. Васила за оговор должна будет выплатить виру: золотой в казну и десять серебряных монет Ганеру с Миреной.