— Ну и что ты тогда здесь сидишь? Твоя фифа?то давно отсюда слиняла. Денечек всего и побыла.

В голове у Армандо вдруг начал бить колокол.

— Как?

— А вот так! Платья мои забрала и умотала. Голодранка нищая! Мама ей и еды, и вещей полную сумку набила.

— То есть, когда я сюда пришел…

— Ее давно и след простыл!

Симонетта готова была продолжать верещать, но Армандо ладонью закрыл ей рот. Он не мог больше слушать про то, каким дураком оказался.

Дорилина сделала его на раз. Заставила слушать себя и верить каждому слову. Задержала в крепости на семь дней. Опаивала, чтобы не дать связаться с Диной во сне, теперь он был в этом уверен. Засунула к нему в постель свою дочь.

Он?то думал, что Дора говорит с ним о Дине только наедине, в крайнем случае при Арангеле из деликатности. А она просто не хотела врать при всех. Если бы другие ведьмы ее на этом засекли, из одного чувства соперничества рассказали бы ему правду.

Арангел… Вряд ли он стал бы принимать участие в интриге жены. Скорее, он тоже был введен в заблуждение. Но постфактум ему придется занять выгодную Доре позицию вне зависимости от того, как он сам к ее поступку относится. Не терять же супругу ради чужого парня. А справедливость…

Ни маги, ни ведьмы особо нравственными никогда не были. Солгать, обмануть ради дела для них — обычная практика. Ничего из ряда вон. А уж если речь идет о защите своих, особенно детей и женщин… Тут в ход идет все и нет того, что считалось бы запретным. Так что даже от честного и порядочного Арангела ждать в этом деле справедливости не приходится.

Но вот если вынести всю эту историю на рассмотрение всех… Дорилина с мужем занимают одну из ведущих позиций в крепости. Многие им должны завидовать, а есть и те, кто будет рад уличить их в бесчестной игре. Так что, если не будет другого выхода, придется пойти ва — банк.

Девочку жалко, конечно, но не настолько, чтобы испортить себе и ей всю оставшуюся жизнь. Он отнял ото рта Симонетты ладонь и заглянул ей в глаза.

— Ну, успокоилась?

Она испуганно закивала.

— Тогда слушай, что я тебе скажу. Ты уже поняла: я тебя не люблю и не полюблю никогда.

— Но, может быть…

— Не может. Особенно после того, как ты со своей мамой со мной поступили. Если ты надеешься на то, что со временем я к тебе сумею привязаться, — девушка с надеждой захлопала ресницами, — То разуверься: этого не случится. Чем дальше, тем будет хуже. Тебе нужен муж, который тебя ненавидит?

Девица затрясла головой. Значило это "нет" или "да", Армандо выяснять не стал. Сделал вид, что ответ тот, который ему нужен.

— Вот и умница. А раз так, ты ведь мне поможешь? Мне надо выбраться с Валарена, пока твоя мама нас силком не поженила. Подавленная Симонетта проблеяла робко:

— А я? Армандо, как же я? Где я себе мужа возьму?

Хвала богам, она уже не жаждет получить лично его, ей любой муж сгодится. Только… Девчонка выросла на острове и представления не имеет, сколько людей живет в мире. Надо ей открыть глаза.

— Деточка, ты красивая, да еще и настоящая природная ведьма, неужели во всем мире не найдется такой, что полюбит тебя без обмана и фальши? Попроси отца свозить тебя куда?нибудь, где есть магическое учебное заведение. Там полно молодых магов. Найдешь себе парня и пусть твой отец его уговорит присоединиться к вашей общине. Думаю, это будет несложно, вы популярны в магическом мире, — Армандо заметил, что у девушки уже вдохновенно заблестели глазки, и поспешил ее слегка осадить, — Но только не сбегай одна, поезжай под родительской защитой. Одинокая ведьма может легко погибнуть, ну вот как ваша Сальвия.

Пример знакомой девушки слегка напугал Симонетту. В ее глазах появилось осознание опасности. Теперь можно быть спокойным: она последует его совету в деталях. Армандо с облегчением вздохнул. Кажется, удалось договориться.

И в тот момент, когда он уже продумывал детали бегства с Валарена, девица вдруг зажмурилась и истошно завизжала на всю крепость.

В тот день мы с дедушкой Вэнем так и не тронулись с той полянки. До вечера сидели и разговаривали. Я между делом искупалась в ручье, мы три раза пили чай и один раз ужинали, но беседа практически не прерывалась.

После того, как выяснилось, что мы с ним в магическом плане одного поля ягоды, у нас наступило полное взаимопонимание.

Изложив вкратце обстоятельства своей жизни, старичок позволил мне удовлетворить мое неуемное любопытство и задать все вопросы, какие придут мне в голову. Естественно, я оторвалась по полной. Спрашивала в основном о магии и тех приемах, которые отличали хотейскую школу от нашей. Вэнь отвечал охотно и подробно. Ему, как мне показалось, нравилось то, что я стремлюсь узнавать новое, а не пытаюсь лезть в душу.

На вопросы устройства хотейского магического общества он ответа дать не захотел, сказав, что обо всем об этом я смогу прочитать в его книге, той. Что вышла из печати. Достал и показал довольно толстый томик в шелковом переплете, да еще и упрятанный в такой же шелковый чехол.

Ага, прямо бросилась его читать! На хотейском!

На мою недовольную моську он рассмеялся и пообещал помочь с этим делом. Есть такое заклинание, которое поможет мне овладеть языком, а письменность придется изучать. Если так, тогда ладно. Учиться я никогда не против.

Затем пришло время и мне рассказать свою историю. Я начала сначала, с самого детства. Рассказала про родителей, сестер, про бабушку и Антонио. Затем добралась до недавних событий и на них остановилась подробно.

В этот раз вышло не как в гостях у ведьм. У меня не было необходимости выкрикнуть свою боль, я просто излагала факты и по ходу дела обдумывала их. Вэнь наводящими вопросами помогал как мог.

Я пересказала историю своего бегства и снова уткнулась носом в собственную глупость. От Лапунды сбежала — молодец, от Армандо — дура. Вслух я этого говорить не стала, да оно и не нужно было.

Вэнь расстроенно покачал головой:

— Ты сознаешь, как глупо поступила?

— Чего уж там… Сознаю. Не надо было мне от него бежать. Вместе дорогу осилить легче. А покинуть его можно было бы и потом. Просто я испугалась, что не смогу этого сделать…

Старичок лукаво склонил голову набок:

— А тебе этого хотелось? Я имею в виду покинуть твоего друга.

Я готова была бить себя в грудь и клясться, что это так, но… Что?то внутри подсказывало: вру сама себе. Поэтому я предпочла промолчать и не ответить на этот вопрос. Вэнь, кажется, понял меня правильно, потому что сказал:

— Ты сглупила, Динь, и сама об этом знаешь. Этот твой Армандо мне нравится. Достойный человек и ты, по — моему, к нему неравнодушна. Если бы ты была моей внучкой, я выдал бы тебя за этого парня. Он тебе подходит.

Я фыркнула. Ага, сейчас, выдали одну такую. За кого, позвольте спросить? Никакого Армандо в пределах видимости не наблюдается. Хотеец же не стал меня убеждать, а показал пальцем на своего осла.

— Видишь моего ослика?

— Вижу. Он мне нравится. У нас ослов не водится. Я впервые увидела это животное, запряженное в вашу тележку еще в Мангре и мне очень понравился способ, каким вы им управляли.

Узкие глаза старика весело блеснули:

— В Мангре? Так это ты смотрела на меня из кустов дня три тому назад? Ты талантливая, Динь! Я почувствовал цепкий взгляд, а ведь передвигался под заклинанием, которое не позволяло меня заметить!

Я засмущалась: мои таланты оценили.

— Ну, я заметила. Любую маскировку я всегда игнорирую, не знаю почему. А так… Трудно было не обратить внимание. Такая забавная повозка, тент над ней красивый, у вас наряд яркий, запоминающийся и внешность нетипичная для нашего континента. А уж как ослик бежал за морковкой, вообще забыть невозможно. А вы под пологом незаметного передвигались?

Вэнь радостно закивал:

— Что?то вроде. Но я об ослике хотел сказать. Тебе правда понравилось, как я им управляю?

— Еще бы! Очень остроумно.