Полагая, что за лепешкой он с тем же энтузиазмом бежать не станет, я еще вчера выпросила у одной из деревенских кумушек ее запас морковки: три довольно вялых корнеплода. Обменяла на амулет против изжоги. Она еще удивлялась, зачем мне понадобилась эта гадость. Я не стала объяснять, сказала просто, что для моих ведьминских надобностей.

Сейчас пришло время о них позаботиться. Для начала я поймала и привязала ослика, чтобы не мешал, затем достала эти драгоценные морковки и положила перед собой на пол. Затем стала "воскрешать", осторожно вливая силу, чтобы они снова сделались сочными и сладкими. Напитав силой, взяла дождевой воды, сложила их в миску из?под моего ужина и хорошенько полила. Миску поставила так, чтобы Бак не смог добраться. Утром они будут как только что с грядки.

Три морковки — это три дня пути. За это время я должна добраться до людей и приобрести еще хоть несколько штук.

Долго гадала, в каком виде мне лучше путешествовать. Решила, что побуду Летицией. В этой отдаленной, пограничной провинции Элидианы так будет безопасней. А как она, кстати, называется?

Я развернула карту, доставшуюся мне по наследству, и прочитала: герцогство Веркан. Если верить тому, что нарисовано, деревня должна попасться уже завтра к вечеру, а в главный город Оджалис я прибуду послезавтра к обеду. Что ж, это будет первый опорный пункт на моем пути. Дорога от водопада идет прямо, а река делает широкую петлю и снова возвращается к дороге аккурат в столице герцогства. Вот и отлично. Там можно будет нанять лодку или напроситься на барку до устья.

Для Армандо потянулись беспросветные дни каторги. Поселили новоприбывших на нижнем этаже казармы, построенном из того же черного камня. За ночь он успевал выпить толику сил, каждый раз человек вставал более слабым, чем ложился. Но о переводе на второй этаж оставалось только мечтать.

Ранним утром надсмотрщики будили рабов, те шли во двор на завтрак, а затем их сгоняли вниз, в забой. Приходил тот самый маленький человек, который определил им место в седьмом забое в первый день, и указывал, что, как и сколько нужно сделать за сегодня.

Работали по двенадцать часов. За день им позволялось отдохнуть три раза по четверти часа, но обед они получали только после того, как выполнят урок. Каждый день все та же надоевшая до дрожи баланда с рыбой. Хорошо хоть рыба была всегда свежая, иначе здесь все давно бы передохли от отравления.

Бедолагам хватало и воздействия черного камня. Поначалу оно проявлялось в постоянно подавленном настроении. Все думали, что оно проистекает из их положения рабов в копях, но маг хорошо знал этот эффект. Нормальный раб, недавно попавший в рабство, думает о том, как сбежать, как вырваться, а здесь все просто тосковали.

Самому Армандо было и трудней, и легче. Труднее потому, что камень пил из него магию и он это ощущал физически. Легче потому, что хорошее образование и развитой ум позволяли трезво оценивать ситуацию и не впадать в депрессию, а изучать все изнутри.

Очень быстро он подметил, что человечек, решающий здесь все, не заинтересован в том, чтобы гнобить своих работников. Он отвечает за выработку и просто в отчаянии от того, как быстро здесь умирают люди. Ему вечно не хватало рабочих и он был готов даже обходить повеления герцога, чтобы как?то продлить их век.

Армандо при нем попросился у надсмотрщика переночевать на крыше. Надсмотрщик, не отвечая, уже замахнулся на него плетью, но человечек остановил удар.

— На крыше, говоришь? А почему, не объяснишь?

Маг охотно объяснил:

— Не хочу загнуться раньше времени. Камень выпивает жизненную силу, а на вольном воздухе хоть немного, да восстановишься.

— А ты откуда это знаешь?

— В университете учился. Там нам рассказывали про свойства черного камня. Как защититься, тоже рассказывали.

Он не стал уточнять, что университет был магическим. Человечек повернулся к надсмотрщику и сказал:

— Пусть идет на крышу и дай ему двойную пайку. Заслужил. Остальных тоже туда гони. Не хватало, чтобы они все перемерли.

С тех пор рабы ночевали на крыше. Там было холодно, но, сгрудившись вместе, они не замерзали, зато за ночь отдыхали и набирались сил, чтобы пережить следующий день. Авторитет Армандо среди них возрос просто до небес.

Через несколько дней человечек велел привести Армандо к себе в контору. Когда надсмотрщик, выполнив это задание, ушел, начальник шахты велел магу сесть и выставил перед ним здоровую миску с настоящим мясным рагу.

— Ешь.

— А что я за это должен буду сделать?

— Ответить на мои вопросы. Ничего страшного.

Армандо хотел возразить, что это зависит от того, какие вопросы, но рагу пахло так вкусно… Рука сама взяла ложку.

Затем человечек, назвавшийся Этьеном Маду, здешним производителем работ, просто засыпал Армандо хорошо продуманными вопросами. Из них было ясно: Маду беспокоила слишком короткая продолжительность жизни рабочих и он искал любые средства, чтобы дать им жить, а следовательно трудиться, подольше.

Его не волновали вопросы гуманизма, он лишь хотел сохранить работоспособность своих подчиненных. А здесь даже надсмотрщиков приходилось раз в полгода менять. Нет, они не умирали, но делались такими слабыми… Правда, через год возвращались уже в прежней форме.

Для начала Армандо честно рассказал Этьену все, что знал о свойствах черного камня. Напирал, естественно, на вред для обычного человека, каковым здешний начальник и являлся.

Попутно и сам задавал Маду вопросы, не для того, чтобы что?то узнать, а для того, чтобы навести его на мысль: нужна ротация не только для надсмотрщиков. Поработал в шахте — наберись сил на галерах. Странный курорт, конечно, но море, свежий воздух и солнце вернут жизненные силы, которые выпил камень. А потом можно все по — новой.

На самом деле маг мечтал выбраться из копей на море любой ценой. Оттуда бежать было значительно более реально.

Армандо даже говорить ничего не пришлось. Этьен Маду был мужиком умным и сам все понял.

Он ведь все время боролся с убылью рабочих всеми доступными способами: выработку ограничивал, пайку увеличивал, запрещал надсмотрщикам слишком усердствовать с кнутом, понимая, что каждый умерший — это уменьшение добычи, за которую спросят с него. Но помогало это как мертвому банки.

А оказывается, построенные до второго этажа из местной породы казармы убивали рабочих вернее, чем арбалетный болт. Почему ему никто этого не сказал, когда он нанимался на работу к графу Дешерну?

А ведь точно, не сказали, иначе он бы не торчал тут целыми днями, теряя здоровье. Как бы между прочим Армандо спросил Маду о возрасте и услышав, что тому тридцать два, чуть не присвистнул. На вид мужчине можно было дать хорошо за пятьдесят. Из дальнейших расспросов выяснилось, что тот служит графу уже десять лет.

Ему бы тоже не помешал отдых где?нибудь подальше от этих мест. Армандо был готов побиться об заклад, что ни жены, ни детей у Этьена нет. Да скорее всего они ему и не нужны: первое, что отнимал у человека черный камень вместе с радостью жизни, это мужскую силу и способность дать жизнь потомству. Длительное пребывание вдали от этого зла способно было все восстановить, но при хроническом воздействии, как у господина Маду, последствия, скорее всего, были необратимы. Этого, правда, Армандо Этьену говорить не стал.

Ну что ж, вводные у начальника есть, пусть теперь думает. О том, что освобожденные от влияния черного камня пленники воспрянут духом и захотят бежать, он тоже не сказал. Это уже забота графа.

Перед самой зимой на двор шахты въехали подводы с блоками песчаника. Начальник выгнал всех рабов из казармы и объявил, что им дается два дня на то, чтобы надстроить казарме еще один этаж, в котором они и перезимуют.

Люди, уже понявшие, как их медленно убивает черный камень, готовы были прыгать от радости. Среди них нашлись специалисты, которые всех организовали, показали как надо, и работа закипела. За два дня возвели еще один этаж и даже удобную плоскую крышу сделали.