— Да, — монах быстро что-то записывал в свою тетрадь. — Ну-ка, кто ещё!

— Попробую, — девушка поднялась на холмик и опустила руки. Все затаили дыхание. Руки медленно поднялись, описав полукруг. Медальон на её груди засветился, словно расплавленное серебро.

Долгое время ничего не происходило.

Затем деревце у неё за спиной вздрогнуло и принялось расти. На глазах набирало оно силу, поднимаясь всё выше, пока крона его не зашелестела метрах в трёх над девушкой. Листья на дереве пожелтели и опали, но тут же выросли вновь. Разноцветными стали они — серебристые, бурые, зелёные; полосатые, усыпанные тонкой мозаикой; всех форм и расцветок. Напоследок дерево зацвело и через миг богатый урожай разнообразных плодов усеял его ветви.

Закружились над головой облака и собрались тяжёлые тучи. Из них повалил снег, заставивший всех подскочить с травки, на которой так удобно было лежать. Снег сменился дождём — пронзительно холодным; затем тёплым; тучи рассеялись и тёплый ветер за считанные секунды высушил все одежды. Писк, чириканье и прочие животные и птичьи звуки послышались со всех сторон. Сотни и тысячи птиц, мелких и крупных животных спешили к Коллаис со всех сторон, чтобы так же неожиданно кинуться наутёк.

В конце концов девушка опустила руки и довольно улыбнулась.

— Эх, жалко Охтанхи не видит, — покачал головой Ользан, аплодируя вместе со всеми.

— Так, пора мне, — монах приосанился и вышел посередине поляны, сдержанно улыбаясь и посматривая по сторонам. Затем взмахнул своей накидкой и за спиной у него возникла пара крыльев, словно у бабочки. Некоторое время Унэн задумчиво порхал над поляной, поднимаясь всё выше и выше, затем сложил руки и ракетой взмыл ввысь, исчезнув там.

Что-то сверкнуло в зените и колесница, запряжённая парой огнедышащих тигров, со свистом и шипением опустилась сверху по крутой спирали. Правил тиграми Унэн — но Унэн-гигант, который мог поднять гору двумя пальцами и растереть в порошок небрежным прикосновением. Чудовищный экипаж пронёсся над невольно присевшими зрителями, исторгая огонь и грохот и исчез, рассыпавшись на миллионы крохотных искорок.

Искорки сгустились в прежнего Унэна, и тот спрыгнул на поляну со скалы, высотой не менее ста пятидесяти метров. Коллаис ахнула. Помахав им рукой, Унэн вертикально вниз встретился с землёй и… ушёл в глубину, как ныряльщик под воду. Тут же, однако, вынырнул и поплыл по расходящейся волнами поверхности, отфыркиваясь и отплёвываясь.

Под конец выпрыгнул из-под земли, мягко приземлился и извлёк из рукава серебряную монетку. Скатал её в шарик на своей ладони и неуловимыми движениями пальцев соткал из него ажурную розу. Которую и преподнёс галантно девушке. Та с восхищением приняла её, поклонившись в ответ.

На сей раз аплодисменты были особенно продолжительными.

— Ну что, Олли? — спросил Бревин. — Не говори, что совсем ничего не умеешь. Не только же города крушить ты научился! Давай, не стесняйся.

Художник смущённо улыбнулся.

— Даже не знаю… Только попробовать.

Он протянул руку вверх и в ладонь ему легла небольшая флейта — тёмного дерева, покрытая затейливым узором. Усевшись наземь, он поднёс инструмент к губам и прикрыл глаза.

Необычная, тоскливая мелодия потекла из флейты. Стих ветер, и туман опустился на поляну. Солнце потускнело в небесах и зимняя стужа на мгновение охватила всех вокруг.

Другая мелодия, лёгкая и воздушная, сменила предыдущий печальный напев. Рассеялся туман, солнце засветило с прежней силой и даже окрестные камни посветлели и выглядели не такими древними и обточенными — ветром и дождём, снегом и солнцем. Туман собрался в небольшое облачко над художником и поплыл по-над поляной, беспрестанно меняя очертания. Превращался он то в зыбкий, светло-розовый замок, то в горную цепь; то в объятый пламенем город, то в стаю птиц. Постепенно облачко спустилось к обрыву и исчезло там.

Ользан отдышался и вновь поднёс инструмент к губам. Крохотные ростки пробились по всей поляне и быстро выросли, поднимая растущие бутоны вверх. Раскрылись бутоны и повсюду распустились дивные цветки, и каждый из множества лепестков имел свой цвет.

Ользан встал и поклонился публике.

— Ну что же, — начал монах. — Не так уж и…

— Смотрите! — Бревин вздрогнул и указал в сторону шатров.

Там, позабытый всеми, лежал закатившийся в ямку шарик-фонарик. В его глубине вспыхнула небольшая искорка и постепенно разгорелась. Спустя пять минут он светился, ровно и ярко, что от него и ожидалось.

— Всё когда-нибудь проходит, — заключил Унэн и довольно улыбнулся.

— Ну что, пора собираться? — спросил Бревин. — Не век же нам сидеть здесь. Жаль, Крепость сильно пострадала от пожара. И ничего спасти не удалось…

— Ну, это как сказать, — возразил монах. — Кому удалось, а кому и нет. Вот, возьми, — и протянул шантирцу тяжёлый знак княжеской власти, тщательно начищенный и сверкающий. — Два вечера старался. Надеюсь, что ты оценишь.

— Спасибо, — голос Бревина дрогнул. Он держал знак на ладони и оглядывал своих друзей. — Ну что, покончим с некоторыми формальностями? Есть у кого-нибудь возражения?

— Нет, — Коллаис взяла Ользана за руку и шагнула вперёд. — Кстати. Позвольте вас представить. Бревин Шаальтар, мой брат, — указала она Ользану. — Ользан из Камней Меорна, мой супруг.

— Супруг? — глаза Бревина округлились и рука со знаком замерла в воздухе. — Интересно, когда вы успели?

Сестра его молча протянула руку — на ней был перстень, некогда принадлежавший их матери. Брат её озадаченно покачал головой.

— Ну ладно, — сестра взяла из рук брата едва не выпавший символ и одела ему на шею. — Долгого и благословенного правления князю Шантира!

Раздались восторженные крики и рукоплескания.

— Не знаю, огорчаться или радоваться, — Бревин обвёл взглядом горы и задержался на столбе дыма, поднимавшимся над Шантром. — Страна разорена, вот-вот война, замок почти разрушен… Здорово мы тут повеселились!

— Риви! — сестра укоризненно нахмурилась.

— Виноват. И, между прочим… — он оживился. — Выходит, что барон смертельно оскорбил сестру князя?

— Выходит, что так, — ответила сестра.

— Ну что же, — Бревин усмехнулся. — По соглашению, подписанному Ролданом пять веков тому назад, барону придётся обменять государство на свою жизнь. Если, конечно, он ей дорожит. Выходит, что и тебе, Олли, кое-что достанется…

— Ну уж нет, — Ользан выставил перед собой руку ладонью вперёд. — Я не правитель. Я художник. Если только Лаис… — он взглянул на свою супругу.

Та отрицательно покачала головой и улыбнулась.

— Ладно, — Бревин снисходительно махнул рукой. — Вернём Ролдан Шантиру. Лишняя провинция никогда не помешает.

— Верно, — Унэн приблизился к ним, потирая руки. — Значит, свадьба? Слушайте, это превосходно! Прекрасное завершение столь мрачных событий. Итак, я предлагаю — отправляемся ко мне в монастырь, и отпразднуем там. Ух, и погуляем!

— А это уместно? — поинтересовалась смутившаяся Коллаис. — Всё-таки монастырь…

— Дорогая моя, кто из нас настоятель? — сладким голосом спросил Унэн. — Если я говорю, что можно — значит можно. Вдобавок, отмечать такое событие на руинах собственного дворца не очень весело.

— Ну что же, — Бревин оглянулся на шатры. — Может, сначала собраться?

— О вещах не беспокойся, — монах махнул рукой. — Нашёл время думать о подобных мелочах. Дай-ка мне жезл, и…

Лёгкий шорох послышался справа от них — он донёсся со стороны обрыва.

Кошачий силуэт скользнул к холмику и застыл там. Некоторое время чёрная горная львица молча смотрела на людей, затем прижалась к земле и из травы поднялась Лемори, такая же спокойная и невозмутимая. Глаза её полыхнули зелёным огнём.

Превращение произвело на шантирцев огромное впечатление. Бревин по привычке потянулся к мечу, но монах поймал его за руку.