«Еще ведь даже не утро», — подумал он сразу же вслед, посмотрев на часы.
Три семнадцать утра — так рано даже в учебке не поднимали на занятия, даже шутки ради.
«Приказ надо выполнять».
Поежившись от холода, парень стал быстро одеваться. Застегнув последнюю пуговицу на форме и завязав шнурки, он подошел к своей кровати, где спала Хикари. В предутренней серости было видно, как девушка прижимала к груди смятую подушку. Убрав волосы с ее лица, Синдзи погладил тыльной стороной ладони теплую щеку. Хикари заерзала, невнятно промямлила его имя, и Синдзи смущенно улыбнулся.
«Мне пора. Я даже не знаю, что и думать. Наверное, спасибо тебе».
Он кивнул себе, вздохнул и бодрым шагом пошел туда, куда его звал приказ командира.
— Капитан Икари Синдзи по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал пилот, явившись в ангар.
Его Ева уже стояла в полной боевой загрузке. Позитронные пушки, автоматические орудия, ракеты, снаряженные в пусковые блоки, — все это было готово к по-настоящему смертоносному вылету. Мисато молча смотрела на Еву и не обращала внимания на своего подчиненного, который замер позади нее в нерешительности.
Техники сонными привидениями бродили по ангару, вокруг приглушенно лязгали блоки, краны и лебедки, урчал погрузчик, но эти звуки были привычны для пилота. А вот Мисато-сан в таком настроении — нет.
— Майор… — тихо сказал Синдзи.
Обернувшись, она протянула ему пакет.
— Твое полетное задание, — сказала Кацураги, посмотрев на пилота мутным не выспавшимся взглядом, — вскроешь внутри кабины. Удачи.
Козырнув, она пошла на выход, едва не воткнувшись при этом в Рицко, которая только пришла.
— Знатно вымоталась, — хмыкнула инженер, косясь ей вслед и прикуривая сигарету. — Давно я ее такой усталой не видела.
— Да, и правда, — пробормотал Икари. Пакет в руках вселял гнетущие раздумья. Ни брифинга, ни инструктажа — просто усталый голос и конверт.
— Ну, не подведи ее, пилот Евы-01. И Еву не угробь.
— Разумеется.
Кивнув Акаги, он забрался в кабину своей машины и, прежде чем запустить ее, вскрыл пакет.
«Так. Карты полета. Маршрут. А вот и задание, — проговаривал про себя получаемую информацию Синдзи. — Моя цель: поиск и уничтожение (при невозможности спасения) пилота Евы-02 капитана Сорью Аски Ленгли. Не понял».
Мотнув головой, пилот было подумал, что ему мерещится и все это от раненого подъема, но, перечитав еще раз, убедился: приоритет миссии — не спасение, а уничтожение Аски. Если обнаружил там, где не можешь принять ее на борт, — свести прицелы, нажать на спусковой крючок. В радиусе десяти-тридцати километров от Аски замечены повстанцы — свести прицелы, нажать на спусковой крючок. Увидел Аску, но далеко за пределами разрешенного маршрута — свести прицелы, нажать на спусковой крючок.
«Да не может этого быть…»
Синдзи не хотел верить в существование такой директивы. Молча глядя на распечатки, он на автомате инициировал процедуру запуска. Синхронизация, проверка систем, подготовка к полету, закладка координат маршрута — все это прошло на уровне навыков и в абсолютной тишине. Где-то в глубине его разума маленький и ответственный капитан отважно взвалил на себя все необходимые функции, пока Икари тупо изучал документ.
Ступор прошел, когда Синдзи краем глаза увидел торчащую из-под приказа бумажку. Вытащив ее, он прочитал нацарапанные Мисато иероглифы: «Если видишь Аску и не можешь ее подобрать — ты не видишь Аску и летишь дальше. Это приказ! P.S. Сожри эту записку. Это тоже приказ».
«Мисато-сан… Я понял. Я сделаю», — улыбнулся Икари и взял в руки манипуляторы.
— Ого! — удивленно воскликнул пилот, поняв, на какую высоту его вынесло беспамятство. Под ним лежали бескрайние серые кучевые облака, а вдалеке ярким красным маревом сияло восходящее солнце.
Проверив показания приборов, Икари присвистнул: выше облаков частицы Ангела пропали. Он мог связаться со спутниками, что кружили в космосе над планетой и большую часть времени были недоступны из-за постоянных помех в атмосфере.
«Теперь я могу вынырнуть из-под облаков, просканировать местность и уйти назад. Спутниковая навигация — славная вещь».
Преисполненный воодушевлением, капитан повел свою машину на первую точку спуска. До нее было немного времени, и он успел пообщаться со спутниками поплотнее. К сожалению, те оказались скучающими тунеядцами, отрезанными от внешнего мира все теми же злополучными частицами Ангела. Это не удивляло Синдзи, ведь еще два года назад стало понятно: потери связи неизбежны, как очередное появление врага.
Лагерь замирал: ученые расходились по палаткам, а боевики спокойно сидели по своим постам, покуривая и перебрасываясь фразами. Холодная тишина природы, тени, исчезнувшие в сумраке вечера, — солнцу и погоде было начхать и на отчужденность территорий, и на страхи людей.
Вечер прочно вступал в свои права.
На весь лагерь горело два костра: люди все больше отогревались в палатках. Сквозь облака прорвался свет одинокой вечерницы и тотчас же погас, после чего беспросветность ночной мглы под тяжелыми тучами больше ничто не нарушало.
Аянами вышла из командирской палатки и украдкой зажмурила уставшие глаза. Все никак не удавалось обнулить синхронизацию с «Ружьем»: то дежурство у палатки Икари-сан, то забег на кухню, то доклад командиру. По мнению девушки, самым толковым событием за день стала горячая еда.
«Плохой день. Самое интересное воспоминание — горячий рис с тушенкой».
Рей осмотрелась и пошла к костру, у которого сидело меньше людей. Меньше глаз, меньше ртов, меньше необходимости общаться — она просто хотела спокойно посидеть у огня, подготовить разум к разрыву с оружием. Еще Рей хотелось привести в порядок мысли, разворошенные странным конвоированием странной пленницы. Чувство времени впервые смущало девушку: ей казалось, что горный переход длился не меньше недели.
За расставленными пальцами дрожало пламя, поверх картинки плавали привычные данные о синхроуровне, температуре, поправке на ветер; а Аянами просто думала ни о чем. Лагерь потерялся в темноте, которую костер только сгустил, звуки послушно ушли на второй план, и расспросы ее больше не волновали: доклад сделан, капитан Сорью сдана, а на праздные реплики можно не реагировать.
Рей вдруг поймала себя на мысли, что послушала бы у костра свою недавнюю пленницу.
«Она совсем другая».
Аянами зажмурилась: вот они стоят у катавотры. Вот сон в пещере. Вот ее попытка сбежать. Вот вторая попытка. Сжатые кулаки у скал — и вопрос: «Почему ты не выстрелила?». Девушка открыла глаза и снова смотрела на пламя. В пляшущих струях огня всплывали вопросы, много вопросов. Рей хотелось знать, что за мир за периметром. Мир, в котором она видела только рычащие колонны поставок, плюющиеся огнем конвойные отряды, усыпанные минами заградительные полосы. Рей хотелось знать, какой мир выращивает таких, как капитан Сорью.
Девушке думалось, что это должен быть непростой мир, даже в сравнении с той средой, где жила сама Рей. «Что там? Военизированное общество? Контроль над каждым шагом?» Аянами, в отличие от большинства повстанцев, много читала о мире до войны с Ангелами, и лозунги командования благоразумно делила надвое. Да, без сомнений, именно оккупация Японии расколола общество, и именно во внешнем мире осталось чужое марионеточное правительство. А вот по поводу всего остального сомнения были. Если отчужденные территории — это благословенная земля, то почему люди здесь гибнут не только от оружия, но и от странных явлений? Почему Ангелы так редко просто приходят и уходят, а куда чаще — выжигают все и вся?
«Никто уже не верит, что это легендарные духи Ямато. В новых факторах эволюции тоже многие сомневаются. Много сомнений. Так много, что проще не думать».
Сама Рей предпочитала держать мысли при себе и занимать свое место, потому что к этому подталкивала среда, сгоняющая людей в группы. Среда мало праздновала одиночек, успешных смельчаков были единицы. Ученые, охотники, бойцы, следопыты — огромный мир на отрезанных от остальной планеты островах. Мир, на берега которого нельзя высадиться. Мир, куда сбегали все реже, и где умирали все чаще. Аянами не по возрасту много знала много об этих землях, и впервые захотела увидеть их со стороны, чужими глазами.
