Тедеев узнал о происшествии сразу из нескольких источников. Сначала с ним связался глава полиции Пригорского округа, до глубины души возмущенный самоуправством «обнаглевшей десантуры». В своем праведном гневе полковник Титов забыл, должно быть, что разговаривает с пусть и отставным, но генералом десантных войск. А ведь, как известно, можно забрать бойца из десанта, но десант из бойца никуда не денется. Так что полковник огреб за себя и за того парня и получил категорический приказ искать, как хлеб ищут, но тихо… тихо… Если это похищение… если из-за недостаточно продуманных действий полиции с графиней Сазоновой что-то случится… лучше закопайтесь сами, полковник, мой вам совет. Потому что если закапывать вас возьмусь я… выполнять!

Следующим на связь вышел командующий «Александровской» эскадрой. Никита Борисович Корсаков был напряжен, но собран. С ходу заявив, что не собирается играть в испорченный коммуникатор, он представил Тедееву лейтенанта Терехова. Краткая беседа с лейтенантом вызвала у Алана Хазбиевича смешанные чувства. С одной стороны, приятно видеть, что и после твоего выхода в отставку в десант набирают толковых парней. С другой же — обидно: ты в отставке, и без тебя ничего не рухнуло! Штатским олухам генерал доверял не слишком, поэтому Терехову было предложено явиться в офис наместника вместе со всеми десантниками, принимавшими участие в злополучном обеде. На предмет обмозговать ситуацию, да-с. Господин контр-адмирал считает необходимым держать весь десант на эскадре для пущей мобильности? Хорошо, как будет угодно. Предлагаю провести совместное совещание через полчаса. Договорились.

Однако все, что успел сделать Тедеев — это отправить циркулярный вызов высшим чинам полиции и СБ и вывести на большой экран подробную карту той части города, где произошло ЧП. И тут его коммуникатор выдал сигнал высшего приоритета.

— Здравствуйте, Алан Хазбиевич, — медленно проговорил глава Службы безопасности.

— Ваша светлость!

— Что случилось, я знаю. Теперь скажите мне, что предпринято? — Тедеев был человеком не робкого десятка, но под ледяным взглядом темных глаз Ираклия Давидовича почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Полиция и Служба безопасности принимают все необходимые меры, чтобы…

— Алан Хазбиевич, — перебил его Цинцадзе, — послушайте меня. Через две недели на Кремль прибудет посольство Бельтайна. До тех пор официальным представителем наших будущих союзников является графиня Сазонова. Вы не любите дипломатов и их протокольные хитрости, я знаю. Я тоже не люблю. Но в тот момент, когда чрезвычайный и полномочный посол Бельтайна будет вручать его величеству верительные грамоты, кандидат в члены Малого его императорского высочества Совета майор Мэри Александра Гамильтон ап Бельтайн обязана по протоколу стоять рядом с ним. Помешать этому может только ее тяжелое ранение или гибель, но в таком случае виновные должны быть уже найдены, пойманы и готовы предстать перед судом. Или предлечь. Сохранять им способность стоять необязательно, в отличие от способности говорить. Однако поимка виновных — задача второстепенная. В отличие от возвращения Марии Александровны. Вы меня понимаете?

— Так точно! — Тедеев щелкнул каблуками.

— Хорошо, генерал. Не смею более отвлекать. Работайте. О результатах — любых! — сообщайте мне лично. Со временем суток можете не считаться, спать я не собираюсь.

Когда за спиной слышится свист рассекающего воздух хлыста, самое главное — не позволить инстинкту напрячь мышцы. Кожа — бог с ней, до свадьбы заживет, а вот мышцы… целые мышцы могут еще очень пригодиться, не собирается же этот придурок все время держать ее зафиксированной. Мэри доводилось уже видеть этот странный блеск в смотрящих на нее мужских глазах. Не слишком часто, но доводилось. Происходящее, вне всякого сомнения, имело сексуальную подоплеку. По крайней мере, Леха явно полагал, что причинение боли женщине является самым лучшим афродизиаком. А значит, рано или поздно он отвяжет ее. Никуда не денется. Он чуть выше и в таком положении, как сейчас, ничего сделать не сможет. То есть сможет, конечно, но ему будет не слишком удобно, а о своем комфорте ублюдок печется. Значит, надо продержаться. Просто продержаться. И ни в коем случае не терять сознание. Понарошку можно, по-настоящему — нет. Шанс будет только один.

— Вот такие дела, Никита Борисович, — прервал Тедеев затянувшееся молчание. В его кабинете было тесно. Десятка полтора мрачных полицейских и офицеров Службы безопасности сидели и стояли вокруг стола, но высказываться не спешили.

— Я могу ошибаться, но мне кажется, что случившееся связано с работой Марии Александровны в архивах. Или с тем сообщением, которое пришло на ее коммуникатор перед тем, как она вышла из ресторана. Что касается архива, то, боюсь, даже если мы сможем быстро найти разъехавшихся на выходные служащих, они вряд ли нам помогут. Разве что госпожа Сазонова работала с материалами последних десятилетий, они хоть как-то систематизированы. Кстати, не исключено, что ее работа и полученное сообщение вытекают одно из другого.

— Возможно, вы правы, — кивнул Никита. — Если бы мы могли узнать, что именно она получила… Проблема состоит в том, что бельтайнские флотские коммуникаторы настроены на ДНК-грамму владельца. Чужак не сможет снять информацию или ответить на вызов. К сожалению, хотя госпожа Сазонова и получала медицинскую помощь в лазарете «Александра», образцов ее тканей на крейсере не осталось. Эта штуковина, — потянулся он к лежащему на столе браслету, — совершенно бесполезна для нас.

Корсаков не знал, зачем он взял в руки коммуникатор Мэри. Может быть, затем, чтобы прикоснуться к принадлежащей ей вещи… но экран вдруг осветился, а в его углу замигал зеленый огонек готовности к работе.

— Не понял… — выдохнул ошарашенный Никита. — Это как?!

— Неважно, Никита Борисович. Найдем Марию Александровну — спросите у нее, — сразу после встречи с Мэри отставной десантник просмотрел всю информацию о дочери Александра Сазонова, какую смог раздобыть. Охотником до сплетен он не был, но то, что какое-то время назад имя контр-адмирала Корсакова упоминалось в одном контексте с именем графини Марии Сазоновой, запомнил. — Давайте посмотрим, что там.

Последнее письмо пришло действительно непосредственно перед выходом Мэри из «Каблучка». Никита, быстро разобравшийся с интерфейсом, сбросил послание в сеть, и через секунду на больших экранах в кабинетах наместника и контр-адмирала появились несколько голоснимков и текстовое сообщение. На кельтике.

— Тааак, — протянул Тедеев. — У вас там есть программа перевода?

— Есть, как не быть, но обойдемся и без программы, Алан Хазбиевич, — поднялся на ноги Савельев, сидевший рядом с Корсаковым. — Я читаю на кельтике, хоть и не очень хорошо.

Он слегка прищурился, пошевелил губами, кивнул и заговорил.

— Дорогая дочь. Идентифицировать присланные тобой изображения не составило никакого труда. Я целиком и полностью согласна с твоими рассуждениями… соображениями. В общем, понятно. Это шахты. Хорошо спрятанные… замаскированные шахты. Для сравнения посылаю тебе снимки из сектора С-2-8-4. Сходство видно безоружным… простите, невооруженным глазом. Мы прячем наши проходы… нет, не так… разработки, потому что в космосе случается всякое. Зачем это было сделано на защищенной планете с кислородной атмосферой — я тебе сказать не могу. Так же я не могу, даже приблизительно… ориентировочно, сказать, что именно там добывают. Однако я уверена, что ты сумеешь с Божьей помощью понять… разобраться, что происходит в интересующем тебя уголке Пространства. Да благословит Господь все твои… ммм… начинания, наверное… о чем всегда просит Его в своих молитвах кроткая… смиренная мать Агнесса. Все.

— А что госпожа Сазонова послала этой самой матери Агнессе? — вскочивший Тедеев смотрел то на большой экран, то на Корсакова, крепко стиснув кулаки и покачиваясь с носка на пятку. — Никита Борисович, вы нашли исходный материал? Отправленное сообщение сохранилось в памяти?