— Простите, что вторгся вот так.

— Вы кто? — спросил дядя. Он толкнул Кирка к двери и сам отступил от света в тень. Что-то в его руке щелкнуло. Кирк сразу понял: он возвел курок.

— Джон, я шебиш-мирак. Мое имя Фирлингтон.

— Что вам нужно? — повторил свой вопрос дядя Джон.

Мужчина, не вставая, слегка выгнулся вперед и достал из брючного кармана серебристый шнурок:

— Оденьте мне на запястье. Этот шебрак называется фоулк, он отрезает шебы. У одного офицера на днях конфисковал, — он улыбнулся. — Завяжите мне его. Тогда мы сможем поговорить спокойно.

— Завяжите сами.

Мужчина пожал плечами и подкинул шнурок вверх. Тот сначала завис в воздухе, потом опустился к руке незнакомца и, обхватив запястье, обвис. Видимо мужчина больше не мог управлять фоулком. Мужчина прижал петлю пальцем, чтобы она не соскользнула и сказал:

— Поможете затянуть крепче?

Кирк ступил вперед, но дядя загородил ему путь:

— Постой тут, — он отдал Кирку револьвер. — В случае необходимости стреляй.

Кирк сразу сообразил, что игра идет серьезная. И хотя дядя явно не верил, что Кирк сумеет выстрелить, стоит сыграть для незваного гостя в хладнокровного мужчину:

— Конечно! — легко бросил племянник.

Дядя подошел к незнакомцу так, чтобы не закрывать Кирку обзор и, осмотрев веревку, навязал еще два сложных узла.

— Опустите ворот рубашки и застегните пуговицу, — сказал дядя, вернувшись к Кирку. Он уже держал револьвер в своей руке, отчего Кирк был почти счастлив.

Мужчина выполнил все указания.

— Хороший узел, из старых, — незнакомец одобрительно кивнул. — Я пришел объясниться. Не стоит меня бояться. Я нуждаюсь в помощи, если позволите… Я следил за мальчиком еще в лесу и помогал ему добраться сюда. Благодаря мне, его не заметили люди генерала, да и вообще… Я хотел понять кто он. Хотел узнать, кто ищет то же самое, что ищу я.

Акцент этого мужчины отдавал стариной, а отдельные слова и его манеры — он казался пришельцем из прошлого. Ему было лет двадцать пять, может быть тридцать. Темные волосы и кажется карие глаза. Умный взгляд, но уставший. Уверенный в себе человек, в котором читалась, однако, покорность. Похоже ему действительно нужна была помощь, и он готов на все ради нее.

— Что? Вы видели меня в лесу? — удивился Кирк.

— И давно мог бы вас похитить или как-нибудь навредить вам. Но у меня другие цели, поверьте. Я очень долго искал хоть кого-то из шебишей и не поверите, нашел вас двоих. Однако я думаю вы не из их числа, но как-то с ними связаны…

— А что значит «шебиш-мирак»? — спросил Кирк.

— Погоди, Кирк, — осек племянника Джон.

— Это значит, что я не причиняю вреда ни себе, ни другим, — спокойно ответил Фирлингтон.

— А разве кто-то в своем уме станет причинять вред себе?

— Вы, молодой человек, не поверите, но большинство людей ежедневно только этим и занимается.

— Что вы имеете в виду?

— Давайте отложим эту тему. Расскажите зачем вы здесь? — перебил беседу дядя.

— Ваш револьвер заправлен шебраком-ограничителем? — спросил Фирлингтон.

— Да, — коротко ответил Джон.

— Ничего страшного, я понимаю, — спокойно ответил шебиш с фоулком на руке. — Петля вплавлена в пулю? Не думал, что такое еще делают. Старые трюки, книжные. Не видел вживую.

— Вы хотели что-то рассказать?

— Да. И я постараюсь изложить всю свою историю. Простите, но она не слишком коротка. Однако, только если буду я подробен, вы правильно поймете меня, не осудите и сделаете то, о чем я попрошу вас.

— Я рожден в плоском мире, слоями уложенном один на другой, словно бесконечный торт с разной начинкой. Мой слой именовали «Ферлино моСка» и жил в нем по большему народ Ска, к которому я принадлежал лишь отчасти. Я хорошо помню своих родителей: двух мам и трех отцов. Нас, детей, было 13 человек. Народ Ска почитал число «Ферт», что на вашем языке означает «пять». И потому беременность сразу двух матерей была поистине счастливым событием. Трижды по пять детей и пять родителей — идеальный счет!

Я был молод и искал применение своему таланту шебиша. Как и в большинстве семей моСка, одна моя мать и один отец были шебишами. Я не был единственным шебишем среди детей, но, наверное, самым авантюрным. 27 (это если примерно подсчитать по вашему календарю) — возраст, в котором дети Ска начинают самостоятельную жизнь. Я убежал из дома, как только узнал, что собирают группу для масштабного действа. Тогда мне было 22 года. Думаю, родителям пришлось рожать еще, ведь взрослым я не стал и вожделенное «15 детей», развалилось по моей молодой вине.

К тому времени я многое умел и занимался шебами поистине ловко. В отличие от похожих миров, в Фоландии не приветствовались фоу — блокаторы детских шеб. Родители отвечали за здоровье и безопасность своих чад и потому, используя всевозможные навыки и приспособления шеб, они держали нас в узде, при этом обучая практически с зулков, то бишь с младенчества.

Моя семья была из мираков, мы не причиняли вреда себе и другим, и я был таким и надеюсь смогу остаться мираком в будущем.

Глобальная шеба на одном из стагнирующих этажей Фоландии должна была стать спасительным действом. Слой хотели изменить. Я не слишком разбирался что конкретно планировалось. Тогда я не жаждал знаний, я хотел испытать себя. Я был одним из сотен шебишей, которые сфокусировали шебы вокруг двоих или троих… точно уж не помню.

Что было потом я позабыл и не с годами, но разом.

По воле нечаянной шебы я оказался незнамо где. Я был в ужасе. Я ощущал некий вакуум и ничего не видел, но вскоре вышел у рябой голубизны, большой и странной. На моСка нет водоемов и вообще там нет воды. Не знаю почему, но жажда не знакома моСка. Здесь я едва не умер, пока не узнал, что должен пить. Это мне подсказали люди.

Столько неудобств из-за потребности пить! А пища…

Вы задумывались над тем, что киты или дельфины, черепахи, живущие в океанах, вынуждены постоянно всплывать, чтобы глотнуть воздуха? Они привязаны к поверхности и могут утонуть, если вовремя не поднимутся из глубины. Они всплывают и опускаются вниз. Туда-сюда, туда-сюда. Всю свою жизнь. Здесь у вас, у людей Земли, жизнь как у бедных китов: непрестанная борьба за воду, еду и даже воздух. Это сложно, неудобно. Много времени уходит для обеспечения тела ресурсами для жизни.

Для меня осталось загадкой почему у меня оказалась пищеварительная система. Я до сих пор не понял, как так вышло. Правда когда-то в детстве слышал… а может мне это приснилось. Но кажется, что, проходя сквозь орейфусы, тело меняется в соответствии с задумками создателей, адаптируется к природе мира, в который ты приходишь. Я не уверен, что это так и, к сожалению, я не успел узнать больше.

Глядя на бескрайнюю гибкую голубизну, я не мог понять, что же это такое. В моСка есть окна обзора. Пузатые иллюминаторы, огромные и малые, сквозь которые видные другие этажи. Мне показалось, что окна этого мира поистине масштабны, и вода — это некая их разновидность. Так я чуть не утонул, пытаясь высмотреть свой этаж сквозь ваше море. Меня спасла женщина. Впрочем, я почти не помню ее. Она ушла, но перед этим выдала тираду на неслыханном мной ранее языке. Ее речь была беглой и показалась скользкой, неуловимой, трудной для восприятия.

Позже я выучился португальскому. Один умный человек помог мне. О, он стал великим, жаль длилось это время меньше, чем ему хотелось бы.

Я долго не мог представить себе океан. Зачем он и что такое? Годами я боялся «водяных окон», пока не добрался до книг и тогда стало мне ясно: они вовсе ни обзорные линзы, ни вход, ни выход, ни экран для этажей, но часть этого мира. А через много лет я стал рыбаком, вот так-то!

Смешно сейчас вспоминать об этом, но мне выпало предостаточно времени для преодоления страхов.

Я пытался вспомнить и никак не мог понять, как попал сюда. Я не должен был оказаться в существующей реальности. Помню, как меня поразило ваше небо. Тогда я думал, что это дно иного этажа, но и это оказалось неверным представлением. Я был испуган, но от великолепия ночи и огней в небе я не могу оторвать взгляда до сих пор. Этот мир большой и красивый. Я много писал картин о небе Земли и мечтал улететь к звездам, найти среди них свой мир. Где же он, в какой галактике или же он прячется в другом измерении?