— А что тогда? — спросила Лорел. — Что может разъярить женщину больше, чем мужчина? Ладно, ладно, иногда наоборот. Но… — Она умолкла, закрыла глаза. — Ее мать. Боже, мы идиотки.

Ничто так не действует Мак на нервы, как ее мать.

— Мне казалось, что ее мать во Флориде.

— Ох, Паркер, по-твоему, расстояние может сдержать ураган Линду Эллиот? Наверное, проблема или часть проблемы в этом. И все равно Мак не должна была срываться на нас.

— Разберемся. Обязательно разберемся. А пока у нас три торжества, и мы должны обсудить детали.

Эмма открыла было рот, но увидела, что Паркер вынимает из кармана «Тамз». Значит, разболелся желудок. Пожалуй, лучше сменить тему, и так все расстроены.

— Вообще-то я хотела поговорить с вами о вазах на пятницу.

— Отлично. — Паркер вернулась на свое место. — Начнем.

Мак прекрасно понимала, что вела себя, как стерва. Но ей не нужны никакие графики, и нечего предлагать ей булочки, как двухлетнему ребенку. И не нужны подруги, указывающие ей на дверь. Она сама знает, где находится дверь.

Она знает, как выполнять свою работу. Она выполняет свою работу вот в эту самую минуту, не так ли? Она вырезала подложки для фотографий, которые еще вчера должна была вставить в рамочки, только не хватило ни сил, ни духу. Через несколько часов заказ будет выполнен, и клиенты будут счастливы до поросячьего визга. Она прекрасно знает, что делать, не объясняя каждый треклятый шаг своим деловым партнерам.

Нужно ли ей знать, почему Эммелин выбрала для композиций эвкалипт, а не аспарагус?

Вовсе нет.

Нужно ли ей знать секретный ингредиент Лорел для сливочной глазури?

Опять же нет.

Должна ли она обсуждать с Паркер последние данные в ее чертовом «КрэкБерри»?

Боже милостивый, нет.

Так кому какое дело, какой фильтр или фотоаппарат она выберет?

Они делают свое дело, она — свое, и все счастливы.

Она никогда не подводит. Она вкладывает свое время, свои силы точно так же, как остальные. Она…

Она неправильно вырезала подложку.

Мак с отвращением отшвырнула испорченную подложку. Схватила другую, проверила, перепроверила. Но когда подняла нож, ее рука задрожала.

С преувеличенной осторожностью Мак отложила нож и сделала два шага назад.

Да, она прекрасно понимает, когда ведет себя, как последняя стерва. И она знает, когда необходимо взять себя в руки. Вот в такие моменты, как этот. А еще она знает, когда должна извиниться перед теми, кого любит больше всех на свете.

Мак вздохнула. Даже если они задирали носы — а они их задирали, — она сорвалась первая.

Мак взглянула на часы и снова вздохнула. Извинения откладываются. Невозможно снять тяжесть с души, пока Паркер водит по дому клиентов.

Мы предоставляем полный набор услуг. Мы можем взять на себя любую деталь, удовлетворить любые ваши требования и сделать ваш праздник точно таким, каким вы его видите. А вот и наш фотограф, чокнутая стерва, которая сохранит вам ваш день в фотографиях.

Отличная реклама, не правда ли?

Мак зашла в ванную комнату, сполоснула лицо холодной водой. Они ее подруги, напомнила она себе. Они ее простят. Это правило.

Она вернулась в студию уже более спокойной и, положившись на автоответчик, сосредоточилась на текущей работе. Клиенту ни в жизнь не догадаться, что его заказ выполняла стерва в приступе бескрайней жалости к себе.

Загрузив альбомы в машину, Мак поехала к главному дому. Конечно, они ее простят, но сначала она должна попросить прощения. Это еще одно правило.

По привычке она вошла с черного хода. И сразу увидела у рабочего кухонного стола Лорел. Твердой рукой подруга наносила монограммы на шоколадные сердца.

Зная, что в такой ответственный момент мешать нельзя, Мак промолчала.

— Я слышу твое дыхание, — через пару секунд сказала Лорел. — Уходи.

— Я хочу поунижаться. Я быстренько.

— Пожалуйста, очень быстренько. У меня еще пятьсот шоколадок.

— Мне очень жаль. Прости, что я так себя вела, что наговорила кучу гадостей. Я вовсе ничего такого не имела в виду. Я сожалею, что пропустила совещание.

— Хорошо. — Лорел отложила кисточку и повернулась. — Теперь расскажи, почему.

Мак открыла рот, но почувствовала, что горло сжалось, глаза налились слезами. Она затрясла головой, и слезы покатились по щекам.

— Ну, не надо. Не плачь. — Лорел подошла и обняла ее. — Все наладится. Присядь.

— Тебе еще метить пятьсот шоколадных сердец.

— Думаю, уже четыреста девяносто пять.

— О, боже, Лорел. Я такая дура!

— Да, действительно.

Лорел ловко усадила Мак за рабочий стол, сунула в руки коробку с салфетками и тарелочку еще не украшенных шоколадных сердец.

— Я не могу есть твои шоколадки.

— Они гораздо вкуснее унижения, и у меня их полно.

Шмыгнув носом, Мак взяла одно сердце.

— Лучше тебя никто их не делает.

— «Годива» содрогается от зависти. Что случилось, милая? Опять твоя мамаша? Нас осенило, как только ты вылетела из комнаты.

— Лорел, почему я никак не могу с ней справиться?

— Потому что она знает, на какие твои кнопки нажимать. И сколько бы ты ни старалась, она всегда придумает что-то новенькое.

Мак пришлось признать, что Лорел попала в точку.

— Это никогда не изменится.

— Она никогда не изменится, — поправила Лорел.

— Ты хочешь сказать, что измениться должна я. — Мак откусила еще кусочек шоколадки. — Я понимаю. Я сказала «нет». Я сказала «нет», я твердо сказала «нет» и не отступила бы, даже если бы Дел не забрал у меня телефон и не отключил ее.

Лорел оглянулась.

— Дел был с тобой?

— Да, он зашел подразнить меня из-за Картера — и это еще одна огромная проблема, которую я черт знает зачем на себя навесила, — а Линда позвонила из Флориды, требуя пару штук баксов, чтобы остаться там еще на неделю и окончательно прийти в себя.

— Хвала Делу за то, что отключил ее, но он должен был рассказать нам.

— Я просила его промолчать.

— Ну и что? Если бы у него была хоть капелька здравого смысла, он сделал бы то, что тебе нужно, а не то, что ты просила. И тогда ты не страдала бы всю ночь и не проснулась бы стервой.

Лорел поставила рядом с шоколадом стакан воды со льдом.

— Выпей. У тебя может быть обезвоживание. Сколько раз она звонила после ухода Дела?

— Он не виноват. Дважды. Я не отвечала. — Мак судорожно вздохнула. — Мне правда жаль, что я сорвалась на вас.

— А для чего тогда друзья?

— Будем надеяться, что Паркер того же мнения. Можно взять это, чтобы подлизаться к ней?

Лорел выбрала из своих запасов два сердца из белого шоколада.

— Держи. Паркер не устоит перед белым шоколадом. Меня ты просто разозлила. Это легко пережить. Но ее ты оскорбила в лучших чувствах.

— О, боже.

— Кто предупрежден, тот вооружен. Она тоже злится, но главная твоя проблема — ее оскорбленные чувства.

— Ладно. Спасибо.

Прекрасно зная Паркер, Мак отправилась прямо в конференц-зал. Инцидент случился там, значит, по логике Паркер, с последствиями разбираться тоже там.

Как Мак и ожидала, Паркер сидела за столом со своим Крэк… «BlackBerry» и раскрытым ноутбуком, грудами папок и распечаток. Огонь в камине уже едва тлел, а чашку кофе сменила бутылка воды, без которой Паркер редко можно было увидеть.

Паркер всегда находилась в полной боевой готовности.

Когда Мак вошла, Паркер отложила смартфон. Ее лицо было спокойным и непроницаемым. Деловым.

— Ничего не говори. Умоляю. Я несу шоколад и все извинения на свете. Бери сколько хочешь — шоколада и извинений. Мое поведение было в высшей степени безобразным. Все, что я наговорила, от глупости. Поскольку я не могу взять свои слова назад, ты должна меня простить. У тебя просто нет выбора. — Мак поставила тарелку на стол. — Белый шоколад.

— Я вижу. — Паркер внимательно рассматривала лицо подруги. Даже если бы она не знала Мак всю жизнь, от нее не ускользнули бы признаки недавнего мучительного страдания с потоками слез.