В очередной раз взглянув на часы, Алекс невольно улыбнулся. Было почти пять утра, скоро рассвет и можно будет покинуть Карлтон-Хаус. Что ж, праздник, без сомнения, удался, и даже подыхающие рыбки не могли испортить этот триумф Принни.

Повернувшись к принцу, маркиз проговорил:

– Сэр, я уверен, что собравшиеся в саду гости сочтут праздник удачно завершенным лишь в том случае, если вы в этот поздний час соизволите показаться им на глаза.

Принни заморгал и, немного помедлив, утвердительно кивнул. При этом голова его как-то странно задергалась.

– Вы совершенно правы, Даркурт, – пробормотал он. – Замечательно, что вы об этом подумали. Я, конечно, ценю общение со всеми вами, но полагаю, что не стоит забывать и об остальных гостях. Да-да, вы правы, надо порадовать гостей в саду. Они тоже должны увидеть меня.

Принц поднялся из-за стола так резко, что двое слуг, подскочивших, чтобы помочь ему, едва не опрокинули стул. Воспользовавшись случаем, многие из гостей тоже встали и, чтобы не видеть издыхающих рыбок, поспешно отошли от стола.

Алекс подошел к леди Ламперт и предложил ей руку.

– Слава Богу, – прошептала она ему на ухо. – Мне казалось, я больше тут не выдержу ни минуты. Ну что за человек! Похоже, его выходкам конца не будет. Дохлые рыбки – это ужасно…

– Да, разумеется, ужасно, – охотно согласился Алекс.

Но думал маркиз вовсе не о рыбках; его очень беспокоила безответственная политика принца – человека эгоистичного и ограниченного. А ведь теперь следовало проявлять особую осмотрительность. Наполеон чувствовал себя в Европе полноценным хозяином, и Англия повсюду искала союзников. В подобной ситуации англичане вполне могли бы обратить взор на небольшое, но стратегически очень выгодно расположенное королевство у легендарных Геркулесовых столбов. Положение Акоры было действительно на редкость удобным – она могла контролировать вход в Средиземное море.

Что же касается Даркурта, то он в беседе с Греем не кривил душой: маркиз действительно не обладал дипломатическими полномочиями королевства. Однако на него была возложена определенная миссия, в соответствии с которой ему следовало во всех своих действиях соблюдать предельную осторожность.

Тем временем в саду царило оживление – гости обступили принца-регента и его свиту, и Принни, без сомнения, был в восторге, ведь все выражали хозяину благодарность за щедрость и восхищались угощением. Однако Даркурт заметил, что некоторые из гостей были явно смущены – очевидно, в саду уже узнали об издыхающих рыбках. Что ж, можно было не сомневаться: об этих рыбках еще долго будут рассказывать; более того, скорее всего именно о них в первую очередь станут вспоминать, рассказывая о празднике в Карлтон-Хаусе. Однако пострадали не только рыбки. Куда бы Даркурт ни бросал взгляд, повсюду видел обломанные кусты и растоптанные цветы; даже несколько молоденьких деревьев, казалось, вот-вот упадут. Впрочем, и гости находились не в лучшем состоянии: на многих лицах поплыли румяна и краска, парики съехали набок, а роскошные наряды – и женские и мужские – были заляпаны пятнами, что являлось неизбежным следствием необыкновенно щедрого угощения и обилия всевозможных вин.

Выслушав льстивые слова благодарности, принц приготовился уходить, и Алекс с облегчением вздохнул. Заметив, что толпа в одном месте расступилась, он тотчас же увлек туда леди Ламперт. Оглянувшись, заметил, что Принни уже распрощался с гостями и направился во дворец. Алекс улыбнулся и, взглянув на свою спутницу, прошептал:

– Сюда…

Он повел леди Ламперт по узенькой тропинке, и они, миновав кустарники, вышли к воротам. Открыв одну створку, Алекс осмотрелся и убедился в том, что прекрасно подготовил путь к бегству. Его ландо стояло в указанном месте – там, где можно было проехать без помех.

Маркиз помог любовнице забраться в экипаж и уселся с ней рядом. Затем кивнул кучеру, державшему в руках вожжи. В следующее мгновение копыта лошадей застучали по булыжной мостовой.

Джоанна с удовлетворением наблюдала за отъезжавшим ландо. Она предполагала, что Даркурт постарается незаметно улизнуть с праздника, так что его поведение нисколько ее не удивило. Как хорошо, что ей пришло в голову заранее выяснить, где стоит экипаж маркиза. Впрочем, это было совсем несложно, потому что она сразу заметила поодаль от парадного входа пару великолепных лошадей, запряженных в ландо. Джоанна не мешкая села в свой экипаж и, отъехав от Карлтон-Хауса, наконец-то позволила себе расслабиться.

Она терпеть не могла светские сборища и сейчас в очередной раз убедилась в том, что ей нечего делать на подобных вечерах. Гости принца без всякого стеснения разглядывали ее, а некоторые пытались вступить с ней в беседу, однако вовремя спохватывались – очевидно, вспомнили, как говорил с Джоанной прославленный Алекс Даркурт. И конечно же, многие из гостей перешептывались у нее за спиной, бросали в ее сторону презрительные взгляды и насмешливо улыбались. В какой-то момент Джоанна даже порадовалась тому, что Ройса с ней не было. Впрочем, если бы он все-таки находился рядом, то ей не пришлось бы бегать за Даркуртом – у нее вообще не было бы причин для беспокойства.

Ну а Даркурт… Если бы этот человек счел возможным уделить ей минут пять несколько дней назад, она была бы избавлена от унижений в Карлтон-Хаусе. Так что ему придется увидеться с ней сейчас – это Джоанна решила твердо. Да, прежде чем маркиз войдет в свой лондонский дом, ему придется поговорить с ней – на сей раз она не отступится, ни за что не отступится.

Выглянув из окна экипажа, Джоанна нахмурилась. Оказалось, что Даркурт ехал не к своему дому, а совсем в другую сторону – судя по всему, к реке.

– Следуй за тем экипажем! – крикнула Джоанна кучеру. – Не упускай его из виду!

Заметив, что над Темзой начал сгущаться туман, Джоанна выругалась сквозь зубы – совсем не по-женски. Снова выглянув из окна, она спросила:

– Харрис, ты видишь что-нибудь?

– Почти ничего, – отозвался кучер, невысокий крепкий мужчина с всклокоченными черными волосами, черной бородой и сверкающими глазами.

Вообще-то Болкум Харрис был вовсе не кучером, а кузнецом, но, узнав о поездке в Лондон, изъявил желание сопровождать Джоанну. Она тут же согласилась, так как знала, что на Харриса можно положиться. В Лондоне же, по мнению Джоанны, трудно было бы обойтись без сильного и преданного помощника.

– Харрис, куда, по-твоему, он едет?

– Похоже, что в Саутуорк, миледи. Сейчас мы около моста.

«Может, Даркурт решил развлечься в одном из борделей Саутуорка? – думала Джоанна. – Но почему в обществе леди Ламперт? Нет, едва ли. Это невозможно. А впрочем, кто знает, что может прийти в голову светскому человеку?»

– Я почти ничего не вижу, – пробормотала Джоанна.

– Тогда слушайте, – посоветовал Болкум. – Слышите цокот копыт?

Джоанна прислушалась и поняла, что ее помощник прав. Причем ландо Даркурта было совсем недалеко.

– Кажется, они останавливаются, – сказала Джоанна минуту спустя. – Пожалуйста, помедленнее.

Болкум придержал лошадей, а вскоре и вовсе остановил. Экипаж Даркурта тоже стоял. Внезапно заржала одна из лошадей маркиза, а потом воцарилась тишина, слышно было лишь, как вода бьется о причал.

– Нам нельзя мешкать, миледи, – ворчал кузнец. – Иначе домой дороги не найти.

– Солнце разгонит туман, – заявила Джоанна. – А пока… – Она соскочила с подножки кареты. – Привяжи лошадей и следуй за мной. Хочу взглянуть, куда они направляются.

Болкум повиновался, однако пробурчал:

– Не стоит разгуливать в подобных местах, миледи.

– Ничего страшного, – ответила Джоанна. Немного помолчав, добавила: – Они где-то совсем рядом. Кажется, я слышу голоса. Иди за мной, Харрис.

Джоанна уверенно зашагала по улице; по обеим сторонам тянулись какие-то строения, напоминавшие склады, и заканчивалась она в районе доков – Саутуорк считался главным портом Лондона. Первые лучи рассвета освещали мачты торговых судов, и уже можно было разглядеть тяжелое вооружение на борту многих из них. Конечно же, пушки на борту не соответствовали мирному предназначению этих судов, однако присутствие орудий было вполне объяснимо. Хотя британский флот по-прежнему оставался самым сильным в мире, император Наполеон, похоже, мог изменить ситуацию; и лишь отчаянные смельчаки решались в столь тревожное время выйти в море безоружными.