Судьба Бальзамо резко изменилась после того, как он вторично приехал в Лондон, в 1776 году, под именем графа Калиостро с супругой, называвшей себя теперь Серафиной. Мнимая знатность и обладание довольно крупными деньгами, добытыми у очередной жертвы, помогли Бальзамо проникнуть в среду английского мелкого дворянства и быть принятым в масонскую ложу.
Масоны в то время считали, что посредством мистических процедур и формул особенно одаренные люди могут управлять духами, вызывать тени умерших и превращать ртуть в серебро и золото. Алхимические трюки Калиостро пришлись здесь очень кстати. Все, что он делал до сих пор, представилось теперь в новом свете.
Спешно изучив мистические обряды масонства и порядок беспрекословного подчинения рядовых «братьев» масонам высших степеней, Калиостро сам себя посвящает в круг «старших» и отправляется в Голландию. В Гаагу он прибыл уже как инспектор масонов и как учредитель нового, «египетского ритуала», придуманного им самим. На «магических сеансах» он показывал чудеса своего «сверхъестественного могущества». В его честь устраивались празднества и приемы. Все это, а главным образом продажа чудодейственного «эликсира молодости», сделанного якобы из «философского камня», принесло ему крупные суммы. Чтобы доказать действенность своего эликсира, Калиостро уверял, будто он так стар, что был лично знаком с Александром Македонским и присутствовал при распятии Христа. Из мелкого мошенника он сразу превратился в величайшего шарлатана.
В марте 1779 года Калиостро прибыл в Петербург. Здесь он выдал себя за врача, но после крупного скандала едва успел уехать. В мае 1780 года он был уже в Варшаве, откуда отправился во Францию.
Известность его все росла. О нем писали все газеты мира. У него было множество образованнейших почитателей. Гёте очень скоро понял, с кем имеет дело. Но Лафатер, написавший толстую книгу, в которой доказывал, что по внешнему виду человека можно безошибочно определить его характер, верил, что перед ним необыкновенное существо. Он специально приехал в Страсбург, чтобы увидеться со «сверхчеловеком».
И вот 15 сентября 1780 года Калиостро появился в Страсбурге. Его встречала огромная толпа: больные, жаждавшие исцеления, разорившиеся аристократы, мечтавшие поправить дела, богачи, стремившиеся приумножить свое состояние, и городские власти…
Аппарат для демонстрации «привидений». Гравюра XVIII в.
«Чудотворец» начал устраивать «магические сеансы», «лечил» больных и торговал эликсиром. Вскоре медицинский факультет Страсбургского университета обследовал его пациентов и, установив, что «Калиостро легкомысленно рискует жизнью многих людей», потребовал немедленно выслать его. Но страсбургский архиепископ, кардинал де Роан и военный комендант города заявили, что граф Калиостро использует в Страсбурге свои знания и таланты с такой пользой, что это дает ему право на поддержку и защиту властей. Мнения газет и авторов брошюр разделились. Супруги Бальзамо сочли за лучшее уехать.
Неаполь, Бордо, Лион… Именуя себя «мы, великий Кофта всех восточных и западных частей света, учредитель и гроссмейстер великого египетского масонства», Калиостро за три месяца увлек высшее общество Италии и Франции своими «магическими сеансами», убедил самых богатых стать членами «египетской ложи», получил их вступительные взносы и уехал в Лондон. Но здесь «великий Кофта» не смог придать своей деятельности тот размах, к которому уже привык.
В начале января 1785 года на шестерке лошадей, запряженных в раззолоченную карету, с лакеями на запятках, предшествуемый курьерами и скороходами, сопровождаемый многочисленной челядью, одетой в красочные ливреи, граф Калиостро снова въехал в Париж. Представители семидесяти масонских лож встречали у заставы «светлейшего» гостя.
Все, кто обладал положением и титулами, искали его общества. Среди постоянно сопровождавших Калиостро находился и его давний поклонник кардинал де Роан. Парижская знать без счета сорила деньгами и драгоценностями, чествуя своего кумира, который таинственными процедурами и оптимистическими предсказаниями отвлекал от мыслей о неизбежности надвигавшегося крушения монархии. Одно за другим следовали шумные празднества, оргии и, конечно, мистические представления, которым самозванный граф был в первую очередь обязан своей популярностью.
Зал для своих выступлений Калиостро обставлял с мрачной торжественностью. Темные драпировки. Большое металлическое распятие поблескивало на столе. Горящие свечи в массивных серебряных канделябрах были расставлены в виде магических фигур. Стол накрыт длинной, до полу, черной скатертью с вышитыми золотом загадочными эмблемами. На нем — египетские статуэтки, человеческие черепа, сосуды с таинственными жидкостями и в центре — большой стеклянный шар, наполненный хрустально-чистой водой.
После заклинаний на непонятном языке, который Калиостро выдавал за арабский, духи «входили» в шар, и вода мутнела. Прорицательница Лоренца, стоя на коленях, пристально вглядывалась в шар. Изображая высшую степень нервного напряжения, она сбивчиво и туманно говорила о том, что ей видится внутри. Рассказывала о событиях, якобы происходивших в это мгновение в Вене, в Риме, Петербурге или Пекине. Многочисленные путешествия, личные впечатления и связи с государственными деятелями, находившимися в курсе международных событий, — все это давало супругам Калиостро достаточно материала для таких рассказов.
Шар стоял на подставке — толстой трубе, вдоль которой внутри, подобно пленке в киноаппарате, двигалась на роликах лента с подсвеченными изображениями. Лента передвигалась незаметным нажатием на педаль.
При вспышках молнии и ударах грома сами собой гасли свечи, затем стеклянный шар начинал светиться изнутри, и зрители видели появлявшиеся в нем человеческие фигуры и «пророческие» надписи. Вскоре шар темнел.
— Пусть все возьмутся за руки! — повелительно говорил Калиостро. — Сейчас вы узнаете величайшие тайны. Молитесь!
Словно для того чтобы оградить присутствующих от чего-то ужасного, Калиостро приказывал двум зрителям, сидевшим по краям, коснуться распятия, не выпуская из другой руки руку соседа. В то же мгновение все чувствовали внутренний толчок и какое-то странное содрогание: металлическое распятие было соединено с лейденскими банками, и слабый электрический ток проходил по живой цепи через всех зрителей, державшихся за руки.
И тогда освещалось зеркало позади стола, словно окно в потусторонний мир. В зеркале были видны туманные отражения человеческих фигур, и присутствующим казалось, что они узнавали тех или иных людей, которых называл Калиостро. Наконец, над столом поднималось облако дыма, и явственно обозначался движущийся абрис человека. Под столом был спрятан проекционный фонарь, освещавший сперва шар, потом экран, отражавшийся в зеркале.
«Магический сеанс» продолжался иногда более двух часов. Кроме аппаратурных иллюзий Калиостро показывал и манипуляционные трюки: восстановление разорванного и сожженного письма, карточные фокусы, «прочтение» запечатанных в плотные конверты записок с просьбами зрителей к неземным силам и тому подобное. Все эти трюки были так же густо окрашены мистикой, как и описанные выше.
О выступлениях Калиостро в России мы расскажем особо. Из-за крупной аферы с бриллиантовым ожерельем и драгоценной брошью Калиостро был заключен в Бастилию. Ему грозило повешение, хотя, как показывают материалы того времени, Калиостро был невиновен. Магия оказалась бессильной; только благодаря заступничеству титулованных друзей через девять месяцев ему удалось выйти из тюрьмы. Указ Людовика XVI предписывал ему в двадцать четыре часа покинуть Париж и в три недели — Францию. Сопровождаемый толпой поклонников, Калиостро выехал в Булонь, чтобы отправиться в Англию. Возле пристани на берегу собралось несколько тысяч человек.
Из Лондона Калиостро начал судебное дело против коменданта Бастилии, требуя, чтобы ему возвратили конфискованное ценное имущество. Суд потребовал личной явки истца, но королевский указ запрещал ему въезд во Францию. Разъяренный Калиостро 20 июня 1786 года пишет «Послание французской нации», предсказывая крушение политического режима и разрушение Бастилии, «на месте которой будет площадь для общественных прогулок». Как известно, это предсказание вскоре сбылось. Калиостро не проявил особой политической прозорливости, просто он был не глупее своих современников, для которых неизбежность краха монархии Людовика XVI была ясна.
