В Западном Берлине и в крупных городах ФРГ открыто существуют «кабинеты», где предсказывают будущее, анализируют прошлое, рекомендуют, как лучше вывести из дома «нечистую силу», а попутно продают «магические зеркала» для заглядывания в будущее (цена двенадцать марок), хрустальные шары вроде того, которым пользовался Калиостро (восемнадцать марок), и тому подобную иллюзионную аппаратуру, в том числе «астрологические аппараты» для связи с потусторонним миром (двести семьдесят марок),
И точно так же как в гитлеровские времена, находятся деятели, пользующиеся такими приспособлениями и консультациями «колдунов» для определения своей политической линии. Здесь речь идет не об анекдоте, а о подлинных фактах, неоднократно отмеченных журналом: «За рубежом», газетами «Известия Советов депутатов трудящихся», «Юманите» и другими.
Мракобесие стало модой. Литераторы, судьи, даже научные работники кокетничают своей верой в сверхъестественное. Дармштадтский профессор Вилли Эрих Пойкерт, посвятивший почти полвека изучению черной магии, вызвал сенсацию, заявив журналистам, что он в молодости принимал участие в шабаше ведьм на горе Брокен, подобно Лысой горе, слывущей местом, куда ведьмы летают верхом на метлах. Редакция одного крупного иллюстрированного журнала тотчас же предложила профессору быть ее специальным корреспондентом на следующем шабаше, но профессор отказался от этого утомительного поручения, сославшись на свой преклонный возраст.
Подобные нравы распространяются по буржуазным странам Запада, как сальное пятно, расползающееся по бумаге. Вместе с политическими идеями гитлеризма они перекочевывают за океан. В одном только Нью-Йорке зарегистрировано более пятисот ультрасовременных заведений, где предсказывают будущее. В газетах, насчитывающих миллионы читателей, совершенно серьезно печатаются астрологические предсказания. В самом Вашингтоне продаются механические аппараты, предсказывающие будущее, — аппараты, прообраз которых, «удивительный циферблат», демонстрировался еще Каттерфельто в XVIII веке.
Конечно, все это мракобесие поддерживается, поощряется, подогревается влиятельными силами, заинтересованными в оболванивании народа, в отвлечении его внимания от действительных причин того трудного и неустойчивого положения, которое побуждает людей со страхом вопрошать «ясновидящих» о своем будущем. А порой служит прямой диверсии. В секретных досье Пентагона, опубликованных «Нью-Йорк таймс» в 1971 году, во время интервенции США во Вьетнаме, упоминается группа диверсантов, посланная в эту многострадальную страну. Группа наняла сайгонского астролога, чтобы влиять на население, предсказывая поражение народной армии. А марионеточный правитель Камбоджи Лон-Нол, как сообщила в 1973 году газета «Эль Муджахид», содержал целый штат — пятьдесят советников-астрологов, пользовавшихся различными «волшебными» (иллюзионными) приборами. Когда эти советники единогласно предсказали падение Лон-Нола и установление народно-демократической власти в стране (что было уже ясно видно и без всякой астрологии), все пятьдесят астрологов были посажены в тюрьму.
Задачи политической пропаганды побудили американских инженеров вернуться к, казалось бы, давно забытой иллюзии — конструированию автоматов. К двухсотлетию США на сцене Диснейленда были представлены в натуральную величину все тридцать восемь президентов, управлявших до тех пор страной. Фигуры двигались как живые. Авраам Линкольн даже поднимался со стула и произносил патриотическую речь. Разумеется, здесь совсем иная, современная, техника — не столько механика, сколько радиоэлектроника, магнитофонная звукозапись и тому подобное. Но превосходная техническая сторона аттракциона никого не интересовала, в отличие от публики времен основания Соединенных Штатов.
Иллюзионное искусство связано с политикой так же, как и любое другое искусство. Вся его история неотделима от политической жизни государств.
Комментарий Олега Степанова.
Фотография Штейншнейдера предоставлена мной. Кстати, Вадимов забыл указать, что он был евреем. Не выгодно было в то время рассказывать про то, что Гитлер дружил с представителем этой национальности.
Фокусы в салоне
В то время как мещанская публика с наивной доверчивостью, с замиранием сердца следила за появлением «выходцев с того света» на вечерах Филадельфии, зрители-аристократы и крупные буржуа относились к нему с презрением и насмешкой. Их вкусам отвечал гораздо более образованный и интересный иллюзионист — кавалер Пинетти.
Пинетти выстрелом прибивает карту. Гравюра 1789 г.
Сын итальянского трактирщика из Орбителло в Тоскане, Пинетти родился около 1750 года. Став иллюзионистом, он выбрал звучный «аристократический» псевдоним: Жан-Жозеф де Вильдаль, кавалер Пинетти, маркиз де Мерси. До тех пор ни один иллюзионист не осмеливался называть себя подобным образом. Благодаря такому имени Пинетти принимали за одного из многочисленных в то время разорившихся аристократов, вынужденных зарабатывать на жизнь научной и художественной деятельностью. И он вполне усвоил манеры и повадки аристократа.
Блестящий манипулятор, изобретатель и артист, Пинетти писал на своей афише: «Профессор и демонстратор физики, член многих академий, приближенный прусского двора, рекомендованный многими королями и суверенными князьями Европы, кавалер ордена св. Филиппа, инженер, географ и финансовый советник его светлости князя Лимбург-Гольштейнского и т. д. и т. д.». Все это было чистой правдой, если не считать того, что Пинетти не был ученым в современном понимании этого слова, не читал лекций ни в каком университете, не имел ни инженерного диплома, ни опыта финансиста, а географию знал главным образом практически, исколесив всю Европу. Но это не мешало ему быть отмеченным соответствующими званиями — и по праву, так как его познания в физике и инженерном деле, как и общая культура, были достаточно велики для своего времени.
Прусский король Фридрих II, игравший роль «просвещенного монарха» и покровительствовавший ученым, писателям и художникам, пригласил Пинетти ко двору, но вскоре выслал его из Берлина: не понравились аристократические замашки приезжего иллюзиониста. Зато преемник этого короля, Фридрих Вильгельм II, пожаловал Пинетти титул придворного физика и подарил ему здание театра Дёббелина в Берлине, приравняв тем самым иллюзиониста к этому крупнейшему прогрессивному деятелю немецкого театра. В течение нескольких лет Пинетти пользовался при прусском дворе не меньшим почетом, чем Виланд, Гердер и Гёте при веймарском.
Ориентируясь на зрителей придворных кругов, Пинетти прежде всего отказался от грубых традиционных ярмарочных трюков — они коробили изысканный аристократический вкус. Об «обезглавливании» или демонстрации окровавленных скелетов при помощи волшебного фонаря здесь не могло быть и речи. Пришлось изобретать совершенно новые эффекты, гармонирующие с тем жеманным и слащавым тоном, который царил в придворных салонах.
В реквизите Пинетти появились голубки и канарейки, кольца и табакерки. Его автоматы изящно раскланивались. Грубая музыка волынки уступила место нежным звукам мандолины и флейты.
В исполнительской манере Пинетти не было ни малейшего намека на участие неземных сил. Зрители видели перед собой светского кавалера с безукоризненными манерами, в обычной одежде придворных того времени — в камзоле с жабо и манжетами из дорогих кружев, в напудренном парике. Под звуки струнных инструментов Пинетти двигался плавно, изящно, почти танцуя. Когда музыка умолкала, он остроумно и любезно, как светский человек, беседовал со зрителями, не прибегая ни к дешевому балагурству площадных фокусников, ни к ученым объяснениям «экспериментаторов натуральной магии». Созданные Пинетти художественные формы иллюзионного искусства примыкали к модному в то время стилю «рококо» и соответствовали представлению аристократов о мире, будто бы существующем лишь для того, чтобы делать приятным их препровождение времени.
