С выражением холодной решимости он склонился над девушкой. Марти смотрела на него с ужасом, и возглас благодарности сорвался с ее уст, когда она, наконец, поняла истинные намерения сиу. Он вовсе не собирался срывать одежды с Марти, напротив, быстро и аккуратно укрыл пледом продрогшую и испуганную девушку.

— Спокойной ночи, пленница.

— С-спасибо, — с облегчением пролепетала она. Индеец вернулся на свой пост у дверей, а Марти, глядя на него, уже в который раз задавалась вопросом, зачем было совершено это странное похищение. Размышляя над этим, она лежала, залитая лунным светом, все так же боясь сомкнуть глаза. Она не доверяла сиу. Похоже, этому злобному человеку нравилось играть с ней в кошки-мышки. Но Марти не так-то просто обвести вокруг пальца. Даже в те минуты, когда он держался с ней по-человечески, девушка не забывала о том, что сиу — дикарь.

Вскоре Марти одолела зевота. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза и бороться со сном. Но Марти была так измучена, теплый плед так согревал ее, а индеец сидел так тихо, что вскоре усталость взяла свое.

Среди ночи Марти проснулась. Луна стояла высоко в небе. Девушка посмотрела на дверь. Место, где раньше расположился сиу, опустело. Ее смуглый тюремщик исчез.

Однако еще прежде, чем Марти успела осознать это, она услышала шаги и увидела его. Снова обнаженный до пояса, он направлялся к хижине. Лунные блики играли на его голых влажных плечах и в густых черных волосах. И тут Марти догадалась: когда она уснула, сиу пошел мыться к горному ручью. Объятая полудремой, девушка вспомнила чистый запах мужского тела, исходивший от него.

Проснувшись в следующий раз, Марти обнаружила, что все вокруг залито ярким солнечным светом. Индейца в хижине снова не было. Она села на кровати. Опасаясь ловушки, откинула плед, опустила ступни на пол, встала и огляделась. Затем, отведя за уши растрепавшиеся локоны, Марти направилась к двери.

На крыльце она осмотрелась и не поверила своей удаче. Он ушел! Возможно, его сморил сон где-нибудь в лесу. Не думая ни о чем, кроме побега, Марти быстро спустилась с крыльца и бросилась по тропинке, ведущей от хижины. Распекая себя за забытые башмаки, она, не оглядываясь, осторожно преодолевала крутой скалистый подъем. Взобравшись на огромный валун, девушка остановилась, посмотрела вниз и покачала головой.

Камнепад, низвергшийся с горных вершин, создал внизу естественное укрепление, окружающее хижину со всех сторон и полностью перекрывающее путь для бегства. Принесенные сюда гигантским оползнем валуны образовали нечто вроде лестницы, ведущей с гор. Расстояние между ступенями достигало восьми футов.

Горячий летний ветер, играя мелкой галькой, усыпал ею все вокруг. Камни, несущиеся к подножию гор, убеждали Марти в том, что попытка спуститься равносильна самоубийству.'

Ветер трепал волосы Марти. Солнце спряталось за темную тучу, и несколько крупных капель дождя упали на скалы. Затем снова выглянуло яркое солнце.

Упавшая духом девушка стояла над пропастью, не представляя, как спуститься в долину. Она не замечала, что два черных глаза наблюдают за ней.

Сиу стоял на выступе утеса прямо над девушкой. Он не выпускал ее из виду с тех пор, как она покинула хижину.

Да, девушка очень красива, но она не из этого мира.

Ей незачем оставаться здесь.

Ему нужен только ее отец.

Индеец начал осторожно спускаться со скалы. Он не окликнул Марти, опасаясь напугать се, а тихо приблизился к ней сзади.

Лишь обхватив ее руками, сиу заговорил. Марти вскрикнула, начала сопротивляться, а потом покорилась ему. Стоя на ветру, под дождем, они оба внезапно почувствовали странное напряжение, охватившее их. И оба пытались преодолеть его.

В отличие от индейца Марти еще не осознавала происходящего. Девушка знала только, что каждый раз, когда этот человек оказывался рядом с ней, ее охватывало возбуждение, не связанное со страхом. Ничего подобного Марти прежде не испытывала. Девушку бросало то в жар, то в холод, и от этого она пришла в полное замешательство.

Индеец не на шутку разозлился. Ему хотелось причинить Марти боль, оттолкнуть ее. Или, напротив, прижать к себе. Он проклинал ее за привлекательность и себя за досадную слабость.

Марти и не подозревала, что творится у него в душе.

Он повернул ее лицом к себе.

— В хижину, — бросил индеец.

— Ты же обещал к этому времени освободить меня. — Блестящие зеленые глаза выражали осуждение.

Не ответив, индеец подхватил девушку на руки и понес ее вниз по тропинке к хижине. Молнии разрезали небо, а вслед за ними раздавались раскаты грома. Укрывшись от дождя в доме, индеец поставил Марти на ноги.

— Сутки прошли. Ты обещал отпустить меня, — снова напомнила Марти.

— Я солгал, — холодно отрезал он, считая бессмысленным объяснять, что расстроен и разочарован не меньше, чем она. Сиу не понимал, почему генерал Кидд не явился за своей единственной дочерью. Весь вчерашний день он прождал его, но наступила ночь, а генерал Кидд так и не дал о себе знать.

— Краснокожий ублюдок! — Марти угрожающе двинулась на сиу, но он схватил ее за руки и бросил на койку.

— Лежи, пленница. Мне не хотелось бы причинить тебе боль.

Марти затихла.

Индеец молчал весь день, будто злился на нее.

К вечеру его настроение еще ухудшилось. В напряженной тишине они разделили трапезу, после чего сиу уселся на крыльце. Почему он так зол на нее? Почему нарушил обещание и не отпустил на свободу?

Третий день походил на предыдущие. Сиу был угрюм и молчалив. Марти не смела, задавать ему вопросы. Более того, старалась держаться на расстоянии от него и испуганно опускала глаза, когда он приближался.

На четвертый день Марти охватило такое напряжение, что она вздрагивала при каждом движении индейца. Между этим грозным тюремщиком и тем, кого она увидела в комнате, проснувшись в первое утро похищения, не было ничего общего. Тогда он вел себя вполне цивилизованно, разговаривал с ней, а временами даже держался как белый. Теперь все изменилось. Марти находилась под одной крышей с индейцем, молчаливым, коварным и внушающим только страх.