Гарольд очень тяжело воспринял смерть друга. Так тяжело, что весь выходной пролежал в постели, но заснуть не смог: в его голове все время звучали голоса.

Прошло немало времени, прежде чем Гарольд смирился с кончиной Уинстона. Одиночество, которое, казалось, немного отпустило его, вновь накатило с невыразимой силой.

Глава 21

Наступление ночи вызывало у Пола Харви противоречивые чувства. Он был рад ее приходу, поскольку она прятала его и скрывала тайные вылазки за пределы фермы. С другой стороны, он боялся ее прихода, так как вместе с нею приходили воспоминания. В прошлом ночь всегда была для него полна страха, когда мать и отец дрались между собой, а позднее, когда отец, вытащив его из постели, избивал и кричал на него, дыша в лицо винным перегаром и табаком.

Харви терпеть не мог, когда его закрывали на ключ. Еще одно наследие юных лет. Дверь его спальни всегда была заперта снаружи, и так продолжалось вплоть до смерти отца. В его комнате не было горшка, и ему часто приходилось мочиться из окна, если он просыпался ночью. Но прежде чем освоить такой трюк, он вынужден был делать это в постель или в один из ящиков комода. Со временем его одежда навсегда пропиталась запахом мочи, и, к какому бы из этих методов Харви ни прибегал, его все равно постигала суровая кара отца. Во время беспокойных школьных лет учителя донимали Харви своими расспросами, а ученики насмехались над многочисленными порезами и синяками, которые почти никогда не сходили с его тела. Да и Харви, конечно, никогда бы не посмел рассказать кому-нибудь правду об их происхождении.

Его ненависть к закрытым пространствам особенно усилилась в корнфордской тюрьме. Тот факт, что его заперли в одиночке ради спокойствия других заключенных, только ухудшил положение вещей. Теперь же, в какой-то степени впервые в жизни, с наступлением темноты он получил возможность свободно бродить по открытым просторам в окрестностях Игзэма.

Он стоял на вершине холма и смотрел на приветливо мерцающие внизу огни города. Сжав в руке серп, начал спускаться по склону. Где-то рядом заухала сова, но Харви даже внимания не обратил на этот крик.

Город звал его, и Харви откликнулся на этот зов. Он испытывал какое-то удивительное чувство, похожее на приятное возбуждение.

А пока пригородная лесопилка скрыла его от посторонних глаз.

Глава 22

Ян Логан вздрогнул и плотно застегнул кожаную куртку.

Он стоял под раскачивавшейся вывеской «Черного лебедя», нащупывая в кармане пачку «Мальборо» и коробок спичек. Из-за сильного ветра прикурить сигарету удалось только с третьей попытки. Засунув руки в карманы, он принялся расхаживать взад и вперед.

Другие сотрудники заведения, включая и еще одного бармена, тоже вышли на улицу, и Логан пробормотал им вслед проклятия. Все, кроме него, имели машины, и почти все ехали в противоположном направлении. Единственный человек, кому было с ним по дороге, промчался мимо, даже не предложив подбросить. Логан глубоко вздохнул, выпустив в ночной воздух облачко пара.

Он глянул на часы: четверть первого. Обычно ему удавалось возвратиться домой не позднее четверти двенадцатого. И теперь Логан мог представить себе реакцию Салли. Он уже почти слышал ее вопли, которыми она разразится, едва он войдет в дверь. Она начнет ныть по поводу остывшего ужина и станет выведывать, где это он так долго пропадал. Логан работал шесть вечеров в неделю и только один проводил дома, вынужденный весь этот день выслушивать Салли, которая пилила его, требуя найти работу получше и подыскать для них приличный дом.

Логан решил срезать путь — ведь в любом случае его ждала стычка, так что лучше уж покончить с ней поскорее.

Он свернул налево и двинулся по заросшей травой аллее, зная, что будет дома через десять минут. Логан взял хороший темп, и огонек зажатой в зубах сигареты подпрыгивал в такт его шагам.

Аллея, по которой он шел, плохо освещалась и в лучшие времена; теперь же, за полночь, горело всего три фонаря, не считая неяркого света у парадных дверей пары коттеджей. Все остальное тонуло во мраке. Было плохо видно еще и из-за тумана, нависшего над полями. Подгоняемый ветром, он, казалось, растекался по округе, словно какое-нибудь призрачное море с медленно вздымавшимися волнами.

Логан окинул взглядом белые коттеджи. К каждому вела подъездная дорога, и вряд ли их владельцы ограничивались одной машиной. Да, эти частные владения сильно отличались от его Собственного жилища. Они с Салли обитали в одном из унылых стандартных муниципальных домов, стоявших ярдах в пятистах от аллеи и не имевших ничего общего с этими богатыми виллами, будто напоказ демонстрировавшими яркую индивидуальность стиля их владельцев. Конечно, Салли можно понять: в таком доме никто бы не отказался жить... Размышляя на ходу обо всем этом, Логан заметил, как справа от него что-то зашевелилось.

Он огляделся по сторонам, слегка замедлил шаг и стал всматриваться в темноту, пытаясь определить, что это такое. Слышалось что-то похожее на шарканье, царапанье, а мгновение спустя откуда-то из-под ограды выкатился еж и быстро засеменил, пересекая аллею. Логан улыбнулся, наблюдая, как зверек исчез в саду напротив. А пройдя всего несколько ярдов, он вдруг увидел на дороге раздавленного ежа. Да, этому явно не повезло — попал под колеса одной из машин, которые иногда проезжали по аллее, и, видно, пролежал тут довольно долго: даже в темноте Логану было видно, что расплющенные останки затвердели и напоминали своеобразную, утыканную шипами летающую тарелку фризби. Такими любят перебрасываться дети. Он улыбнулся еще раз и пошел дальше.

Справа от него стояла ферма. Выкрашенный в темное дом был почти не виден во мраке ночи. Послышался собачий лай. Чертова тварь уже гналась как-то за Логаном, и он поспешил пройти мимо, хоть и понимал, что на сей раз собака привязана. Одолев еще несколько ярдов, он наткнулся на подгнившие деревянные ступеньки перехода. Рядом накренилась видавшая виды табличка:

ПЕШЕХОДНАЯ ДОРОЖКА

Так называемая пешеходная дорожка пересекала поле и вела прямо к его дому. Он решил, что стоит рискнуть, вляпавшись в коровьи лепешки, щедро усеявшие поле. Зато этим путем быстрее добираться. Поставив ногу на первую ступеньку перехода, Логан стал подниматься. Ветхое сооружение отчаянно заскрипело, и на какое-то мгновение ему показалось, что сейчас оно развалится. Изловчившись, он чуть ли не птицей перелетел ограду и с громким хлюпаньем приземлился в грязь по другую ее сторону.

— Мать твою! — выругался Логан, счищая с ботинок липкую глину. Спустя минуту он уже шел через поле почти в абсолютной темноте. Единственным проблеском света оставалась еще пара непогасших окон в домах, которые стояли за полем. Но при таком освещении было просто невозможно разглядеть хоть что-нибудь уже в пятнадцати — двадцати ярдах. Свежий ночной воздух обострил все запахи, и Логан морщился, вдыхая крепкий дух коровьего помета. Земля под ногами оставалась мягкой несмотря на то, что уже чуть подмораживало. Ян уже не раз поскользнулся и, падая в очередной раз, ухватился рукой за идущую параллельно тропинке изгородь. В пальцы вонзилась колючая проволока, и Логан взвыл от боли. Он остановился и, бормоча ругательства, полез в карман за носовым платком, чтобы вытереть пораненную ладонь. Вытащив сигарету, он прикурил, затянулся, немного постоял и продолжил путь.

От ближайшего дома поле отделял двойной ряд деревьев и густые заросли кустарника. Буйно разросшиеся утесник и ежевика во многих местах достигали его плеча. В воздухе стоял терпкий запах гниющей листвы, и Логан всю дорогу чертыхался.

Совсем рядом хрустнула ветка. Он инстинктивно отступил назад, потому что в тишине ночи звук прогремел, словно гром среди ясного неба.

Нога завязла в чем-то мягком, явно не в грязи.

— Проклятые коровы! — прорычал Логан, отряхивая ногу.

Внезапно его ругань была прервана новым звуком — кто-то явно пробирался через кусты. Логан метнул взгляд в направлении густых зарослей, но ничего не увидел. Мгновение стояла тишина, потом звук повторился, на этот раз уже ближе.