Если бы не Карлин.

Зик никогда не оставался с ней наедине. Честно говоря, особо и не старался, потому что не хотел пугать, ведь она по-прежнему держалась настороже. Он рассчитывал, что познакомившись со всеми поближе, Карлин мало-помалу смягчится, так и произошло… но только с работниками. Однако в общении с ним неизменно демонстрировала все свои шипы и колючки.

А ведь Зик так и не привык равнодушно относиться к ее присутствию. Карлин неплохо готовила, наводила порядок в доме и снабжала чистой одеждой. Мужчины ее любили, во всяком случае, внешне, и она хорошо ладила со всеми. Всякий раз, когда Зик возвращался домой и видел свет на кухне, у него теплело на душе, потому что она там… и черт с ним, хорошо или плохо она выполняет свои обязанности!

Барьер, который Карлин воздвигла между ними, совершенно не радовал, тем более что Зик прекрасно понимал — она не стала бы так нарочито его сторониться, если бы ее тоже не влекло к нему. Она даже никак его не называла. Без проблем обращалась ко всем по именам, но только не к нему. Не Зик, не Э.З, не мистер Декер, даже не босс. Черт, она даже не окликала: «Эй, ты!» Похоже на старую кантри-песню: «Она никогда не называла его по имени, и она, черт возьми, никогда не называла его «дорогой».

Оба были так заняты до сих пор, что соблюдать дистанцию не составляло труда, Карлин хлопотала по дому, он на ранчо, и кроме совместных трапез их пути практически не пересекались. Но теперь-то что делать, когда ярмарка закончена, и он вынужден будет проводить в доме гораздо больше времени? Дни становились все короче и короче, и пусть она жила в своей части дома, он в своей, они неизбежно будут сталкиваться гораздо чаще.

Кстати, и ее нагрузка тоже станет меньше. Спенсер избавится от перевязи в ближайшее время. Как только Бо и Дарби вылетят в Техас на свои любимые родео, а Патрик и Илай уедут домой на пару месяцев, количество голодных ртов уменьшится. И что они будут делать? Часами молча сидеть дома? Или она ждет, что он переедет в общежитие?

Надо заключить перемирие. Надо пробить брешь в этой ее проклятой стене. И добиться, чтобы она называла его… хоть как-нибудь.

Имея всё это в виду, Зик встал из-за стола и пошел искать Карлин, хотя чего там искать? Если она не убирала дом, то торчала на кухне, которая частенько походила на лабораторию сумасшедшего ученого. Она всё еще училась, но в целом становилась более чем достойным поваром и, казалось, преисполнилась решимости достичь совершенства в этом деле. Конечно же, именно на кухне Зик ее и обнаружил. Играло радио, и Карлин, покачивая восхитительной попкой, исполняла своего рода танец, используя метлу в качестве партнера. Ее шикарную пятую точку только покойник не заметит, не говоря уже о Зике, давно и глубоко восхищенном этой фактурной задницей.

Она снова экспериментировала. Из духовки сочился соблазнительный аромат выпечки, и казалось, на кухне произошел мини-взрыв муки. Белая пыль покрывала пол, стол и ее лицо. Наверняка и волосам досталось.

Метла не слишком преуспела в наведении порядка, взметая муку вместо того, чтобы собирать, но пока она так танцует, наверняка это ее ничуть не волнует.

Карлин, должно быть, пришла к такому же выводу, потому что перестала танцевать, обернулась и, увидев босса, немедленно напряглась.

— Карлин, — сказал он вместо приветствия, гадая, не ответит ли она так же коротко: «Зик». Увы…

— Чем могу помочь?

Вежливый способ спросить: «Какого черта ты делаешь в моей кухне?»

Нельзя же прямо заявить, что пришел морально надавить, поэтому ответил:

— Вкусно пахнет.

— «Никогда не подведет», — вызывающе сообщила Карлин, потом отвернулась, поставила метлу в шкаф, достав вместо нее швабру.

— Правда? — скривился Зик.

— Давно собиралась попробовать еще раз, да руки не доходили.

— Неужели ты вняла совету Спенсера и использовала полуфабрикат?

— Нет. Это совсем не то. Рано или поздно этот дурацкий торт сдастся, — смеясь над собой, улыбнулась Карлин. — Ты говоришь почти испуганно.

— Черт, да, боюсь, — без обиняков отрезал Зик. — Наверняка желудок еще не переварил тот первый кусок.

— Этот получится, — уверенно заявила Карлин. — Потому что я купила правильный сорт муки и хорошенько вымесила тесто.

— На этот раз получится мягче бетона?

— Очень смешно, — она начала улыбаться, но тут же спохватилась и нацепила на лицо равнодушное выражение, словно щелкнула выключателем. Обороняясь шваброй как оружием, снова спросила: — Так чем могу помочь?

Невозможно рассказать о картинках, замелькавших в голове, зато дружок в штанах откликнулся незамедлительно. Черт, если она посмотрит вниз… никакой опасности. Карлин редко смотрела ему в лицо и никогда в промежность.

— Пахло чем-то вкусным, вот я и зашел полюбопытствовать. Или мужчине нельзя уже заглянуть на собственную кухню?

— Пока что это моя кухня, не твоя. Загляни куда-нибудь еще. Неужели ни одна корова по тебе не скучает?

— На данный момент нет.

— А лошади?

— Насколько я знаю — тоже нет.

— Ну, и мне ты тут не нужен, — заявила Карлин, а потом буквально погнала его в сторону прихожей. — Иди выкопай яму или еще что-нибудь. Воткни туда бревно и назови его забором.

Только ради сохранения хороших отношений Зик повиновался и позволил себя прогнать. Выйдя из кухни, однако, отметил про себя, что она по-прежнему, черт возьми, никак его не называет. Он согласился бы и на «засранца».

Остановившись в прихожей, чтобы надеть куртку, увидел пару маленьких уродливых зеленых сапог. Нагнулся, поднял один, повертел, оценил подошвы. Кусок дерьма.

— Пожалуйста, скажи, что это не твои сапоги, — попросил Зик, повышая голос, чтобы Карлин услышала.

Раздалось фырканье, потом она резко ответила:

— Нет, одного из ребят, кто носит женский седьмой размер.

Зик направился на кухню с сапогом в руке. Карлин впустую выбросила деньги, потому что подобная обувь не подходит для вайомингской зимы. Для дождливой погоды в лучшем случае. Дураку понятно, что ей нужно, о чем он тысячу раз ей говорил: достойная пара сапог, тяжелая куртка, теплые носки и нижнее белье, шапка. И вдруг остановился. Понятно, почему она их купила: из-за дешевизны. Карлин экономила каждый цент на случай побега от психопата, пугавшего ее до смерти.

Вернув обувку на место, Зик вышел на улицу, навстречу ледяному ветру. И только сделав несколько шагов, осознал: Карлин выперла его из собственного проклятого дома.

Карлин наблюдала за лицами мужчин, когда поставила торт на стол. Они тут же узнали злополучное лакомство, выражения лиц варьировалась от настороженных до испуганных. Раздалась пара ругательств и несколько скорбных вздохов. Наконец Спенсер сказал:

— Мисс Карли, выглядит замечательно, но вряд ли я смогу проглотить хотя бы кусочек.

Все дружно подхватили, лепеча что-то типа «Я и так уже объелся», «Сыт по горло» и один оправдывающийся «Похоже, у меня аллергия на торт из яичных белков».

Ничего удивительного, но всё же немного обидно. Карлин старательно трудилась, тесто вышло вкусным, однако если никто не попробует, невозможно узнать, действительно ли вторая попытка успешнее первой. Похоже, она здесь единственная подопытная морская свинка, и даже если проклятый торт наконец удался, вряд ли кто поверит.

Карлин развернулась, чтобы отнести десерт обратно на кухню, когда Зик встал, потянулся через Уолта за ножом и тарелкой и жестом пригласил остаться.

Храбрец. Или глупец. И всё же Карлин ощущала благодарность. Поставила перед ним торт, Зик отрезал себе большой кусок.

— Если все остальные слишком объелись, значит, мне больше достанется, — заявил он, не глядя на кулинарку.

Та помчалась на кухню за кофе, налила чашку и вернулась. Зик сурово смотрел на содержимое тарелки, как на препятствие, которое необходимо преодолеть, как на трудную задачу или проблему. Карлин рассердилась, благодарность превратилась в ярость. Зик, должно быть, почувствовал, что слишком долго колеблется, наконец взял вилку и положил в рот кусок. Все замерли. Карлин перестала дышать, судя по всему, остальные тоже. Зик прожевал, проглотил, облегчение в глазах говорило само за себя.