— Я зато видел, как она твоих садовых гномов чем-то железным на куски ломала, сначала головы им поотбивала, потом вдребезги их перебила.

— Ренату повезло, что она на гномов переключилась, — сказал Игорь Васильевич. — У нее ни на что больше сил не хватило.

— Не только Ринату повезло, — возразил Молодой, — всем повезло, включая меня.

— Самое интересное… — начал было Игорь Васильевич.

— Самое интересное, — перебил Молодой, — что когда мы в гостях были у Рината на его день рождения, тоже на даче, ее и не узнать было. Такая русская хозяюшка с пятым размером.

— Я вот о том же хотел сказать, — сказал Игорь Васильевич.

— И наливала, — продолжил Молодой, — всех по имени-отчеству, даже меня. Дети их к нам не лезли. И закуску подавала, я обожрался как не знаю кто. И Ринат только до веселого состояния допился и тут же перестал пить, как отрезало. И погода, как по заказу, я вроде не большой любитель вашего отдыха, но даже мне понравилось.

— И как женщина ничего, — шепотом сказал Игорь Васильевич, осторожно косясь в лестничный пролет.

— Ой, ты-то откуда знаешь? — спросил Молодой.

Игорь Васильевич указал большим пальцем на Фила, Фил виновато улыбнулся.

— Я их как-то у него застукал, — тихо пояснил Игорь Васильевич.

— Зашибись, — в сердцах сказал Молодой. — Ты, Фил, прямо машина любви. Готов всем ее раздавать. Я вроде тоже готов, но что-то никто не берет.

— Ну, шмара-то с дачи готова была взять тебя целиком и полностью, тут уж ты сам момент похерил, — сказал Игорь Васильевич чуть более веселым голосом, чем был у него с утра.

— Я себе первый раз представлял иначе, — манерно сказал Молодой, и все засмеялись.

Игорь заметил, что его пустая кружка остыла в руке, и спросил Игоря Васильевича:

— Так что ты мрачный такой с утра?

— Я мрачный? — спросил Игорь Васильевич. — Я не мрачный, я злой, бля. Мы знаешь кого завалили? Мы моего автослесаря завалили, прикинь, поворот.

Глядя на лицо Игоря Васильевича, хотелось рассмеяться, сама же смерть автослесаря, еще стоявшая в голове Игоря во всех деталях, заставила Игоря сдержать смех. Однако же комичный элемент в этой ситуации все-таки присутствовал, этого Игорь не мог отрицать.

— Как узнал? — коротко спросил Фил.

— Как, как, жопой об косяк, — совершенно по-детски, озлобленно ответил Игорь Васильевич. — Я прихожу к ним в очередной раз, узнать, как там, что. Долго же они трахают мою ласточку. Несколько недель уже. Уже можно было новую машину из каких-нибудь помоев собрать. Прихожу, а они — в стекло. Ни о какой работе речи не идет, как у нас сейчас. Я им: «Вы что, суки, делаете? Я когда уже на колеса встану?» А они: «Не до тебя, у нас человека убили». Сидят, короче, горюют, объясняют, что собрался он с друзьями пивка попить, а какой-то отморозок всех порешал и ноги сделал, обещают найти, но вряд ли найдут. Тут у меня, понятно, смутные сомнения появляются и всякие предчувствия нехорошие. Что, говорю, за человек, я вроде не вижу, чтобы у вас убыл кто-то. Мне суют телефон под нос и начинают фотки листать с рыданиями. И — точно. Он, бля. Прикинь?

— А как вы не узнали друг друга? — удивился Молодой.

— Так, видно, когда я приходил, он в яме сидел. Он только мои ноги видел, а я его вообще не замечал. Немного, конечно, и мне поплохело. Немного хлебнул за помин его души. Считай, жил человек незаметно, и как умер — точно никто из близких не узнает.

— Так мы же вроде тоже, если что произойдет, без вести пропадем, — сказал Фил.

— Так я и дам тебе без вести пропасть, — ответил на это Игорь Васильевич так, что даже Игорь не успел испугаться за свое безвестное тело и незнание близких об его судьбе. — Уж как бы они там сверху не хотели, а такой хрени я не допущу.

— А я бы хотел пропасть, — сказал Молодой, — и мать и отец бы надеялись, что я еще живой, им бы не так было, как если бы точно знали.

— Дать бы тебе по башке, — сказал Игорь Васильевич, и все замолчали.

Фил ерзал на месте, Игорь подумал, что он хочет попросить закурить после такого разговора.

— А я все для туалета купил, — сказал Фил, когда все мрачно погрузились в задумчивое курение; все встрепенулись.

— Ты нас впрячь, что ли, хочешь? — спросил Игорь Васильевич.

— Должно быть свободное время, — сказал Фил. — Вот когда будет, тогда и начнем.

— Ты на свои, или Рената подключил через Эсэса? — спросил Игорь Васильевич, хотя уже знал ответ, как знали ответ Игорь и Молодой. Фил широко улыбнулся.

— Где-то в десятку встало, я вроде экономил, а все равно, — сказал Фил, — но это все фигня, я с вас просить не буду, мне только помощь посильная, мне на эту плитку нервов не хватает, мне душа хватило.

— Зря ты нас предупредил, — попытался порушить надежды Фила Игорь Васильевич, — мы теперь запремся каждый у себя, и хер ты нас выкорчуешь.

— И там вонища, я вон в кусты бегать стараюсь, — сказал Молодой.

— А вот это ты зря, — сказал Игорь Васильевич. — Будешь потом по весне сам убирать.

— Там и без меня срач был, — возразил Молодой.

— Без тебя — не без тебя, — сказал Игорь Васильевич, — а никто тебя признаваться не просил. Спалился — твоя забота.

— У нас, если что, костюмы химзащиты есть новые, удобные, — сказал Фил, — и противогазы для особо нежных.

— Так тебе их Ренат и выдаст, — сказал Игорь Васильевич.

— Выдаст, если его не спрашивать, — сказал Фил.

Игорь Васильевич и Молодой с уважением и трепетом посмотрели на Фила.

— Ну а что? — зарделся под их взглядами Фил. — Вы думаете, вы кофе из моих запасов хлещете? Думаете, я вам его ПОКУПАЮ, что ли? С какой радости? Вы не мальчики, чтобы я вам что-нибудь покупал. Ему замки нужно получше на склад вешать, а не эту рванину. Ладно, хоть оружие в нормальное место прячет. Я, считай, спецуху быстро изнашиваю, мне что, его на коленях умолять? Так он все равно не даст.

— Фил, ты — святой, — сказал Игорь Васильевич.

— А что у него еще там есть, про что мы не знаем? — жадно спросил Молодой.

— Там камеры лежат, вроде регистраторов, помнишь, была идея видеоотчеты сдавать, а не эту хрень, что мы сейчас по пятьдесят страниц пишем. Чтобы по их показаниям сверялись наверху. Так вот, он их зажопил, — сказал Фил.

— Он один себе на машину поставил, — сказал Молодой, — зуб даю.

— Плохо ты Рината знаешь, — сказал Фил. — Он, скорее всего, один загнал и купил себе новый.

— Вы охренели? — раздался снизу натужный, задыхающийся крик Сергея Сергеевича. — Мне в рельсу, что ли, стучать? На время посмотрите! Может, хватит лясы точить? Может, пора уже и работать начать?

Они спустились на этаж ниже. В конце коридора была большая комната, где раньше, возможно, проводилась политинформация и партсобрания. В комнате в четыре ряда стояли сиденья, как в кинотеатре, от двери между стульями был проход к небольшой трибуне, в углу стояла высокая деревянная подставка из ДСП, накрытая чем-то вроде красной скатерти с желтой бахромой. На скатерть был поставлен бюст Ленина. От движений Сергея Сергеевича за трибуной половицы пошатывались, движение пола было заметно даже Игорю с заднего ряда. Он смотрел на опасно покачивающуюся в свете неоновых ламп подставку и все ждал, когда бюст навернется со скатерти. Ринат Иосифович косился на задние ряды со своего ближайшего к трибуне места в первом ряду, что тоже не добавляло покоя половицам. Очки Рината Иосифовича поблескивали, как поблескивал металлический уголок кожаного портфеля, который он держал на коленях.

— Говорить особо нечего, — сказал Сергей Сергеевич, — сработали нормально. Теперь дело за бумажками. Все это оформить нужно, как следует. Я как бы понимаю, что очевидное говорю, но каждый раз косяки какие-то всплывают. Есть строгие нормы, их нужно придерживаться. Я понимаю, что недели бездействия иногда расслабляют и Новый год на носу, у кого-то все из рук валится по причине житейской неустроенности. И дело кажется неблагодарным — своих собственных граждан в сортирах мочить. Но каждый раз вам, что ли, напоминать? Все спецслужбы этим занимаются, так или иначе, валят собственных граждан ради безопасности государства и ради безопасности остальных граждан. Если вам конкретно не известно, ради чего все это, не стоит подрывную деятельность вести в рядах сотрудников.