Игорь понял, что это шпилька в его адрес и кровь несколько прилила к его лицу.

— А косметика? — спросил Игорь исподлобья.

— Что косметика? — не понял Сергей Сергеевич.

— Косметику в Тайланд свою брать, или вы на месте выдадите?

— Юмор — это хорошо, — с тем же выражением лица одобрил выпад Игоря Сергей Сергеевич. — Юмор, особенно вот такой беззлобный, позитивно действует на коллектив, но учти, что у меня, кроме тебя, таких клоунов уже несколько штук есть, не устанешь шутить?

«Не устану», — подумал Игорь, но промолчал. Он не понимал, что опять привело его сюда, под крыло этих людей, чьи корочки и звездочки на погонах что-то решают в судьбах других людей без корочек, без звездочек или с количеством звездочек, соответствующих низшему рангу. Это был необъяснимый магнетизм причастности к защите страны. Многие люди, очарованные этим магнетизмом, строили генеральские дачи или крышевали бизнес, или, как Игорь, безропотно выслушивали шутку про тайских блядей, при том что если бы такую шутку высказал какой-нибудь другой работодатель, не имеющий этого флера причастности к высшей цели, звездочек, корочек, Игорь уже попытался бы разломать столешницу его жирной мордой.

Молчание Игоря Сергей Сергеевич расценил по-своему и сказал:

— Значит так, Игорь Петрович, история такая. Я тебя обманывать не буду. Формально мы, конечно, ФСБ принадлежим, то есть ты сможешь как раньше корочками по пьяни светить, на дороге там, если проблемы возникнут, тоже. Но ты тут до первого косяка. Тут и без тебя придурков хватает. Если на реального фээсбэшника напорешься, то тут он по всем статьям обыгрывает, типа, у тебя восьмерка, а у него туз. Так что если начнешь не по делу залупаться, то и отсюда вылетишь. И еще такое дело. Проект секретный, совместный с минобороны, секретный на всех этапах, поэтому деньги попилили еще на стадии выделения и пилили еще несколько раз, пока они до нас дошли, сам видишь, какая у нас конторка через это образовалась, в сортир лучше дома ходить, ботинки целее будут. Карандаши, ручки, картриджи для принтера самому придется покупать, по крайней мере, пока. Кадры у нас тоже такие, что даже ты ахнешь. Я имен называть не буду, но один хрен свидание одиннадцатилетнему пацану назначил в интернете, скандал был, ну его, короче, выперли из органов, но за прежние заслуги все-таки решили пристроить хотя бы сюда до пенсии. Его жена из дома выгнала, так он прямо тут и живет, ему, бедолаге, приходится терпеть тут все удобства, но это, наверно, все равно лучше, чем из дырявой ложки есть. Сюда даже дочку одного генерала пытались всунуть, когда она семью на пешеходном переходе бодро переехала, но потом решили по старинке, типа, отсрочка приговора до времени, когда ее ребенку исполнится четырнадцать лет, а она даже не беременна еще, прикинь.

— Прикинул, — сказал Игорь.

— Я тебя в детали, конечно, посвящать не могу, — продолжил Сергей Сергеевич, — но, вообще, работа не пыльная. Это даже, я бы сказал, иллюзия работы. Я, честно тебе скажу, сам не совсем верю в то, чем я тут занимаюсь. Меня самого во все детали не совсем посвятили, я иногда сижу дома и несколько охреневаю, и тебя это чувство посетит, тут только Молодого оно не посещает, ну так у него при нынешнем строе, считай, вся сознательная жизнь прошла, а ты же еще до перестройки родился?

— В деле все есть, — заметил Игорь.

— Да, — то ли признал правоту Игоря Сергей Сергеевич, то ли отвечал каким-то своим мыслям. — Короче, бардак, конечно, но ты ведь и раньше с этим сталкивался, и надеюсь, что пыл поумерил, варежку уже не будешь разевать.

Из-за этого сказанного добродушно «разевать варежку» кровь опять прихлынула к лицу Игоря.

— Тут просто нельзя играть в разоблачителя, реально, — пояснил Сергей Сергеевич. — Начнешь видеообращение к народу на ютьюб закидывать или документы сканировать для «Викиликс» про то, какой идиотизм здесь творится, то сразу говорю, во-первых, ты ничего не докажешь. Это в лучшем случае, а в худшем, конечно, твои старые грешки могут припомнить, и будет твоя жена передачки в тринадцатую колонию возить, сам понимаешь.

Игорь совсем не был уверен, что его жена будет возить передачки в тринадцатую колонию, он не был уверен теперь, будет она их хотя бы слать или хотя бы отвечать на письма и, видимо, эти мысли как-то отразились на Игоревых мимических мышцах, потому что Сергей Сергеевич спросил.

— Ну что, есть какие-нибудь вопросы, может, детали какие остались непонятные, ты не стесняйся, лучше сразу узнавай, чтобы потом не было соблазна героя из себя строить. Лучше сразу представь, что тебе предложили охранником в Освенциме работать, чтобы шор каких-то романтических не оставалось, если они у тебя еще остались с прошлого раза.

— Курить здесь можно? — спросил Игорь.

— Вообще, я противник этого дела, — признался Сергей Сергеевич. — Я, как видишь, больше пожрать люблю в нерабочее время.

— Да и в рабочее тоже, — угадал мысль Игоря Сергей Сергеевич, — Но так-то можно, только форточку открой, а пепел в кубок вон тот стряхивай, потом вымоешь.

Возникла очередная заминка, связанная с тем, что Игорь выкурил все сигареты, пока искал контору Сергея Сергеевича, но не знал, как об этом сказать, потому что ожидал, что сам Сергей Сергеевич поделится сигаретой, потому что решил, что проблемы с сосудами на лице возникли у Сергея Сергеевича от того, что он злоупотреблял алкоголем и сигаретами. И теперь Игорь не знал, как сказать об этом повежливее, Сергей Сергеевич ждал, когда Игорь начнет свое задумчивое курение под форточкой. Игорь стал ищуще хлопать себя по карманам.

— А, так ты так завуалировано стрельнуть пытался. Извини, — Сергей Сергеевич, хрустнув костями стула, привычно снял трубку с телефона, зажал ее между плечом и щекой, схватил тело телефона одной рукой, для того, чтобы тот не скользил по столу, а указательным пальцем второй раза два повращал телефонный диск. Только теперь Игорь заметил круглые настенные часы над входом в кабинет, они показывали тридцать восемь минут пятого. Только без двадцати пять отчетливые гудки в телефонной трубке сменились каким-то хрипением, а Сергей Сергеевич сам возмущенно засопел и захрипел в ответ на это хрипение.

— Ты спишь, что ли, там? Сигаретку занеси мне, дорогой.

Трубка что-то коротко вопросительно или возмущенно прошипела.

— А на что ты нанимался? — не без язвы спросил Сергей Сергеевич. — Давай, короче, неси, потом поругаемся, заодно познакомишься.

Трубка опять похрипела, на этот раз как будто вопросительно. Сергей Сергеевич после этого вопроса оценивающе глянул на Игоря.

— Не, ну хер знает, — сказал Сергей Сергеевич, — может, Филу и понравится, а тебе вряд ли, хотя если еще пару месяцев в таком темпе придется работать, мы тут все друг к другу заприглядываемся. Короче, иди сюда, хорош уже кокетничать.

Сергей Сергеевич хлопнул трубку обратно на рычаг и, как показалось Игорю, облегченно вздохнул.

— Вот так вот, — сказал он, как будто объясняя Игорю что-то.

Через минуту в дверь аккуратно постучали.

— Елы-палы, — громко высказался Сергей Сергеевич вместо приглашения зайти, и на пороге появился тот самый здоровяк в синем комбинезоне, что проигнорировал махания Игоря возле шлагбаума.

— А, этот, что ли, — сказал здоровяк с некоторым разочарованием, пока Игорь изучал его заляпанные грязью брезентовые ботинки. — Это ведь тот самый, крыса который? — спросил здоровяк, как будто Игоря не было в кабинете, считая, скорее всего, что телосложение дает ему право задавать такие вопросы в таком тоне и в присутствии Игоря.

— Да, да, — ответил Сергей Сергеевич, попадая в тон здоровяку, так, что у Игоря создалось впечатление, что он вообще исчез из кабинета. — Он самый. Пятно на чистом лике государственной службы. Он твой тезка, кстати, только Петрович.

— А-а, ну хорошо, — одобрил здоровяк и пояснил свое одобрение: — Хоть запоминать особо не нужно, а то этот, то ли Ренат, то ли Ринат…

— Ринат, — сказал Сергей Сергеевич.