Я шел по узким улочкам, освещенным масляными лампами. Ни души. Стоит тишина. На стенах тут и там намалеваны указатели: «Кабак, второй поворот налево», «Выход на поверхность, первый поворот налево и см. указатели» и масса других.

Наконец, я увидел надпись «Ночлежка» у одной из дверей. То, что надо. Я подошел и дернул ее на себя. Деревянная дверь со скрипом поддалась. Я вошел внутрь.

Небольшое помещение. Стены такие же, как и снаружи - кирпич без отделки. Освещение тусклое, снова масляные лампы. Тут стоит около десяти деревянных столов, вокруг которых расставлены такие же стулья. В углу помещения стоит массивная, деревянная, барная стойка. По ней растекся какой-то жирный пидр. Спит, падла, в рабочее время. Рядом со мной наверх, на второй этаж, уходит вертикальная лестница из проржавевшей стали.

Все столы кроме одного пустуют. За ним сидит компания их трех мудаков. Явно конченые уебки. Уверен, пидорасы с бандитских станций.

Я прошел и сел за свободный столик. Один из мутных уебков оглянулся на меня, изучил взглядом, потом развернулся к своим друзьям-пидорасам и что-то сказал, после чего они тоже посмотрели на меня. Ясно, блядь, не мог этот день закончится хорошо. Интересно, успею я хоть пожрать...Нет, нихуя не успею, встают. Пидоры.

Они подошли с какими-то охуевшими ухмылками. Чуют свое численное превосходство, мрази гнилые. Двое с наглыми ебальниками сели за мой стол, а третий подошел ко мне и поставил ногу на стул, стоящий рядом. Он облокотился на ногу и наклонился поближе ко мне.

- Слышь, - заговорил он. Ты че тут...

Я выхватил ствол из оперативной кобуры быстрее, чем он успел изменить выражение лица с наглого и надменного, на испуганное и обосрашвееся.

Оглушительный хлопок, и уже хуй поймешь какое у него выражение лица. Разорванное пулей ебло расползлось в кровавую кашу. Пидора бросило назад, и он ебнулся в проход между столами.

Следом последовало еще семь ритмичных выстрелов. Два в грудь первому уебку, два в грудь второму, возвращаемся к первому - выстрел в ебло, возвращаемся ко второму -выстрел в ебло, переводим ствол на проснувшегося бармена, выстрел в ебло. Бляяяя... бармена-то нахуя....

Тишина. Ее нарушает только привычный звон в ушах. В воздухе стоит запах пороха, в глазах мутно от дыма. В руке дымится ствол, вставший на затворную задержку.

Да уж. Кажется, у меня проблемы. Зря я бармена ебнул. Надо съебывать. Причем срочно.

Я быстро встаю со стула и иду к выходу. Открываю дверь и выхожу наружу. Блядь. Поздно. Сюда бежит банда сталкеров. Я быстро захожу обратно и запираю дверь на защелку. Они ее разъебут за пару минут, ясен хуй, но мне этого должно хватить.

Я хватаюсь за лестницу и быстро поднимаюсь на второй этаж. Внизу начинают колотить в дверь. Надеюсь дебилы не сразу поймут, что дверь открывается в их сторону.

На этаже никого нет. Заебись, хоть с этим повезло. В помещении восемь раскладушек и восемь тумбочек с замками. Пол из досок. Я быстро отодвигаю ближайшую тумбочку, сажусь на пол и загоняю нож между досками. Тяну. Нихуя. Попробовал следующую. Заебись, поддается. Через несколько мгновений мне удалось ее поднять. Я заглянул внутрь. Отлично, место есть. Достаю обрез, и скидываю туда. Потом снимаю набедренную кобуру. Это заняло больше времени - пришлось вытягивать и ремень, к которому она крепилась. Наконец, бросаю туда часы с компасом и бабки. Ставлю доску на место, задвигаю тумбу. Снизу раздается треск. Дверь сломали. Слышу множество шагов.

- Тут минуса. Трое! С огнестрелами! - Раздается голос. Через мгновение он добавляет. - Нет, четверо! Бармена тоже ебнули.

Следом я услышал другой голос:

- Наверху сныкался. Давай дымовуху, ща выкурим!

- Нахуй ваши дымовухи! - Прокричал я. Я спускаюсь! Я один, проблем не будет! Уебки первые начали!

- Окей! - сразу согласился тот же голос, который мгновение назад хотел меня задымить. - Давай только хуйни не твори. Кинешь грену, мы тебе ее обратно закинем. Тут шесть сталкеров. Снаружи еще столько же. Все опытные. Если задумал хуйню какую - раздумай.

- Договорились. Только и вы там не нервничайте. Ща ствол скину и нож. Спускаться пустой буду. Руки на виду буду держать, как спущусь.

Я кинул вниз ствол. Он упал с глухим стуком. Следом со звоном ебнулся нож.

Ну, надеюсь не захуярят. Хотя, сталкеры не отморозки, не должны.

Я начал спускаться вниз. Чем ниже я спускался, тем больше ожидал что вот-вот услышу крик «Вали его!», и выстрелы следом за ним. Но переживания оказались напрасными. Я встал на пол и развернулся. Их реально шестеро. Ебальники не злые. Скорее суровые.

- Ну, - Заговорил усатый крепкий мужик, лет под пятьдесят. Тот самый с которым я уже успел пообщаться, - Хули ты тут натворил и нахуя?

Я задумался на пару мгновений.

- Пидоры напали, я их ебнул.

- И бармен на тебя напал? - скептическим тоном спросил он.

- Бармен случайно пулю словил. Надо было ему под стойку прятаться, когда стрельба началась, а он стоял, еблом торговал.

Усач призадумался на мгновение, затем покачал головой.

- Хуевые твои дела браток. При любых раскладах, хуевые. - Он повернулся к бойцам. - Пакуйте.

Я не стал сопротивляться. Я, конечно, боец бравый, но не ебнутый. Тут шесть сталкеров. За дверью еще шесть. Конечно, штук десять я убить голыми руками успею, но шансы что завалю всех, примерно семьдесят на тридцать, в мою пользу. Такие риски мне в хуй не уперлись.

Я знаю, что будет дальше. Поеду на Тюремную. А Тюремной она называется знаете почему? Сейчас охуеете. Потому что там тюрьма.

- Эй, уебок! Хорош карандаши переводить. Собирайся, к тебе пришли.

В этой тюрьме у меня не много друзей. Сталкеры меня не любят. Не нравится им, что за пять лет, которые я провел в этой тюрьме, я отмудохал несколько десятков местных тюремщиков и даже убил одного.

А скольких сокамерников я покалечил, я и не сосчитаю.

Но можете быть уверены: каждый из этих пидоров получил именно то, что заслужил. Никогда не выебывайся на тигра, сидящего в клетке. Во всяком случае, когда ты находишься в той же клетке.

В общем, последние четыре года, я сижу в этой камере, с неизменным соседом - Федором Михайловичем. Его посадили ко мне в надежде на то, что я не найду поводов убить старого, богобоязненного бандита.

И действительно. Поводов я не нашел. Так что, Федор Михайлович мой единственный товарищ в этом месте. Более того, он мой самый преданный читатель. Да-да, вы не ослышались. Я начал писать. Из-под моего карандаша, точнее карандашей - извел я их немерено, вышел не один десяток поистине великолепных книг.

Кстати, еще до всего этого пиздеца, я проявлял немалый интерес к литературе. Помню, даже как-то сломал ебло сыну учительницы по литературе. По-моему, куском ржавой арматуры. Хорошие были времена.

- Бля, не начинай, а, - снова занудел тюремщик, - Давай хоть раз по-человечески! Просто встань и мы проводим тебя в комнату для посещений. Ну будь человеком, ебана в рот.

Я наконец отложил карандаш и поднял на него глаза.

- Хуй с тобой, Жека. Раз ты по-человечески просишь - будет по-человечески.

Я отодвинул стул и встал.

Это была тесная камера два на три метра. По краям две кровати, между ними стол, стул и ведро, на случай если припрет.

Стены, когда-то давно до середины выкрашенные зеленой краской, облупились, а побелка, идущая выше - пожелтела, а местами и вовсе стала коричневой от подтеков воды, сочащейся с потолка.

Подойдя к решетке, я повернулся к ней спиной и просунул руки в небольшое окно. Жека-тюремщик расширил глаза от удивления, видимо, не ожидал от меня такой покладистости. Хули - будет что внукам рассказать, уебок. Он быстро, не веря своему счастью, достал наручники и сомкнул их на моих запястьях. Затем пошарил на ремне и снял другой ключ, которым отпер камеру. Двое его друзей подняли автоматы, взяв меня на прицел.