Клэр сжала в кулаке салфетку, расстеленную на коленях.

— Совершенно верно, только до случайного свидетеля он еще не додумался. Вот уж правильно говорят, мужчины — те же мальчишки, только одежда размером больше.

— Лучше купить Барби вместе с автомобилем, тогда ее машина сможет попасть в лапы автоугонщиков. Знаешь, как круто будет!

— Мы в детстве просили Винни-Пуха и «чертика из табакерки».

— Времена меняются.

— Еще как. Представь, в следующем году ты будешь наряжать гостиницу к Рождеству.

— Видимо, придется выложиться по полной.

— Да, к украшению отеля нужно отнестись со всей ответственностью. А потом устроить праздничную экскурсию.

— Гм, я подумаю.

— Серьезно, Бекетт, гостиница в центре всеобщего внимания, людям интересно посмотреть, что внутри. По завершении работ непременно нужно провести экскурсию. Хоуп знает, как это лучше организовать, а мы с Эйвери можем помочь, если что. Подумай о рекламе, связях с общественностью и здоровом чувстве гордости.

— Ладно, обсужу с семьей, — пообещал Бекетт. Он уже знал, что мать придет в восторг от этой идеи.

— А я подумываю о том, чтобы после открытия гостиницы мой магазин работал и по воскресеньям. Может, у меня тоже увеличится количество покупателей. — Клэр сделала паузу, обвела комнату взглядом. — Разливай вино, а я пока приведу себя в порядок.

Хорошо, что он догадался убрать грязную одежду и мокрые полотенца, мысленно похвалил себя Бекетт. Он разлил вино и, взяв свой бокал, подошел с ним к окну. Пожалуй, Клэр права — и насчет экскурсии, и насчет украшения отеля, и даже насчет работы по воскресеньям. Забот у всех прибавится, но в итоге старания будут вознаграждены. Бекетт устремил взор на сияющее здание отеля, представил его в праздничном убранстве. Определенно, старания воздадутся сторицей.

Всего чуть более года назад гостиница была погружена в унылую темноту, а сейчас сверкает огнями. Пройдет еще год, и они украсят ее нарядными гирляндами, фонариками и венками. Удивительно, сколько всего может произойти за какой-то год!

Клэр теперь с ним, и он ясно видит ее рядом с собой в следующем году — собственно, по-другому уже и быть не может.

— Бекетт, пожалуйста, зайди на минутку! — послышался голос Клэр.

Черт, неужели он оставил разбросанные вещи? Если так, надо просто отвлечь Клэр. Бекетт захватил второй бокал с вином и пошел в комнату.

— Извини, я не успел как следует… — Едва ступив на порог спальни, Бекетт умолк, в буквальном смысле онемев от изумления: он увидел Клэр при свечах.

Она расставила их по всей комнате, создав мягкое романтическое освещение, принесла еще цветов, которые наполнили воздух благоуханием, и заправила его кровать — взбитые подушки так и манили прилечь. Но главным украшением служила Клэр. Распущенные волосы струились по обнаженным плечам, мерцающим в неровном пламени свечей. Ее тело — с потрясающе гладкой кожей и соблазнительными изгибами — словно окутала сама ночь: призрачное одеяние обнажало высокие бедра и облегало грудь узорным кружевом.

Бекетт точно не знал, как называется этот предмет одежды — слово «корсет» казалось слишком невыразительным и устаревшим. Лично он окрестил бы его «мгновенным соблазном».

— Ты ведь не против, а?

— Ты такая… прямо дух захватывает.

— Собственно, я на это очень рассчитывала. Иди сюда. Иди ко мне, Бекетт, и сделай так, чтобы у меня захватило дух.

Бекетт отставил бокалы в сторону и подошел к кровати. Кончиками пальцев осторожно провел вниз по плечам и рукам Клэр, затем вновь вверх.

— Боюсь, теперь мне захочется подарить мальчикам целый собачий выводок.

Когда Клэр тихонько засмеялась, Бекетт порывистым движением устремился к ней и обжег губы поцелуем — так, что у нее перехватило дыхание.

Она истосковалась по этому неповторимому мигу, яркому и острому, моменту полного единения души и тела — так чувствует себя ныряльщик перед прыжком в воду с вершины скалы, когда тугой клубок желаний и эмоций вдруг разворачивается и рвется, растворяясь в свободном падении.

Клэр мечтала подарить Бекетту и этот драгоценный момент, и все последующие. Она потянулась к нему, желая, как и он, слиться воедино, принять его в себя — так же, как он принимал ее.

До самого утра она будет отдавать ему всю себя, празднуя осознание того, что она способна любить. Сегодня им принадлежит вся ночь, с наслаждением подумала Клэр. Она прижалась щекой к щеке Бекетта, затем чуть отстранилась.

— Здорово, когда впереди много времени, — произнесла она, расстегивая пуговицы на его рубашке, — и можно не торопиться.

— Скажи честно, ты с самого начала была в этом?

Клэр в упор посмотрела на Бекетта. На ее губах играла озорная улыбка, и такие же огоньки плясали в глазах.

— Подумала, так будет лучше. Мне было приятно думать, как я войду сюда и сниму платье. — Она спустила рубашку с плеч Бекетта. — Потом позову тебя, ты увидишь меня и захочешь.

— Клэр, я хочу тебя всегда — неважно, вижу или не вижу. Я безумно хочу тебя.

— Я твоя. Мне приятно думать и об этом тоже.

Она расстегнула молнию на брюках, и внизу живота у него сладко заныло.

— Очень трудно не торопиться, когда ты так выглядишь.

— Я помогу. Ложись. Ты сегодня много трудился. — Клэр игриво толкнула его в грудь.

Если отдать ведущую роль Клэр, он, наверное, не выдержит и умрет, подумал Бекетт, но умрет совершенно счастливым.

Он лег на спину, Клэр скользнула сверху, оседлала его. Откинула волосы с плеч и положила руки ему на плечи.

— Я чувствую, как ты работал. Вот здесь, — она начала нежно массировать плечи, постепенно продвигаясь к шее, — и здесь, — продолжила Клэр, поглаживая его бицепсы, — и здесь. — Она сжала ладони Бекетта, переплела его пальцы со своими. — Твои руки такие крепкие, сильные. Они заводят меня. Они будут касаться меня, ласкать, делать то, о чем не узнает никто, кроме нас. — Клэр наклонилась вперед, и они оба утонули в поцелуе. Как может тело ощущать полный релакс и одновременно быть напряженным, как струна? — думал Бекетт, погружаясь в негу. Клэр расслабляла и возбуждала, ласкала прохладой и обжигала огнем, осыпая шелковистыми поцелуями его подбородок и шею.

— Я больше не могу. Мне нужно прикоснуться к тебе.

— Я тоже этого хочу, — промурлыкала Клэр. — Подожди еще чуть-чуть. — Она не отпускала пальцев Бекетта, целуя его грудь и медленно — мучительно медленно! — опускаясь губами к животу.

Этот неспешный праздник близости с Бекеттом — роскошный подарок для нее, думала Клэр. Какое невыразимое удовольствие — чувствовать его под собой, осязать контуры тела, вдыхать запах, ощущать тепло и вкус кожи… Наслаждаться, даже, если угодно, пировать так долго, как ей этого хочется. Каждая минута пиршества лишь разжигала аппетит Клэр. Какие у него сильные руки, плечи и торс! Тем не менее этот сильный мужчина весь дрожит, сгорая от страсти. Его дыхание участилось, натренированные мышцы напряглись: Бекетт желает ее, и это тоже подарок.

Она довела его почти до самого пика и удерживала на этой грани, пока он едва не сошел с ума, а затем откинулась назад и накрыла его ладонями свои груди, укрытые тонкой дымкой кружева цвета полуночи. Клэр изогнулась дугой, наконец позволив Бекетту ласкать ее, и застонала от блаженства, купаясь в мерцающем сиянии свечей.

Пальцы Бекетта нащупали крючки корсета. Он заставил себя не торопиться, не рвать, не тянуть, но аккуратно расстегивать их один за другим… и смотреть, как ночь соскальзывает с ее плеч, обнажая прекрасное тело. Когда он приподнялся, чтобы коснуться этого великолепия, Клэр притянула его к себе, побуждая к действию.

Горячий воздух, напоенный запахом воска и цветов, вибрировал. В зыбком полумраке Клэр еще раз отстранилась от Бекетта, потом обвила руками и, не сводя с него глаз, приняла в себя. Ее выдох перешел в сладкий стон; вновь переплетя свои пальцы с пальцами Бекетта, Клэр начала двигаться, сперва почти лениво, затем все энергичнее, и вскоре он уже видел и чувствовал одну только ее. Только Клэр.