– Возьми это, – патриарх что-то вкладывает в мою безвольную руку. Я не вижу, но похоже на кулон, гладкий камень в оправе и на цепочке размером с голубиное яйцо. Он сжимает мои пальцы, самой мне трудно.

– Амулет, – поясняет патриарх, не дожидаясь вопроса, – Он должен перенести тебя в другой пласт бытия. Что за место? Забавненький мирок, тебе понравится, отдохнёшь там. Магии только нет.

– А если честно? – впиваюсь в него прямым взглядом. Неожиданно для него. Никто никогда не мог смотреть ему прямо в глаза дольше секунды. Появляется ощущение, будто куда-то проваливаешься, и голова начинает кружиться. Но сейчас мне всё равно, я практически мертва, и терять мне нечего. Успеваю схватить в его глазах тень сомнения.

Патриарх мужчина красивый и матёрый, на вид больше тридцати пяти лет не дашь. Не дашь больше, пока в глаза не заглянешь на ту самую секунду. Как-то один человечишка, не лишённый зачатков ума, потрясённо рассказывал, что он там увидел. Бездна, страх, ужас? Хуже! «Понимаешь, он мгновенно видит тебя до самого дна. До таких закоулков подсознания, про которые сам не догадываешься. Там нет никакой угрозы, там абсолютное Знание. Ему не надо читать твои мысли, он про них Знает…», – человечка била крупная дрожь, когда он рассказывал. И я над ним не смеялась, хотя с виду выглядело уморительно.

– Если честно, я не знаю, сработает ли, – патриарх не глупый юнец, чтобы бодаться взглядами в такой момент, – Лимит амулета исчерпан, но по легенде он должен самозаряжаться. Только никто не знает, сколько лет ему для этого надо. От последнего использования прошло больше ста лет, должен восстановиться.

– Как она? – признание патриарха воспринимаю равнодушно. Меня другое больше интересует. Слышала, что тот комочек, с трудом выбравшийся из меня, что-то пискнул, но я тогда от огромного облегчения отключилась.

– С ней всё хорошо, Катрина, – в его глазах на этот раз никакого сомнения или фальши не вижу. Меня накрывает волна облегчения.

– Как ты хочешь её назвать?

– Сам дай ей имя, – мне сейчас не до того, приятный холод охватывает всё тело. Мысли ворочаются медленно, как примороженные. Бросаю последний взгляд: патриарх, вождь, любовник – прощай…

Прежде чем я окончательно ныряю в блаженную нирвану, меня догоняют затихающие слова.

– В том мире нет магии. Но ты здорово отдохнёшь. Научишься понимать людей, их мысли и чувства – лучший деликатес для нас. Когда вернёшься…

– …если вернёшься, мы с тобой горы свернём. С тобой и твоей дочкой, – вздохнув, патриарх закрывает саркофаг, выходит из помещения, похожего на склеп. Проводит рукой по закрытой двери, та медленно сливается со стеной. Затем мужчина проходит по длинному мрачному коридору до дверцы, которой заканчивается тоннель. Пригнувшись, выходит. Повторяет круговой жест после выхода на свет. Дверца сливается с каменной стеной.

В оставленном склепе сжимающая кулон рука начинает светиться. Яркий свет пробивается сквозь плоть, освещая сгущающийся туманный дымок над саркофагом. Туман сгущается, закручивается и вдруг стремительно вытянутой струйкой улетает прямо сквозь свод. Амулет гаснет.

Когда с разгону при беге на предельной скорости влепляешься в каменную стену, как ни старайся принимать удар на руки и отгибать назад голову, всё равно приложишься лбом. Бам!!!

Только доля секунды понадобилась Катрине, чтобы прийти в себя. Нет, не для того, чтобы с недоумением оглядеться, удивлённо потаращиться на незнакомые предметы и совершить массу других глупостей, на которые так горазды неопытные человечишки. И даже они всего за десяток-другой лет вполне могли освоить азы военной науки и основы выживания. А чего можно достичь в этих самых прикладных и полезных науках за два века?

Эти доли секунды использованы на тысячу процентов. В сознании сформировано несколько выводов, исключительно в чувственной форме. Непосредственной опасности – нет, угрожающих предметов – нет. Теперь можно… нет, не так! Надо! На максимально возможной скорости, – отсутствие непосредственной угрозы не гарантия полной безопасности даже в ближайшие минуты, – Катрина потрошила сознание хозяйки тела, в которое она попала…

– Ты… (кто такая?!), – вслух закончить вопрос, закрутив в нём самые высокие обертона визга хозяйка не успевает.

– (Заткнись!), – безжизненно холодный тон приводит хозяйку в ступор. Всего полминуты и Катрина знает назначение окружающих предметов и общую обстановку. Девочка-подросток по имени Дана сбежала от отца к мамочке. Из столицы, хоть и второй, между прочим, ноги сделала. Родители в разводе, папашка утешился с новой пассией, с которой девочка вдрызг поскандалила. Что и явилось поводом сбежать к матери. А матушка та ещё штучка, жизнь ведёт весёлую, домой является под хмельком в положении виса на каком-то хахале.

Катрина снова затыкает паникующую хозяйку и решает попить чайку. Неуверенно ставит чайник, принюхивается к заварке и решает израсходовать свежую порцию чая.

Через десять минут рыжая и рослая девочка-подросток пьёт чай, лениво грызя печенье. Катрина продолжает вбирать информацию целыми пластами. Направление мыслей резко меняется от звука открывшейся двери в мамину спальню и приближающихся шагов. Материн ухарь соизволяет освежиться.

– Ха, Даночка! Решила чайку попить? – мужчина после санузла входит на кухню. Хоть трикотажные штаны надел и то хорошо. Внутренне Катрина морщится, голый и слегка потный мужской торс её не вдохновляет. Хотя надо признать, выглядит неплохо, не записной атлет, но пузо не свисает и мышечные объёмы в нужных местах в наличии. Из-под штанов тянется к пупку развратная курчавая дорожка, на груди тоже наблюдаются заросли. Молодой мужик жгучего цыганистого вида, такие часто нравятся женщинам.

М-да, и женщины им нравятся. Оценивающий взгляд по ногам, – что там можно увидеть в джинсах, ну, длинные, ну и что? – задержка на груди… Катрина слегка напрягается. Мужские мысли предсказать несложно, нагляделась на такое со всех сторон.

– Я тоже попью, – мужчина, – кажется, его Роман зовут, но Катрина не собирается засорять память ненужными именами, – тоже наливает себе чай. Сначала полстакана свежей заварки, всю до капли выжал, скотина!

– Мамочка твоя та ещё штучка, – довольно ржанул мужчина, – Ты тоже такая?

Он наклоняется в её сторону, но дотянуться, чтобы похлопать по колену или руке, проблематично. Кухонная мебель мешает, а руки Катрина заблаговременно со стола убрала. Мужик не смущается.

– Я к тебе загляну через полчасика, – в голосе почти нет вопроса. Если Катрина понимает ситуацию правильно, то сейчас он должен встать и уйти, не давая ей времени ни на согласие, ни на отказ. А отсутствие ответа охотно истолкует в свою пользу. Так что пора контратаковать!

– Сначала у Викенть Валерича разрешение спросите, – равнодушно роняет девочка, даже не глядя в сторону встающего мужчины.

– Какой такой Викентий Валерьевич? Папаша твой? – пренебрежительно кривится мужчина, – У нас возраст согласия с четырнадцати лет. А уговаривать я умею, ха-ха-ха!

– Отца моего не так зовут, – с прежним равнодушием информирует Катрина, – Это мой лечащий врач из вендиспансера. Он строго-настрого запретил мне любые сексуальные контакты вплоть до поцелуев. Так что если у вас получится меня уговорить, в чём я сильно сомневаюсь, мне придётся поутру за руку тащить вас к венерологу. Не пойдёте сами, полиция приведёт. Она, кстати, быстро выяснит, что четырнадцати лет мне ещё нет. Так что сразу вас и закроют. А там, привет, петушиный угол в камере!

То, что она брезгливо уклонилась пару часов назад от поцелуев пьяной матушки, неожиданно влетает в масть. А теперь попробуй что-нибудь сделать, придурок! Ни один мало-мальски вменяемый мужчина теперь и мысли не допустит клинья подбивать. Эта карта не бьётся! Только съехавший с катушек наркоман может не обратить внимания на такую угрозу. Но нарики (интересная у этой Даны лексика) за другим гоняются, для них женские прелести никак не на первом месте. Не поверит вранью? Не имеет значения! Хватит и сомнений, на такие риски никто не согласится. А в довесок обвинение в педофилии с изнасилованием, и это уже гарантированно.