– Идите ближе, – когда идущие по привычке в шагах восьми парни подтягиваются, озадачиваю, – Чего молчите? Давайте, развлекайте меня разговорами.
– К-х-м, эта… – бодро начинает верзила Егор, – а как ты четверть закончила?
– С одной тройкой, – докладываю я, – остальные четвёрки и пятёрки. Пятёрок, конечно, меньше.
– У меня больше… – невпопад отвечает Егор.
– Он имеет в виду, троек больше, – Сергей первый раз что-то говорит. Я даже голос его впервые слышу.
Худо-бедно, парней я разговорила. На остановке замечаю, что они как-то поскучнели.
– А чего скисли?
– Да это… как его… а давай мы тебя до дома?
Сергей взглядом, полным надеждой, поддерживает косноязычного друга.
– За свой счёт! Я вам билеты покупать не буду! – несмотря на мой возмущённый тон, парни обрадованно галдят:
– Ну, это… конечно!
– Не вопрос!
В электробусе народу немного, но мест нет, я тут же занимаю свободный уголок. А удобно с парнями ездить! Самой билет брать не надо, это раз. Да и не платила я. Сунула руку за мелочью, парни небрежно отмахнулись. Потом экранируют меня мощными спинами от всего, чувствую себя, как в танке.
– Докладывайте! Что у нас там с клиентками Грибачёвой? – окидываю царственным взглядом клевретов. Парни переглядываются.
– Смешно как-то всё получается, Дана, – усмехается Сергей.
– Да, вот так… – подтверждает Егор.
– Мы поговорили с четверыми, ещё одну разыскиваем. Все четверо согласились, но тут такое дело… Короче, мы случайно узнали, что Машка забрала своё заявление из полиции. Так что никакого суда не будет.
Задумываюсь, обсчитываю варианты. Машка может попытаться меня подловить, но тут я знаю, что делать. Если захочет ещё, то я только с радостью. Мужская часть её банды меня не тронет, зашквар.
– А их заявления в работе? У полиции? Машку ведь сейчас бери голыми руками.
– Этого мы не знаем. Пострадавшие тоже не понимают, им не говорили, что дело прекращено или что-то такое. Но и шевелений никаких нет.
Придётся самой выяснять. Семёнов мне кое-что должен, и мне плевать, понимает он это или нет.
– О, парни! Выходить пора!
Продолжаем мило беседовать. Я такая миленькая, что у парней мороз по коже…
– А вы на машкину банду можете выйти?
– Да это не проблема… – отмахивается Сергей. Для меня вообще-то тоже не проблема. У меня Маринка под рукой. Но через парней будет весомее.
– Передайте им вот что… – вот после этих слов парней слегка приморозило, – Если Машка захочет, то мы с ней ещё раз можем поговорить. Только уже без баловства. Я её убью.
Парни поражённо молчат, я продолжаю светскую беседу.
– Драка будет, если будет, без оружия. Я буду в перчатках, надоело руки ломать. Живой уйдёт только одна из нас.
Парни молчат, я продолжаю:
– Если ей сильно захочется, то можно на ножах. Это сложнее организовать, но особых препятствий не вижу.
– (Ты чего городишь?) – вмешивается ошарашенная Дана.
– (Отвали! Я слишком давно никому кровь не пускала!)
Мы заходим в наш сквер, обстановка ощутимо меняется. Мы пересекли незримую границу, отделяющую элитный квартал. У начала асфальтовой дорожки лениво фланирует полицейский. Придирчиво оглядывает мальчишек.
– Я там живу, – поясняю я, – А это моя охрана.
Парень в форме улыбается и кивает.
– Я специально не доехала одну остановку, пройтись захотелось, – парни от моих слов веселеют.
– Дана, а ты серьёзно? – Сергей отмораживается первым, – Вот про это, живой уйдёт только одна…
– Абсолютно, – да, я абсолютно серьёзна, не вру ни капельки, – Я и тогда хотела, но у меня сил не хватило. Крепкая она, вырвалась и убежала. Но второй раз я её не выпущу.
– Охренеть! – хрипло высказывается Егор.
– Полностью согласен, Егорушка.
– Передадите? – мой взгляд требователен и строг. Парни кивают.
Не верю я, что Машка согласится. Помню те нотки хтонического ужаса в отчаянном вопле, когда я впилась ей в шею. Много раз слышала такое и наслаждалась этим. Вот такие мои радости остались в том мире. Кстати, вкус её крови мне не понравился. Странно.
– (Ты долбанутая!)
– (Отвали!)
Доходим до первой площадки, тут их четыре, одна центральная, она самая большая и три вокруг неё. Я такую схему, как фирменный знак на каких-то автомобилях видела. Киваю на свободную лавочку, тут их много. Только пара занята несколькими женщинами с детскими колясками.
– А ты? – спрашивает Сергей.
– А я не сяду, я хочу вас обоих сразу видеть, – стою перед ними, меня не напрягает в перекрестии взглядов находиться. Взгляды-то восхищённые, а не через прицел.
– Скажи, Егор, а по физкультуре у тебя тоже три?
– Ты что-о-о?! – почти обиделся парень.
– Физкультура у него в почёте, – замечает Сергей, – Он одной рукой двухпудовую гирю двадцать раз жмёт.
– Двадцать пять, – поправляет Егор, – Левой. Правой – тридцать.
– Ух, ты! – искренне восхищаюсь, – А ну, покажи! Сними куртку.
Что надо показать, Егор, по-моему, не понял, но куртку снял без разговоров.
– Сделай так! – Я поднимаю согнутую в локте руку вверх, напрягаю. Егор повторяет жест, джемпер распирают бугрящиеся мышцы. Я аж подпрыгиваю от восторга.
– Класс! Я потрогаю? – не дожидаясь разрешения, вонзаю пальцы ему в плечо. Не вонзаются! Литые мышцы деревянной твёрдости.
– Класс! Даже у папы таких нет…
(Какой вкусненький!) – Стоп! Это кто сказал? Мы обе? Что я имею в виду – я знаю, а Дана про что?
Ещё немного мы весело поболтали, пока я не начала прощаться.
– Дальше вас не зову, хватит на первый раз. Мне пора.
– Дана, а телефон не дашь, вдруг новости какие… – решается Сергей.
– Не дам, – легкомысленно и жестоко отвечаю я, – А вот ваш возьму.
Кто даёт номер телефона, тот и попадает в зависимость. Мне понадобится – я позвоню, а меня нечего тревожить. Сергей быстро пишет свой номер на тетрадном листе, Егор диктует ему свой. Лист я кладу в сумку.
Вприпрыжку удаляюсь в сторону дома, оборачиваюсь через несколько шагов, машу рукой. Парни, попрощавшись, степенно двигаются обратно.
– Эльвира!!! – врываюсь в квартиру с диким криком, – Каникулы! Ура!
Забрасываю сумку в комнату, приплясываю около ворчащей мачехи. Она держит руки, испачканные в муке, вверх. Я висну на ней.
– Ну, Дана! Прекрати! Уронишь меня!
Я принюхиваюсь.
– О! Пироги делаешь? С чем?
– С рыбой и с ливером. Тебе какие больше нравятся?
– Мне? С рыбой, конечно! И с ливером! А если ты сделаешь, то хоть с опилками.
Мачеха мгновенно тает. Я быстро её сделала. Не важно, какой ты расы, лесть любят все, но люди – особенно. Долгоживущие слишком опытны, чтобы легко покупаться на такие простые вещи. Наладить отношения с Эльвирой было несложной задачей. Несколько комплиментов, сказанных вскользь и прямо, и мы – лучшие подруги.
– Пойдём, поможешь, – предлагает Эльвира.
– Обязательно! Только сначала мне выплеснуть всё надо. Подожди минут пятнадцать, – я несусь в комнату, вытаскиваю плейер, ставлю режим внешнего звука. Он негромкий, но мне хватит.
Минут через десять-двенадцать диких половецких плясок замечаю мачеху, стоящую в дверях кухни. Стоит и терпеливо улыбается.
– Даночка, ну, пойдём уже. Я зашиваюсь.
– Щас! Мне надо пар сбросить, а то я на кухне у тебя разнесу всё в щепки, – перехожу на болеесиловые движения, глубокий присед с выпадом и со сменой опорной ноги, быстрые резкие выбросы рукой для имитации ударов разного типа. Ну, и всё такое. У-ф-ф-ф! Теперь можно и мачехе помочь.
– Давай мясо домелем, у меня уже рука отваливается…
Пошла кухонная работа. Я всё делаю и всюду сую свой нос. Эльвира меня время от времени шугает, но не искренне. Ей моё любопытство приятно.
– Совсем забыла спросить, – спохватывается она, – Как ты четверть закончила?
– Не скажу, – знаем, как это бывает, – Папа придёт, всё и доложу. Что я буду, пятнадцать раз одно и то же рассказывать?
