Я с тщанием выполнил его просьбу.

— Хорошо, — похвалил Олечуч, нервно ощупывая голову. — Гм, вы, правда, не похожи на воинов. Их двое. Нет. Один смазливый педант, которого не отличишь от его мамаши, — Рем хихикнул, — а второй — утлый коротышка, которого даже курица перешагнуть может.

— Эй, ну зря ты так, — сказал я вежливо. — Мы ведь…

— Послушай Кестон.

— Престон, если угодно, — поправил я.

— Я очень нервное чучело, — продолжил Олечуч. — Да. И посмотрел бы я на вас, на моем месте. На моем месте, которое даже проклятьем назовешь — преуменьшишь! Не знаю, что бы было, если б я постоянно помнил об этом. Вот. Да, да. Тебя не били с самого рождения.

Он замолчал. Что-то подвязывал, подкручивал и подгонял в сочленениях доспехов. У него было по три толстых пальца на каждой руке, которые сгибались и двигались так затейливо, что какой-нибудь базарный карманник мог бы горько посетовать на то, что матушка не родила его чучелом

— Мне тяжело говорить так много с непривычки, — пробормотал он. — Говорить. Кто говорит? Они говорят. Как много голосов. Поэтому остановимся на главном: что вам здесь нужно? Ым?

— Что ж… — я вспомнил душераздирающую повесть о Проглоте. — Думаю, уже ничего.

— Змей подери! — воскликнул Рем. — Ну, надо же. Ты можешь в это поверить? Мы столько пережили, чтобы сюда проникнуть, и какое-то чучело говорит нам, что все сокровища уже украд… Они сожраны! Сожранные сокровища! Вот так шутка, клянусь Первым!

Дело, конечно, было не в сокровищах. Я устал. Я измучил самого себя лучше любого палача. Все то время, пока я был в бегах, я сох как просоленная рыба. Я преследовал только одну цель: доказать себе, что могу сделать то, для чего у других не сыщется отваги и удачи. Это официальная версия для самого себя. Официальная версия для всего остального мира — сонмища богатств. И где-то на самой окраине разума, уже на границе с клубящейся тьмой подсознания, обитала дикая мечта найти здесь что-то такое, что позволит мне…

Сделать так, чтобы той статуэтки никогда не было.

— Теперь вы должно быть озабочены тем, как выбраться отсюда. Так? — мрачно прохрипел Олечуч.

— Хочешь нам помочь? — спросил Рем.

— Помочь? — Олечуч глухо хохотнул. Он уже почти закончил экипироваться, и вид теперь являл весьма пугающий. Доспех болтался на нем как железная гирлянда. Теперь Олечуч не только постоянно хрипел «кия!», бормотал и хрипел, он еще и гремел как рота латников.

В довершение он натянул на голову шлем, и закрыл лицо щитком с глазницами. Теперь понять, что перед тобой неуравновешенное агрессивное чучело было почти невозможно. Апофеозом был эпический полуторный меч, похожий на рельс, по которым ездят вагонетки в шахтах. Лезвие его, после долгих мутаций, приобрело вид безобразной пилы, покрытой чешуйчатыми наростами. Мне он выбрал неплохой, круто согнутый лук (о тетиву не порежешься?), похожий на драконий рог и колчан копошащихся стрел. Также он нахлобучил мне на голову шлем с венцом в виде орла. Шлем довольно долго курлыкал и топтался на моей макушке.

— Нет, я не буду вам помогать. Вы поможете мне. Разумеется, не просто так. У-кха! Кости. Кости, кости, кости. Кья! У меня есть понятье о чести. Если мы выберемся отсюда, я верну долг. Договорились? Да? Нет?

Рем осклабился и посмотрел на меня. А что тут можно ответить? Это чучело было на голову выше меня, на нем теперь были непробиваемые латы, оно легко удерживало в руках почти полцентнера закаленной маггией стали.

И оно явно не собиралось тут оставаться.

— Ты знаешь, кто у нас главный? — спросил я.

— Ты?

— Да. Когда меня нет, или я невменяем, главный — Рем.

— А когда меня нет, или я не вменяем, слушайся мою задницу, — подхватил Рем.

— Твою задницу, — уточнил Олечуч. — Ты уверен, что она не будет злоупотреблять своей властью?

— Я ей полностью доверяю, — заверил его менадинец.

Предполагалось, что, раз в этом конце сокровищницы входа в основные помещения не было, нам предстояло найти его где-то дальше, в пустынных владениях Проглота. Олечуч осведомился каким образом мы попали внутрь. Я рассказал. Олечуч, помолчав, предположил, что обратно таким образом выбраться уже не удастся.

— Я знаю, кто может помочь, — сказало пугало.

Я сделал рукой приглашающий жест.

— Здесь есть странная сущность. Страшная. Что-то вроде огромного колючего шара. М-м-м… Да, только тише. Это очень сильная сущность, единственная, которую я мог видеть без глаз.

Вохрас, — звякнуло у меня в голове.

— Ты видел его? — переспросил я.

— Да… Уок! Удар с разворота, должен быть четким. Точно в челюсть. Оружие востока. Кия! Мы можем попытать счастья с ним. Быть может, удастся одолеть его. Заставить вернуть все, как было.

Олечуч был, несомненно, полезным приобретением. Он многого натерпелся от всяких мастеров в кимоно, и теперь мог послужить неплохой стенкой между нами и некоторыми неприятными обстоятельствами. И первым таким обстоятельством в нашей новой истории был Проглот.

Проглот медленно, шаркая и подволакивая задние лапы, выполз на свет и уставился на нас зеленоватыми бельмами. Больше всего он походил на разбухший от влаги мешок с тряпьем. Ушей у него не было, а то, что я поначалу принял за бельмастые глаза, было не чем иным, как двумя драгоценными камнями, которые вылезли у него на морде как фурункулы. И вообще весь он был покрыт своеобразной сыпью из бусинок, камушков, монеток, торчали как иглы статуэтки, а сквозь шкуру на правом боку можно было явственно различить картину с неким бородачом. Пасть у Проглота была великим органом, сродни гигантским мускулам древних монстробойцев, или крыльями птицы Рух. Мне показалось, что половину этого бледного животного, размерами напоминающего крупного тюленя, составляла именно пасть.

Проглот неторопливо облизнулся.

— Вы что, шутите? — воскликнул Рем. — Да мои носки опасней его раз в двадцать!

— Для нас, да, — прошелестел Олечуч. — Он не собирается нападать. Мы ему нужны, для поиска новых угодий. Пойдемте, нужно найти выход. Укх-ма!

Мы прошли мимо застывшего монстра, он лишь проводил нас поворотом морды. А потом вдруг приподнялся на лапах и побежал за нами, вихляя всем телом как игуана.

Достигнув противоположного конца сокровищницы, мы сразу увидели грубый, но надежный рычаг на стене. Олечуч с натугой опустил его вниз и… ничего не произошло. Стена осталась стеной. Она не съехала, как учтивый Путевой камень внизу. Даже не дрогнула. Ровным слоем лежала не потревоженная пыль, клоками тянулась нечистая паутина.

— Может механизм поломался? — прикинул Рем.

— Было бы некстати… — досадливо промолвил я.

Между нами, возбужденно фыркая, булькая и клокоча, промчался Проглот. Он мчался прямо на стену. Не затормозил. И… Ударом головы развернул тайную дверь по вертикальной оси, проскользнув в образовавшуюся щель.

— За ним, — сказал я.

«Круги! О, круги, господа, это прекрасно. Как я люблю эти прелестные идеальные окружности!»

Тэн Тортон. (незадолго до полного умопомешательства)

Жук не двигался.

Четвертый смотрел на него, раздумывая. Его пепельные глаза уставились в одну точку.

Жук не двигался уже довольно долго, и это само по себе не было чем-то необычным. Когда он сидел на карте, это всего лишь означало, что Серый где-то затаился. Быть может, устраивает содомию в каком-нибудь борделе или промывает желудок в трактире. Там, где сидел жук — обретался и Серый.

Сегодня ночью противное насекомое отказывалось выполнять свои обязанности.

Четвертый шевельнулся. Двумя пальцами он перехватил жука поперек брюшка, снял со своего рукава, и поставил на карту Авторитета, расстеленную на столе. Жук постриг усами. Потом нехотя пополз куда-то в сторону Долины Первенцев… Остановился. Четвертый затаил дыхание. Но жук приподнял щитки на спине, порхнул прозрачными крылышками и приземлился Четвертому на макушку.