Курица (Gallus gallus domesticus) — животное мирное, больше приспособленное к бегу по земле, чем к перелетам через Атлантику. В зависимости от обстоятельств и настроения курица квохчет (созывая цыплят), кудахчет (перед тем как снесется), «голосит» (снеся яйцо), чихает (при простуде). Зубы у кур — редкое исключение. Несколько лет назад группе ученых из Педагогического университета города Лиона (Ecole normale superieure de Lyon) удалось вырастить у курицы зуб — точнее, зубные корневые клетки, пересаженные от эмбриона грызуна, дали возможность куриному эмбриону обзавестись резцом (вместо клюва). Однако данное выдающееся достижение не предназначено для массового тиражирования…

До сих пор не утихают споры, кто появился раньше — курица или коробка для яиц. Однако есть веские основания полагать, что все же коробку призвана заполнить курица. И наоборот, наполнить саму курицу — задача петуха. Так было во все времена. И петух занимается этим со всем пылом и жаром. Именно в 90 % случаев он берет на себя инициативу в «супружеских» отношениях (я имею в виду совокупление). И действует без особых нежностей. Но бывает и иначе. Два зоолога — англичанин и швед — рассказали на страницах журнала «The American Naturalist» (т. 170, № 1), что иногда курица сама призывает самца и в основном утром. Этому есть две причины: с одной стороны утренние занятия позволяют курице более спокойно провести остаток дня. Как говорится, дело сделано, и ладно… Кроме того, это облегчает ей выбор партнера и, стало быть, отца своего будущего цыпленка. Таким образом, она, с одной стороны, выигрывает (более «целево» выбирая партнера и делая это в более спокойной обстановке), а с другой — проигрывает, поскольку оптимальное время для оплодотворения — все-таки вечер. Природа и биологи-эволюционисты любят оперировать категориями «затраты/выгода» и «минимизация энергозатрат».

Само собой разумеется, все это относится лишь к тем курам, которым повезло пережить стадию «курицы для жарки» (40 дней), и тем, что живут не на птицефабриках. У бройлеров (их поголовье во Франции — около 800 млн в год) жизнь суровая, короткая и без всяких там глупостей — ни утром, ни вечером.

Вот уже более 300 миллионов лет, как стрекозы летают, пользуясь сверхсложной системой — две пары крыльев, двигающихся независимо одно от другого — а эволюция так и не нашла, что на это «возразить». Странно, что ни говорите.

Странно потому, что в случае других летающих насекомых с течением времени (и в ходе различных мутаций) выяснилось, что одна пара крыльев удобнее, чем две. И даже когда их остается по два, эта пара крыльев начинает работать синхронно. А у стрекозы не наблюдается ничего подобного. То есть стрекоза в этом отношении стоит совершенно особняком, что необыкновенно импонирует ученым, которым только и подавай всякие «нестыковки».

В свое время Виктор Гюго написал в стихотворении «Лучи и тени»:

Дело в том, что у этого насекомого также огромные глаза.

В незапамятные времена — в каменноугольный период — когда на Земле существовало всего два суперконтинента, а динозавров еще не было, в воздухе стали летать насекомые — «суперстрекозы» с размахом крыльев в несколько десятков сантиметров. Сегодня, то есть примерно 350 миллионов лет спустя, динозавры исчезли совершенно, а стрекозы остались. Отряд стрекоз насчитывает 5500 видов и подразделяется на равнокрылых и разнокрылых. А теперь закроем тетради и вернемся в кинозал.

Иметь две пары независимо работающих крыльев очень сложно, но очень прикольно — это позволяет стрекозам зависать в воздухе, давать задний ход и почти мгновенно делать резкие повороты с ускорением, которому нет равных среди животного царства: более 10 g! Оказалось, что подобные достижения возможны благодаря небольшим расхождениям в работе передних и задних крыльев. Ученые выяснили это совсем недавно — надо думать, до того у них были более срочные дела и другие интересы.

Исследователи из Корнеллского университета (США) в 2007 году засняли полет стрекозы на сверхскоростные камеры. Их коллеги из Лондонского королевского ветеринарного колледжа (Royal Veterinary College) и из Университета города Ульма (Германия) в 2008 году провели опыты по моделированию полета стрекозы при помощи микророботов с четырьмя крыльями. Все это позволило ученым разработать подробные математические модели аэродинамических процессов, происходящих при полете стрекозы. Этими исследованиями занимались во многих местах, ставя эксперименты по биомеханике, изучая ископаемые останки доисторических стрекоз, — были выпиты литры кофе и сыграно немало партий в пинг-понг…

И вот сегодня ученые, так сказать, вышли к народу, чтобы ответственно заявить: два-три секрета полета стрекоз нам все-таки удалось раскрыть, и, пожалуй, было бы неплохо использовать эти «премудрости» для создания сверхманевренных летательных аппаратов. Но тут придется еще маленько поработать.

Детеныш хорька называется хоренком. Он очень игрив и от природы склонен погрызть — как минимум, половину мебели в доме хозяина. Когда он вырастает и его возвращают в лоно матери-природы (поскольку надо спасать оставшуюся половину домашней обстановки), молодой хорь принимается за крыс. И в общем-то это лучше, чем когда он грызет диваны. Увы, у крыс есть преимущество перед мягкой мебелью: они умеют быстро бегать. Поэтому хорькам приходится бегать за ними. Так уж устроена жизнь — ничего не достается даром.

И здесь на авансцену выходит наука. Дайте хорька в руки нормальному ученому, и он тут же задастся вопросом: а что будет, если я вкачу ему дозу нейролептиков — сможет он тогда поймать крысу или нет? Сказано — сделано! Ученый вкалывает зверьку, что и собирался, в верхнюю правую четверть правой ягодицы. Результат ошеломляющий. Специалист по изучению поведения животных из Университета города Тюбинген (Германия), некто Раймунд Апфельбах, констатировал следующее: под воздействием либриума, галоперидола, клозапина и других хлоропромазинов у хорька снимаются многие природные поведенческие блоки и он буквально набрасывается на крысу. А с незамутненным «сознанием» он ведет себя более осмотрительно — чтобы поймать и убить крысу, ему требуется определенное время, и это время тем больше, чем крупнее добыча. Точнее, между временем охоты и размером добычи существует устойчивая корреляция. Короче, прежде чем набросится на большую крысу, хорек два раза подумает.

А после соответствующего укольчика, зверек больше не артачится. Прет напролом и убивает… За исключением, естественно, случаев передоза — тогда он рискует просто перестать вовсе реагировать на окружающее. Раймунд Апфельбах со своим коллегой по имени Вернер Юрген Шмидт также тестировали действие амфетаминов, ЛСД, мапротилина и различных производных бензодиазепина. Исследователи из Тюбингена резюмировали затем результаты своих изысканий в журнале «Psychopharmacology» в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века. Наконец, видимо сочтя, что о ловчих инстинктах хорька узнали уже достаточно, они переключились на другие темы. Сегодня Раймунд Апфельбах продолжает доставать подопытных животных. Его последним подвигом явилось исследование, посвященное страху у крыс, возбужденному в крысьих душах при помощи одного из компонентов лисьих экскрементов (тримитилтиазолин). Что касается Вернера Юргена Шмидта, то он перестал вредить животным, поскольку скоропостижно скончался в апреле 2007 года.

А хорьки продолжают жить своей жизнью мелких хищников без особых выкрутасов, стараясь остаться достойными членами семейства хорьковых, к которому они принадлежат. Ну разве что иногда позволят себе немного побаловаться… В статье «Кома у хорьков после поглощения конопли» (журнал «Veterinary and Human Toxicology», т. 30, № 5, с. 486) рассказывается о злоключениях такого зверька, забравшегося в кладовку к хозяину. Лучше бы выпил таблетку-другую лексомила.