— Хорошо, найди попроще, которое хотя бы наполовину было бы так же понятно, — возразил доктор. — Кстати, а что это происходит с нашим юным Пересом? Он выглядит совсем больным.

Рикардо медленно поднимался со стула, придерживаясь рукой за его спинку.

— Извините, я пойду к себе в комнату, — сказал он. — На пару минут. — И неторопливо вышел.

— А вот это мне тоже не совсем понятно, — озадаченно произнес Уильям Бенн. — Равно как и все твои вопросы. В них есть какой-нибудь смысл?

— Для большого человека ты очень медленно соображаешь, Бенн. Зачем ты меня вызвал?

— Чтобы выслушать твое мнение об этой малолетке, чего он стоит… если он вообще чего-нибудь стоит. Его надо либо пускать в дело, либо шандарахнуть по голове. Мне просто хотелось знать, что ты думаешь, а ты вместо этого начинаешь задавать кучу совершенно ненужных вопросов о его происхождении!

— Да, но в результате узнаю все, что хотел узнать. — Доктор торжествующе рассмеялся прямо в лицо Бенну. — Во-первых, я уже узнал, что мальчик жутко гордый. Как горный орел. Как степной лев, Уильям!

— Да, гордый. И что из этого?

— Возьми любого юношу его возраста, и ты сразу же увидишь, что он готов переметнуться к американцам, которые чуть побогаче. Но только не Рикардо Перес, приемный сын мексиканского погонщика мулов. Ему очень трудно так поступить. Скорее даже просто невозможно. Его от этого воротит…

— Боюсь, ты преувеличиваешь, — возразил Уильям Бенн. — Ни один человек не может быть таким чувствительным.

— Он побледнел, — невозмутимо продолжал Хамфри Клаусон. — К тому же не стоит закрывать глаза на правду. Сейчас он сидит в своей комнате, схватившись за голову от необходимости изменить национальность, и наверняка проклинает меня только за то, что я поставил перед ним такую проблему.

— Ну и в чем же заключается великий смысл всего этого?

— Видишь ли, Бенн, я верю в кровь. И поэтому вижу, что парень относится ко всему этому как истинный джентльмен.

— Возможно, ты прав, — еще более резко согласился Бенн. — Мне нужен был умный вор, смелый грабитель и ловкий мошенник, а вместо этого я нахожу прирожденного джентльмена!

— Так из кого же, как не из прирожденного джентльмена, и может получиться умный вор, смелый грабитель и ловкий мошенник? — невозмутимо возразил доктор.

Это заключение заставило Уильяма Бенна задуматься. Он долго смотрел на собеседника, потом наконец покачал головой.

— Парень слишком много знает. Я не могу держать его у себя, — твердо заявил он. — И все же…

— Да-да?..

— Дело в том, что я испытываю по отношению к нему чуть ли не суеверное предчувствие. Нет смысла вдаваться в подробности, но с тех пор, как я встретил его, меня не покидает ощущение, будто я нашел золотой клад.

Клаусон улыбнулся:

— Бенн, это твое дело, не мое. Можешь относиться к нему как угодно. Мне совершенно безразлично, я просто попробовал логически все осмыслить. Если ты оставишь его при себе… Что ж, быть может, он и принесет тебе целое состояние, кто знает!

— Надо же, джентльмен! — пробормотал Бенн, обращаясь преимущественно к самому себе. — Ленивый, нищий оборвыш, сын погонщика мулов…

— Да, джентльмены действительно нередко ленивы и созданы вовсе не для того, чтобы работать. В былые времена они предпочитали отправляться на войну. Сейчас их можно встретить, ну, скажем, на Уолл-стрит. И у них, безусловно, имеются свои представители в преступном мире.

— Может, ты и прав, — согласился Уильям Бенн. — Первое впечатление чаще всего самое верное. Мне казалось, я нашел золото, а на самом деле это, возможно, бриллиантовая россыпь. Слушай, старина, а как бы ты поступил на моем месте?

— Он говорит на чистом английском. И даже по-испански изъясняется почти как настоящий кастилец, что большая редкость для сына простого погонщика мулов.

— Это легко объяснить. У парня отличный слух.

— К тому же он умеет думать и выбирать. На твоем месте я дал бы ему доучиться.

— Потратить целых восемь лет на то, чтобы таскать его по школам?! — нетерпеливо воскликнул Уильям Бенн.

— Зачем же так много? Хватит и восьми месяцев, чтобы, скажем, подшлифовать его манеры, подружить его с книгами и в самых общих чертах ознакомить с нашим миром. Думаю, это будет несложно. Разве трудно научить ястреба летать?

Уильям Бенн нахмурился и снова покачал головой:

— Ну а кто будет его учить? И чему его надо учить?

— Прежде всего, считаю, нужно обязательно сохранить этот мексиканский колорит, — задумчиво проговорил доктор. — Обязательно сохранить. Ведь, насколько я понимаю, парень в дальнейшем будет в основном работать в Штатах, так? А в Штатах ничто не придает человеку такой изюминки, как иностранный колорит. Мы, американцы, с подозрением относимся к породистым соотечественникам. Нам почему-то кажется, что у образованного человека непременно должны быть на руках мозоли, нам нравятся простолюдины, сумевшие прорваться в высшие сферы. А вот иностранцы совсем другое дело. Мы смотрим на них снизу вверх. Они словно заполняют нишу, отведенную для знати.

— Ну а, скажем, ты, доктор, ты смог бы сделать из него благородного? — поинтересовался Уильям Бенн со свойственной ему одному демонической ухмылкой.

— Я думаю об этом, — ответил тот. — Только пока не решил. Предположим, к примеру, что мы сделаем его членом старинной испанской семьи…

Дверь открылась, в комнату вошел Рикардо.

— И что же ты слышал? — беззлобно спросил его Бенн.

— Что меня собираются сделать членом старинной испанской семьи, — смело ответил юноша и рассмеялся. Но в его смехе не слышалось ни радости, ни удовольствия. Скорее какая-то горечь. Он чуть помолчал, потом добавил: — А вдруг ничего не выйдет и окажется, что я все-таки мексиканец?

— Шкура-то твоя по-прежнему останется цела, — успокоил его Бенн.

Рикардо пожал плечами:

— Слушайте, уж если я решил, так решил. Говорите, что делать.

— Вот-вот, именно этого я и ожидал! — воскликнул доктор. — Думаю, мой юный друг, Уильям скажет вам, что делать, чтобы ваша жизнь стала и лучше, и веселей.

— Мне что, посылать его в Испанию, чтобы сделать испанцем? — Бенн задумался, затем громко хлопнул в ладоши. — Стоп, стоп, стоп! Есть другой способ, клянусь Богом! Ми можем отправить его к старому Манкосу, мне он не откажет. Допустим, к нему приедет племянник или кузен из Испании. Молодой сеньор Манкос… Рикардо Манкос прибывает прямо из Андалузии! Ну как? Звучит? — Он откинулся на спинку стула и громко расхохотался.

— Неплохо, совсем неплохо, — согласился доктор. — В доме Манкоса он вполне сможет узнать все, что необходимо. Разумеется, помимо того, чему его научим мы с тобой и кое-кто еще. Через год, Уильям, он практически ничем не будет отличаться от выпускника университета.

Рикардо, сознавая, что его собираются перекидывать из рук в руки, словно мячик, молчал, но уже понимал — он попал в мощное течение, из которого вряд ли сможет выбраться.

Теперь, когда решение практически было принято, Уильям Бенн повернулся к нему и совершенно серьезно произнес:

— Выбирай сам. Я не жду от тебя клятв и обещаний. Сам видишь, как обстоят дела. Одно твое слово, и я отпущу тебя на все четыре стороны. Тогда ты сможешь вернуться в свинарник твоего названого папаши и продолжать вести честную жизнь. Станешь ковбоем, будешь жить на пятьдесят долларов в месяц и тратить эти жалкие гроши за одну ночь, а потом закладывать свои единственные часы, чтобы выручить хоть сколько-нибудь на табак и протянуть до следующей получки. А можешь махать кувалдой в шахте, если тебе захочется надрывать спину. Впрочем, у тебя есть выбор: ты можешь стать мошенником, как я и как… доктор. Мы живем легко, свободно, у нас всегда есть деньги, и каждый новый день для нас — интереснейшая игра. Тебе, наверное, любопытно, зачем это мне понадобилось делать из тебя мошенника? Хорошо, тогда слушай. Я дам тебе профессию, дам дело, дам образование и все остальное. А взамен ты в течение пяти лет будешь платить мне пятьдесят процентов от всего, что будет проходить через твои руки. Кроме того, будешь делать то, что я скажу. Предположим, ты примешь мое предложение, но потом попытаешься меня обмануть. Так вот знай: предотвратить этого я, конечно, не смогу, но в тот момент, когда ты решишься на это, то, сам того не ведая, наживешь себе очень большие неприятности. Ты видел Селима, Вонга и Лу. Теперь знаешь доктора. А вот меня ты пока знаешь только очень поверхностно. Что ж, пора тебе узнать: я организатор, дружок. На меня работает мощная, слаженная машина, и, если возникнет хоть малейший повод для подозрений, я, не задумываясь, уничтожу тебя. Попросту сотру в порошок…