— Хуан, я не думал, что у меня сын — лжец. Ради святого, в честь которого ты назван, расскажи мне всю правду о Рикардо!

Хуан издал слабый стон, но тут же понял, что выдал себя, и стал лихорадочно соображать, что ответить.

— Отец! — воскликнул он. — Ради всего святого, не задавай мне вопросов! Оставим Рикардо в покое, пусть он идет своей дорогой. Ты все равно не сможешь заставить его измениться. Могу сказать тебе только одно: он по-прежнему любит нас.

После недолгого молчания Антонио Перес всплеснул руками, затем обхватил ими голову, однако подавил в себе возглас отчаяния и просто тихо произнес:

— Рикардо встал на дурной путь. Расскажи мне все, что знаешь!

И Хуан, не в силах больше сопротивляться отцу, сообщил, что знал и о чем имел основания догадываться.

Попросив у Гуадальвы время на размышление, Рикардо прямиком отправился к доктору за советом.

Скрестив руки на груди, Клаусон спокойно выслушал его, потом сказал:

— Этот парень что-то задумал.

— Да, задумал, — согласился юноша.

— Сейчас не говори ничего, только отвечай на мои вопросы, — велел доктор. — На сколько лет он выглядит?

— Кто? Гуадальва?

— Конечно он. А кто же еще?

— На вид ему около сорока пяти.

— Высокий?

— Ну, где-то моего роста.

— И на лице у него шрам?

— Да.

— Настоящий?

— Что значит настоящий? Думаю, да.

— Ты еще слишком молод, — устало проговорил доктор. — А голос у него какой?

— Глубокий, густой, но довольно приятный.

— Значит, густой и низкий?

— Да.

— А не показалось ли тебе, что голос у него несколько нарочитый?

— Так вы знаете его?! — воскликнул Рикардо.

Доктор вздохнул:

— Кажется, да. Знать-то знаю, да только вот не ведаю, что нам с ним делать! — Он помолчал, затем воскликнул: — Стало быть, пятьдесят тысяч долларов!

— Это не так уж и много, — заметил Рикардо.

— Это для тебя не так много, — проворчал Клаусон. — А для меня так сумма значительная. Кроме того, опасно, что это может быть только началом. Эти деньги лишь раззадорят его. И он снова заявится к тебе. Попробуй тогда ему не дать! Я попытаюсь поговорить с ним. Но как бы мне хотелось, чтобы Бенн был здесь!

— Так, может, послать за ним?

— Не надо, хотя он, конечно, приехал бы, если у него нет других срочных дел. А скажи, ты договорился, чтобы Гуадальва мог остаться в доме?

— Да. Это было нетрудно. Мисс Рейнджер сказала, что рада видеть старинного друга моей семьи.

Доктор улыбнулся:

— Я смотрю, у тебя появляется азарт, Рикардо. Тебе, кажется, начинает нравиться эта игра.

— Наши шансы уменьшаются, вот почему мне это все больше и больше нравится, — пояснил Рикардо. И, помолчав, спросил: — А можно мне пойти сегодня вечером с вами погулять?

— Нет, останешься дома, — приказал доктор. — Будешь ужинать с будущей родней.

Ужин прошел просто чудесно. Гуадальва был сама любезность. Он шутил и много рассказывал о жизни в Мексике, о семье Манкос. Этот человек обладал поистине неисчерпаемым запасом увлекательных и забавных историй, способных развеселить даже чопорную и грубоватую Теодору Рейнджер. После ужина ее муж уединился с гостем и, судя по всему, засыпал его вопросами, которые, как мог догадываться Рикардо, касались в основном его персоны.

Потом он вместе с Мод Рейнджер, ее тетушкой и дядюшкой уселись на веранде и долго любовались закатом, горами, упирающимися прямо в небо. Они почти не разговаривали, лишь изредка Рикардо ловил на себе мимолетный взгляд девушки, отчего сердце его всякий раз подпрыгивало в груди как дикий мустанг.

Чета Рейнджер рано удалилась на покой. Когда они ушли, Мод тихо спросила:

— Ну и как вам нравятся наши дикие края? Мне кажется, вы должны полюбить их, ведь вы выросли в таких же.

— Конечно, — ответил Рикардо, правда, не слишком бодрым голосом.

— Мы разобьем вокруг дома прекрасный сад, — мечтательно произнесла девушка.

Потом Рикардо остался на веранде один, и, пока он сидел там, ему показалось, что где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Однако он не был в этом уверен.

Доктор и Гуадальва куда-то удалились еще задолго до этого. Юноша не сомневался, что они ушли подальше, чтобы побеседовать наедине.

Через некоторое время у веранды послышались чьи-то шаги. Он тут же сделал вид, что внимательно разглядывает горизонт. Мимо ограды прошли двое.

Значит, они возвращаются вместе? А Рикардо надеялся, что доктор будет уже один!

Вскоре, оживленно разговаривая, оба поднялись на веранду. И еще немного постояли. Рикардо слышал, как Гуадальва что-то сказал насчет сов и их повадок, после чего с подчеркнутой вежливостью раскланялся. А Клаусон опустился на стул рядом с юношей.

— Оцарапались о кактус? — поинтересовался Рикардо.

— Откуда ты взял? — с недовольством в голосе отреагировал доктор.

— Потому что у вас рука перевязана…

— Да, перевязана, — буркнул Клаусон без дальнейших пояснений.

Понимая, что доктор не желает поделиться с ним о том, что случилось, Рикардо встал и зевнул:

— Ладно, пойду спать. Какие будут распоряжения на завтра?

— Я собираюсь послать за Бенном. Ему обязательно нужно сюда приехать! — ответил доктор.

— Значит, приедет.

— Этот Гуадальва оказался сильнее меня. Он мне не по зубам, Рикардо. — Клаусон сказал это вполне спокойно, но по тому, как дрогнул его голос, Рикардо догадался, что гордость доктора задета и чувствует он себя очень уязвленным.

— Гуадальва превзошел вас только потому, что вы не успели приготовиться, — попытался утешить его юноша.

— Приготовиться? Да неужели же ты думаешь, я пошел бы на разговор с этим мерзавцем не приготовившись? Да это все равно что беседовать с убийцей-головорезом, полузакрыв глаза! — Он помолчал, очевидно предавшись горьким размышлениям, но потом снова заговорил: — Он узнал меня, Рикардо. Тогда я понял, что должен убить его, и сказал ему об этом. Потом у нас было что-то вроде джентльменской дуэли. Мы обменялись любезностями, пожелали друг другу удачи и договорились, что ни один из нас не попытается вытащить оружие прежде, чем снова не прокричит сова. И мне не повезло, Рикардо! Только не вздумай меня утешать. Когда прокричала сова, я выхватил револьвер, но чуть замешкался из-за того, что он застрял в кобуре. Этого времени ему оказалось более чем достаточно. Он мастер своего дела. Опередил меня на какие-нибудь полсекунды, а за это время можно уложить троих! Он отличный стрелок. Даже не целился в меня! Потом объяснил это так: «А зачем мне мертвое тело? Ведь его нужно где-то прятать, не то придется иметь дело с законом». Вот он и решил сохранить мне жизнь.

— Значит, просто прострелил вам руку?

— Он не глупый малый.

— Так вот оно в чем дело! Теперь понятно, — пробормотал Рикардо. — Если бы вы исчезли, ему было бы не избежать расспросов, да и избавиться от мертвого тела здесь не так-то просто.

— Только не думай, что он выступает против нас с Бенном в одиночку, — с явным раздражением в голосе заметил доктор.

— Вот как? Так с ним его люди?

— Не знаю, здесь ли они сейчас, но то, что они есть, это точно. Ручаюсь, их немало, и притом все, как один, головорезы.

— Может, назовете мне его имя?

— Нет, — отрезал доктор, раздражаясь еще больше. — На что оно тебе? Можешь сказать, зачем оно могло бы тебе пригодиться?

— Нет, не могу, — признался Рикардо. — Оно мне ни к чему… пока я могу пользоваться вашей помощью.

— А меня он здорово зацепил! Тонкая работа, — проворчал доктор. — Аккуратненько прострелил запястье, только и всего. Теперь я дней десять не смогу взяться за оружие.

— Ну а, допустим, что было бы, если бы вы его убили? — полюбопытствовал юноша.

— Тогда бы я попросил тебя зарыть его где-нибудь подальше, — холодно отрезал доктор. — Ну ладно, пора идти спать.

Он поднялся со стула, но не отправился к двери, а принялся вышагивать взад-вперед по веранде, что-то бормоча себе под нос. Рикардо понял, что доктору нужно прийти в себя.