– Не геройствуйте, Огден, – Доктор Райт надел на голову шляпу, – у меня в кармане плаща пистолет. Я не убийца, но могу пустить его в ход... В любом случае вы упустите время, а оно у вас на исходе. – Джек в недоумении вскинул брови. – Гадаете, что я имею в виду? Что ж, я вам объясню: ваша возлюбленная миссис Уорд сейчас поднимается на третий этаж, через минуту-другую она будет у лестницы на чердак, а там и до крыши рукою подать. Скользкая черепица, покатый склон – все это и в обычное время довольно опасно, а в темноте, да еще после дождя... Боюсь, бедняжка бросится с крыши, так толком и не поняв, как это вышло!
– Зачем бы Аманде делать такое? – глухо произнес Джек.
– Затем, что я ей так приказал, – ответствовал собеседник. – Точно так же, как сделал это и с Стриклендом...
– Вы блефуете.
– Вовсе нет. Месмеризм – чудесная штука: он помогает управлять разумом, мистер Огден. Со Стриклендом вышло все просто: я заранее подготовил его во время наших сеансов гипноза. И стоило шепнуть ему слово во время званого ужина, как бедняга словно взбесился... Он начал видеть картинку, заложенную в его мятущийся разом двумя днями ранее мной же, доктором Райтом: ему казалось, что Спичечный человек пришел отомстить ему за брошенного ребенка. Этот призрак, который существовал лишь в его воспаленном мозгу, душил его невидимыми руками и глядел в душу огненными глазами. Сердце Стрикленда просто не выдержало чувства вины...
– Вы мстили ему за мать вашей супруги?
Доктор Райт мотнул головой. Лицо его оставалось серьезным, как никогда...
– Я мстил за себя, мистер Огден, за себя и свою несчастную мать. Беатрис Хикс родила сына – не дочь. И Марджери лишь помогала мне в этом...
– Значит, та женщина-медиум...
– Работала на меня, да. Стрикленд должен был ощутить всю мерзость совершенного им преступления: он бросил женщину, что носила его родное дитя, и миссис Хантер, умело играя предназначенную ей роль, живописала картины ее мучительного страдания. – Мужчина спросил: – Осознаете ли вы, каково быть нищей бродяжкой с младенцем на руках? Скитаться от дома к дому с протянутой рукой? Умолять хотя бы о корочке хлеба, а получать оскорбления и тычки, постоянное унижение... Мать испытала все это сполна. – И доктор Райт вынул из кармана часы: – Мне повезло: доктор Шелтон взял меня подмастерьем, а впоследствии воспитал словно сына. В этом я не солгал, просто речь шла не о Марджери – обо мне. Мать, отдав меня доктору, вернулась к работе, которую знала: нанялась на спичечную фабрику в Норфолке и к тому времени, как я нашел ее снова, умерла от заражения фосфором.
– Откуда вы знали о Спичечном человеке?
– Мама мне о нем говорила, а ей рассказывал Стрикленд. – Доктор Райт захлопнул крышку часов. – А теперь вам решать, мистер Огден: либо я, либо миссис Уорд. По моим самым грубым расчетам, ей осталось не больше минуты, чтобы выйти на крышу и броситься вниз... Итак, вы можете оставаться и задержать меня или... бежать и спасти вашу возлюбленную.
– Зачем? – в ужасе выдохнул Джек. – Зачем вы сделали это?
– Что, вложил ей в разум желание броситься вниз и покончить со всеми страданиями? Так эта мысль не была нова для нее... Она как бы сама к ней стремилась, я лишь подтолкнул ее нерешительность. К тому же, – он дернул плечами, – самоубийство миссис Уорд могло отвлечь вас от нашего с Марджери дела. Правда, случиться оно должно было не здесь и сейчас… – И он продолжил разочарованным тоном: – А ведь нам оставалось так мало: только избавить мир от очередного бессердечного Стрикленда, что готов был скоро родиться. Этот нерожденный младенец стал сюрпризом для нас, но Спичечный человек помог бы и здесь. Жаль, вы оказались проворней... Да не беда. – Доктор указал Джеку на дверь. – Что выбираете, Огден? – И так, как Джек медлил, добавил: – Человек под воздействием лауданума становится много податливей для внушения, его разум, что восковая свеча: лепи, что хочешь. И во время сеанса гипноза с миссис Уорд я… «вылепил» ее будущее самоубийство. Можете мне не верить, но…
Джек, не дослушав его, опрометью выбежал вон и понесся по лестнице вверх, перескакивая через две ступени за раз. Он не был уверен, не блефует ли доктор, но памятуя о смерти мистера Стрикленда, когда он умер от страха, всего лишь представив навязанный ему образ (Джеку с трудом в это верилось, но Райт выглядел искренним, когда рассказывал это), понимал, что не станет рисковать жизнью Аманды.
– Аманда! – звал он на бегу. – Аманда, где ты? – И увидел, как хлопнула от сквозняка чердачная дверь.
Все точно, как в тот момент у дороги: сердце Джека похолодело от страха.
– Миссис Уорд, вы должны сделать это вместо меня, пойти и пригласить миссис Райт в эту комнату, – произнес доктор и взял ее за руку. – Пожалуйста... лауданум больше не помогает, – добавил он тише, и готовая было воспротивиться этой просьбе Аманда, при звуках последней фразы враз присмирела.
К тому же ей стало нестерпимо, мучительно душно в этой маленькой комнате с закрытыми окнами. Захотелось выйти под дождь, подставив лицо его живительным струям, ощутить свежесть холодной воды, стекающей за шиворот платья и охлаждающей тело...
Захотелось раскинуть в стороны руки, взмыть птицей под облака и замереть от пьянящего чувства свободы, прежде ей неиспытанного.
Окно...
Нужно найти окно или дверь.
А лучше выбраться прямо на крышу...
Там она сможет дышать полной грудью. Аманда потянула верхнюю пуговку платья, что впивалось ей в шею, подобно приставленному к горлу ножу... Дышать стало легче, но чувство удушья не прошло полностью. В этих стенах, как и в любых других, она задохнулась бы через минуту, не найди выход на крышу. Да, именно крыша...
Вот и нужная дверь. К тому же, незапертая...
Девушка вошла на чердак и заметила лесенку, что вела прямо на крышу. Поднялась по ней, откинула смазанную щеколду и в тот же момент ощутила прохладу, ударившую в лицо. Капли тумана, густые и колкие, впились в кожу лица, словно рой рассерженных пчел, но Аманда этого не заметила: удивительное чувство покоя и радости наполнило ее сердце. Она ступила ногами на черепицу и, оскальзываясь, с трудом удерживая равновесие, пошла вперед. Там, у самого края, за низким каменным выступом, она замерла очарованная открывшимся видом: крышами сотен домов, покрывавших город, как панцирь неведомой черепахи, и блестевший в свете газовых фонарей. А над всем этим – бледные искорки звезд, как будто закопченные дымом заводов и фабрик, выраставших всюду, подобно грибам. Вот если бы протереть их ладонью... Заставить сиять много ярче газовых фонарей.
И Аманда раскинула руки...
Она сейчас полетит и сделает это: у нее ведь есть крылья. Доктор Райт ей об этом сказал... Еще в прошлый раз – теперь она вспомнила. «Вы полетите как птица, миссис Уорд. Все ваши беды забудутся, стоит раскинуть руки и взмыть к небесам!»
– Аманда, где ты?
Голос поймал ее в самый последний момент, казалось, обвился вокруг всего тела, не давая броситься в небо. Удержал...
Она, кажется, знала кричавшего... Джек. Ну, конечно, это ведь Джек!
– Джек, посмотри, я сейчас полечу! – закричала она, снова взмахивая руками.
И услышала его крик, полный ужаса и отчаяния ор, который ее испугал: девушка оглянулась, пытаясь понять, что случилось, и каблучок ее туфли проехался по черепице, словно по льду. Заваливаясь, Аманда раскинула руки, но те не держали (доктор ее обманул), и ужас, только теперь волной прокатившись по телу, исторг отчаянный вопль из ее грудной клетки.
– Аманда! – Джек бросился к ней и в последний момент обхватил за ноги, не давая упасть. – Аманда. – Он обнял ее, рыдающую и перепуганную, прижал к себе крепко, едва позволяя вдохнуть, холодея от самой мысли о том, чтобы увидеть Аманду с проломленным черепом на брусчатке под домом.
От самой этой мысли... от единственной этой мысли...
Он отвел с лица ее волосы, поцеловал в соленые от дождя и слез любимые губы. И казалось, весь мир остановился... Замер, сосредоточившись в одном дыхании на двоих, в самой радости быть живыми и вместе.
