Лишь одно он услышал довольно отчетливо: «Мария... Мария тоже была в моей комнате!» – женщина вырвалась из удерживающих ее рук и бросилась к распахнутой двери – ее босые ступни оглушающе громко стучали по паркетному полу коридора.

Они с Барретом устремились следом – и замерли почти синхронно, узрев заиндевевший труп мисс Ховард в кресле у распахнутого окна. А миссис Чендлер уже бежала к ним с ребенком на руках... Мистер Баррет подхватил девочку обеими руками и велел Джеку закрыть хлопающую на ветру створку.

Он послушался.

Обошел покойницу по широкому кругу и подставил лицо все еще не до конца утихнувшей стихии: щеки опалило огнем... дыхание сбилось. Джек захлопнул створку и выскочил из комнаты, страшась еще хотя бы раз взглянуть в лицо мертвой женщины.

… И вот он отягощен этой невесомой, казалось бы, пуговицей и ответственностью, с ней связанной: «Найди одежду, с которой она оборвалась, и ты найдешь нашего преступника». С чего бы это усатому констеблю доверять ему такое ответственное дело? Полностью погруженный в собственные мысли, Джек медленно спустился по хозяйской лестнице: все в доме как будто бы шло ходуном – хлопали двери, порхали несмелые шепотки, сами стены, казалось, источали невысказанную тревогу.

– Чего это ты шастаешь по хозяйской половине? – поддела Джека востроглазая горничная, направляясь в сторону библиотеки. – Уж и перепадет же тебе от миссис Корн, узнай она об этом...

Девушка была права, и Джек направился на кухню...

– Ох, что ж делается... что ж делается, – охала кухарка, глядя на Джека потерянными глазами.

– Это правда, что труп гувернантки был выстуженный, словно туша убитого на морозе оленя? – неприятно осклабился пробегающий мимо лакей.

– Говорят, ей вырезали сердце кухонным ножом! – добавил другой.

Несчастная миссис Пэм прикрыла распахнутый от ужаса рот обеими руками...

– Бедная миссис Чендлер, – простонала она. – Бедный мистер Чендлер...

Джек заметил знакомую фигурку в белом платье и устремился к ней почти бегом.

– Мисс Блэкни! – Он был рад сбежать от досужих кухонных разговоров.

– Джек. – Голос у девушки был совсем тихий, словно покрытый патиной грусти или отчаяния – у парня от него екнуло сердце.

– Как миссис Чендлер? Ей уже лучше? – осведомился он.

Мисс Блэкни покачала головой.

– Мария спала в ее кровати, Джек, – сказала она, – все это время девочка спала рядом с мертвой женщиной. – Ее голос предательски дрогнул. – От этой мысли Анна места себе не находит... Говорит, если бы с той что-то случилось, она бы себе никогда не простила.

– Девочка ничего не слышала? – полюбопытствовал Джек.

– Ничего. Спала мертвым сном... – Мисс Блэкни охнула и прикрыла губы ладонью: – Не следовало мне так говорить. – И словно только что припомнив: – Кто-то прикрыл малышку вторым одеялом. Думаешь, это сделал убийца?

– Не знаю. – Джек пожал плечами. – Заботливый убийца? Это звучит странно.

– Я тоже так думаю, – сказала его собеседница и добавила: – Констебль Саймон просит нас собраться в библиотеке. Не знаешь, для чего?

И Джек предположил:

– Возможно, дело в найденном в комнате мисс Ховард дагеротипе. – А потом рассказал ей о парике мертвой гувернантки, дагеротипе и странном поведении Эдмунда Чендлера. Он почти было рассказал и о пуговице в своем кармане, только часы в доме громогласно пробили семь раз, и девушка встрепенулась.

– Джек, надо идти, констебль Саймон ждет нас в библиотеке. – Потом схватила его за руку и слегка потянула. – Джек обмер, не в силах пошевелиться: рука мисс Блэкни была теплой, словно ватное одеяло, которым укутали само его сердце... Стучавшее глухо, порывисто, асинхронными толчками к самому дыханию парня.

Наконец его ноги отклеились от пола и понесли Джека следом за мисс Блэкни, выпустившей-таки его ладонь. И к счастью: ему не хотелось умереть, не разгадав этого дела. Или в принципе не хотелось умирать... Или не хотелось умирать теперь, когда белое девичье платье мелькало перед ним притягивающим все взоры маячком.

Просто не хотелось умирать... Особенно от разрыва сердца, связанного с близостью мисс Блэкни.

Джеку пришлось подождать у комнаты миссис Чендлер, пока девушка не появилась в компании подруги.

– Джек, – только и произнесла та с непонятной для парня интонацией: то ли это была констатация самого факта его присутствия, то ли удивление с толикой укора в адрес своей неблагоразумной подруги. Джек был склонен думать, что второе, и поплелся за обеими девушками, словно побитый пес.

– Вот и наши дамы, – поприветствовал их констебль Саймон. – Мы вас заждались, присаживайтесь, пожалуйста.

Джек пристроился подальше от досужих глаз – находиться в комнате было неловко – и осмотрел всех присутствующих. Кроме миссис Чендлер и Аманды Блэкни, здесь были только мистер Баррет и Эдмунд Чендлер.

– Я слышала, вы нашли в комнате мисс Ховард некий дагеротип, – сразу же приступила к делу миссис Чендлер. Несмотря на восковую бледность, покрывавшую ее щеки, глаза женщины горели непреклонной решительностью... – Я хотела бы его видеть, – она протянула руку.

Констебль Саймон послушно извлек снимок из кармана и подал его женщине. Всем, начиная от слегка раздвинутых в легкой полуулыбке нитевидных губ и до подавшегося вперед поджарого тела, он походил на шуструю белку, не отдающую, а жаждущую заполучить орех покрупнее.

Анна Чендлер вгляделась в поданный ей снимок, и бледность ее лица сменилась алыми всполохами, ударившей в голову крови.

– Вы узнаете мужчину на этом снимке? – спросил констебль Саймон почти с придыханием.

Женщина приложила руку к бурно вздымающейся груди.

– Полагаю, это мой муж... – глухо отозвалась она. – Совсем юный, но... я узнаю определенные черты... – взгляд ее метнулся в сторону пасынка – тот глядел в пол. – Эдмунд, кто эта женщина? – спросила она. – Ты должен знать хоть что-то. И знаешь, судя по твоему виду... – заключила она, делая шаг в его сторону. – Говори. Прошу тебя!

Юноша приподнял покрасневшие глаза – казалось, он долго и безудержно плакал:

– Не знаю, как это возможно, – произнес он хриплым полушепотом, – это просто не имеет никакого смысла. Это просто... Я... не могу...

Чарльз Баррет положил руку ему на плечо, словно напоминая этим жестом нечто уже решенное между ними, и юноша застонал, подобно раненому животному...

– Рядом с отцом наша мать, – произнес он на выдохе. – Это свадебная фотография, насколько я понимаю. Ей лет двадцать, не меньше...

– Но... – начала было женщина, голос которой пресекся от внезапного озарения. – Если этот мужчина – ваш отец, то... – она снова взглянула на дагеротип в своих руках, – эта женщина...

– Наша мать, да, – Эдмунд Чендлер мотнул головой.

– Но...

Констебль Саймон, наблюдавший происходящее со стороны, наконец не выдержал и озвучил то, на что у хозяйки поместья не хватало решимости:

– Мисс Ховард, мертвая женщина в комнате наверху, и юная девушка с этого изображения являются, как я понимаю, одним и тем же лицом.

– То есть мисс Ховард была вашей матерью, Эдмунд? – воскликнула пораженная до глубины души мисс Блэкни. Джек и сам едва верил в услышанное... – Но как такое возможно...

– Мой муж – вдовец, – твердым голосом вставила миссис Чендлер. – Его супруга умерла от тифа. Он сам рассказывал мне об этом... – она снова вперила взгляд в несчастного юношу. – У тебя есть что добавить по этому поводу? Как вышло, что ваша мать была жива все это время?

Тот замотал головой.

– Я не знаю, в самом деле не знаю. Отец сказал, что мама заражена тифом, что ей нужен постоянный уход – он не хотел, чтобы кто-то из нас тоже заразился! – и потому отвез ее в городскую больницу, постоянно ходил навещать... Однако лучше ей не становилось, и она... умерла. – Полу плача он всхлипнул: – Мы похоронили ее! Все вместе похоронили. Два года назад.

– Вы видели свою мать мертвой? – с прагматизмом полицейского осведомился констебль Саймон.