Джек навострил уши: такого поворота событий он вовсе не ожидал.

– Ссора имела место, – не стал отрицать очевидное мистер Френч, только кончики ушей у него слегка покраснели – Мы, действительно, сильно поссорились, наговорили друг другу разного... Клод выскочил из дома, хлопнув дверью. – И невесело мыкнув: – Обозвал меня глупым ослом... Если бы я только знал, что не увижу его больше. Если бы только знал...

Ридли поинтересовался:

– Могу я узнать о причине вашей ссоры?

Френч, продолжая качать головой, выдохнул:

– Всего лишь частный вопрос. Мы обсуждали смерть моей дочери... Бедная девочка скончалась несколько дней назад, и третьего дня была похоронена на Хейгейтском кладбище.

Тут уж голос окончательно подвел несчастного предпринимателя, и он замолчал, пытаясь унять дрожь в голосе.

Ридли с Джеком переглянулись.

– Как звали вашу дочь? – поинтересовался инспектор Ридли, взволнованный не в меньшей степени, пусть и по другому поводу.

И Френч просипел:

– Этель Эдвардс. Почему вы спрашиваете, инспектор?

– Итак, вашу дочь звали Этель Эдвардс. – Ридли поглядел на маленького человечка пристальным взглядом. – Простите мою непонятливость, мистер Френч, но каким образом дочь банковского клерка мистера Томаса Эдвардса могла оказаться и вашей дочерью одновременно?

Теперь пришла пора удивляться самому мистеру Френчу.

– Откуда вам известно о Томасе Эдвардсе? – спросил он в видимом волнении, и не в силах усидеть на одном месте, вскочил на ноги. – Как такое возможно?

А Ридли попросил:

– Расскажите нам всю историю целиком, мистер Френч. После и я сделаю то же самое... Обещаю.

Его собеседник дважды прошелся от стула до книжных полок вдоль стены и только потом заговорил:

– Мне было восемнадцать, когда я покинул родные берега... Безусый мальчишка с большими амбициями и тощим кошельком. Я тогда был влюблен в одну девушку, Мэри Корбетт, дочь булочника с Сент-Терренс – ее родители и слышать обо мне не хотели. Говорили, что ничего путного из меня не получится, мол, как был, так и останусь сыном нищего жестянщика, а их Мэри заслуживала лучшего... И так горько мне было, так невыносимо тяжко, что я дал себе клятву: либо разбогатею, либо никогда не вернусь в родные края. С тем и отправился в Новый Свет... – Френч полностью отдался воспоминаниям, даже лицо сделалось отсутствующим. – Удача не очень мне способствовала, как вы понимаете, – продолжил он глухим голосом, – таких искателей легкой наживы, как я, там было пруд пруди, и каждый верил, что ему повезет в первую очередь... – Рассказчик грустно улыбнулся: – Везло единицам. Причем без какой-либо системы... И я много чего перепробовал, прежде чем мне в руки попался рецепт старого индейского снадобья – они называли его «Ваби-манидо», что значит «Белый дух» – которое буквально подняло меня на ноги после особенно продолжительной лихорадки. Я думал тогда, что проживаю последние часы своей жизни... – Френч снова улыбнулся, только теперь уже радостной улыбкой: – Однако не умер. Да еще упросил научить меня делать такое же снадобье самому. С того все и началось... Я разъезжал по городам, торгуя чудодейственным «Эликсиром Френча», и встреча с Клодом во многом помогла мне стать тем, кем я сейчас и являюсь. Это если кратко, инспектор, – пожал Френч плечами. – Полагаю, вас больше интересует мое возвращение на родину, нежели мытарства на чужбине?

– Вы правильно полагаете, – Ридли утвердительно мотнул головой. – Расскажите, что произошло после вашего возвращения в Лондон.

И мистер Френч снова заговорил:

– Вполне естественно, что мне захотелось узнать, как сложилась жизнь Мэри Корбетт. И благодаря помощи Клода, мне удалось выяснить, что она вышла замуж за банковского клерка, живет в Ислигтоне и воспитывает восемнадцатилетнюю дочь... Поначалу я не придал этому обстоятельству особо значения – я и сам являюсь отцом шестнадцатилетней девушки – однако стоило мне только ее увидеть... как прошлое настигло меня в один момент. Это было подобно удару...

Мистер Френч замолчал, как бы действительно получив заставивший его умолкнуть удар, и Ридли задал вопрос:

– Мисс Эдвардс была настолько похожа на вас?

– Не на меня, – затряс головой мужчина, – на мою бедную матушку. Я подумал тогда, что повстречал призрака... Буквально онемел, даже сердце на миг остановилось.

– Что было после?

– После я выяснил, что сразу после моего отплытия в Новый Свет, Мэри разродилась маленькой девочкой... моей дочерью. Что, стремясь избежать скандала, ее отец посулил Томасу Эдвардсу (тогда еще бедному студенту) хорошие деньги, и тот женился на Мэри, взяв на себя воспитание девочку, подобно собственной дочери. Если бы я только знал, – буквально простенал мистер Френч, сцепив пальцы в крепкий замок, – то ни за что бы ее не оставил... Я так ей тогда и сказал, но Мэри... она была непреклонна. Велела покинуть их дом и никогда не возвращаться... Сказала, у Этель уже есть отец и другой ей не нужен. Даже деньги брать отказалась... Хотя я обещал внести девочку в завещание и обеспечить ей безбедное будущее.

Мэри и слушать не желала... – Мужчина сник, лоб прорезала глубокая морщина. – Запретила и на пушечный выстрел к дочери приближаться, мол, они столько лет обходились без моих денег, что и теперь как-нибудь обойдутся. Даже знакомить нас с дочерью не хотела... Сказала, та считает себя дочерью Эдвардса, и впредь пусть так и остается.

– То есть с дочерью вы так и не свиделись?

– Если бы, – Френч снова вскочил со стула и в волнении заходил по комнате. – Теперь я думаю, что лучше бы и в самом деле, не виделись... А то ведь вон как получилось, инспектор. Словно проклятие какое-то...

Инспектор Ридли позволил Френчу еще два взволнованных круга по комнате, а после, совершенно сбитый с толку, как самими метаниями собеседника, так и его двусмысленными словами, попросил:

– Расскажите все поподробнее, пожалуйста. Миссис Эдвардс запретила вам свидания с дочерью, но...

– … Но Этель нашла способ, чтобы увидеться со мной. – Френч наконец-то остановился, как бы обессилев упал на прежнее место и продолжил рассказ: – Это было, примерно, на второй день после нашего с Мэри разговора: в дверь постучали, и Грэнджер, мой дворецкий, – нашел нужным уточнить мистер Френч, – доложил о визите юной особы, желающей увидеться со мной. Я и подумать не мог, что этой юной особой окажется моя крошка Этель... Смущенная и крайне взволнованная, краснеющая и бледнеющая без меры, она стояла на моем пороге, и я сразу сообразил: девочка знает, кто ее настоящий отец. – Нотки отцовской гордости явственно прорезались в голосе говорившего, он даже слегка улыбнулся: – Никогда бы не подумал, что кто-то, прежде тебе незнакомый, может в столько краткий срок стать для тебя столь незаменимым... – Френч поглядел прямо в глаза инспектора Ридли. – Так случилось с Этель. Мы сразу же прикипели друг ко другу, могли часами вести беседы на самые разные темы...

– Мать девушки знала о ваших встречах?

– Что вы, инспектор, Мэри ни за что бы этого не одобрила. Этель приходила тайком... Ссылалась на встречи с подругами, на походы по магазинам... – И с блеском в глазах: – Я познакомил их с Матильдой, своей другой дочерью. Бедняжка очень больна и почти все время лежит в постели... Визиты Этель, такой жизнерадостной и веселой, доставляли девочке настоящее удовольствие. Было приятно видеть, как обе мои доченьки щебечут, словно говорливые горлицы...

– Вы рассказали Матильде правду о мисс Эдвардс?

Мистер Френч утвердительно кивнул.

– Я не стал скрывать этого от дочери. Она была только рада обрести в ее лице единокровную сестру... – На этом месте мистер Френч снова помрачнел: – К сожалению, наше счастье длилось недолго, и я никак не могу простить себя за это. – Джек даже сглотнул от нетерпения. – В один из дней Этель слишком припозднилась – мы просто потеряли счет времени, инспектор! – и так как день был достаточно ветреный, а бедняжке по дороге домой не повезло попасть под дождь, то простуда уже на следующий же день уложила ее в постель... И девочка, – голос рассказчика пресекся, – моя бедная девочка... так и не оправилась после этого. – Чувство вины явственно читалось на лице несчастного отца, когда он простенал: – Мне бы следовало дать ей свой экипаж, насильно усадить ее в него, и дело с концом, только упрямица и слышать о том не хотела: мол, ее матушка и без того чрезмерно подозрительна в последнее время, так и незачем попусту рисковать, выдавая себя. Поцеловала меня на прощанье, да с тем и ушла...