Джек же решился присовокупить:

– Не доверяю я этому Энглманну, инспектор. Можно я приглашу к мисс Френч другого доктора?

– Что, все еще не доверяешь бедняжке? – насмешливо заметил инспектор Ридли. – Ты же сам видел, она едва ли способна с кровати подняться...

– И все же...

Ридли кивнул.

– Есть кто-то на примете?

– Я подумал о докторе Максвелле, – ответил Джек. – Он кажется человеком прогрессивных взглядов... И я ему доверяю. – А потом встрепенулся: – Так это же, получается, Тодду вкололи тот же препарат, что и мисс Эдвардс, правильно? Именно потому он проспал в кустах целые сутки, так ни разу и не проснувшись.

Ридли мотнул головой.

– Что лишний раз убеждает нас в том, что одним из «похитителей трупов» являлся наш уважаемый мистер Гарднер. Только он мог носить в кармане шприц с названным препаратом... И это лишь делает дело еще более запутанным.

Доктор Максвелл явился в дом Френчев следующим же утром, как и было сговорено между ним и Джеком. Любознательный «потрошитель трупов», как прозвал его про себя Джек, с радостью откликнулся на возможность поучаствовать в столь запутанном деле, как дело исчезнувшей Этель Эдвардс, – глаза его так и горели азартом.

Джек распознал в нем ту же сыскную лихорадку, что снедала его самого... В этом, несмотря на разницу в возрасте, они были очень похожи.

– Когда, говорите, у вас случается очередной рецидив? – Доктор Максвелл улыбнулся новой пациентке. – Ранней весной, не так ли? Как раз, когда зацветают первые травы. Распускаются березовые сережки и начинает плодоносить ольха.

С этими словами доктор крутанулся вокруг своей оси, и, выхватив букет с лилиями из стоящей на прикроватном столике вазы, бросился к распахнутому окну, в которое его и запустил с особенным удовлетворением на лице.

Миссис Адамс вскрикнула от неожиданности, даже мисс Френч издала что-то воде мышиного писка. Джек так и вовсе выпучил глаза от удивления...

– Зачем вы это сделали? – возмутилась едва пришедшая в себя миссис Адамс. – Мисс Матильда очень любит эти цветы... Их специально доставляют по приказу хозяина. Каждое утро в одно и то же время...

Доктор Максвелл со значением поглядел в глаза возмущенной женщины:

– Эти цветы убивают вашу пациентку, – произнес он безапелляционным тоном. – Впрочем, как и любые другие подобные им растения... – И совсем строго: – Впредь ни одно из них не должно появляться в этой комнате. Никогда и не при каких обстоятельствах, слышите вы меня или нет?

Чувство собственного достоинства не позволило миссис Адамс отозваться безоговорочным согласием на это нелепейшее, по ее размышлению, повеление сумасбродного доктора, и она, заприметив появившегося в дверях хозяина дома, поспешила воскликнуть:

– Мистер Френч, сэр, этот человек не позволяет девочке любоваться вашими цветами: уверяет, что ей от них плохо, – последнее она произнесла с едва скрытой насмешкой. – И только что выкинул чудесный букет прямо в окно!

Оливер Френч поглядел сначала на возмущенно выпячившую грудь сиделку своей дочери, потом – на доктора Максвелла и, наконец, произнес:

– О каких цветах идет речь, миссис Адамс? Не совсем понимаю причину вашего возмущения.

Та в удивлении распахнула глаза.

– О тех самых цветах, что каждое утро привозят из цветочной лавки в Кенсингтоне, – ответила она. – Посыльный сказал, вы специально распорядились о том на месяц вперед.

Теперь пришла очередь удивляться самому мистеру Френчу.

– Не представляю, о чем вы говорите, миссис Адамс, – покачал он головой. – Никакого распоряжения, касающегося цветов, я не давал... Можете мне поверить.

И доктор Максвелл подытожил:

– А вот это уже по-настоящему любопытно. Где, говорите, находится эта цветочная лавка?

Колокольчик над дверью предупреждающе звякнул, и к ним навстречу вышла немолодая уже женщина: опрятная, с заплетенными в косу волосами, она улыбалась дружелюбной улыбкой.

– Чем могу помочь, господа? У нас лучшие цветы в столице, – сказала она и обвела рукой полки с расставленными по ним цветочными вазонами.

– Мы не за цветами пришли.

Мистер Френч даже не пытался казаться приветливым, и улыбка женщины увяла, подобно одному из ее же цветков.

– Тогда чем же я могу вам помочь, господа? – с тревогой осведомилась она.

И Френч произнес:

– Просто ответьте на наши вопросы. – И сразу же поинтересовался: – Доставляете ли вы букеты на заказ? В дома в Марилебоне, к примеру... В частности, имеется ли у вас распоряжение доставлять букеты с лилиями в дом под номером двадцать четыре по Монтгомери-авеню?

Женщина, не совсем понимающая, чего ожидать от подобных расспросов, кивнула незамедлительно:

– Да, у нас действительно имеется распоряжение доставлять букеты свежих цветов в дом по названному вами адресу. Я делаю это исправно каждое утро... – И снова: – Если вы чем-то недовольны, господин...

– Кто отдал такое распоряжение? – прервал ее испуганное лепетание собеседник, и женщина с готовностью отозвалась:

– Мистер Оливер Френч, сэр. Я хорошо запомнила имя, так как он один из лучших наших клиентов... – и замолчала, глядя на переглянувшегося со спутниками мужчину. Тот казался крайне взволнованным, почти лишившимся голоса...

– Как выглядел человек, сделавший заказ? – решил перенять эстафету Джек. – Вы могли бы нам его описать?

Женщина задумалась на секунду, припоминая внешность заказчика, кивнула.

– Да, конечно, – сказала она. – Это был джентльмен среднего роста... примерно вашего, сэр, – указала она на доктора Максвелла, – и волосы у него были черные.

Френч, заслышав такое описание, неожиданно ободрился:

– Вы уверены, что это был именно черноволосый джентльмен среднего роста? – решил уточнить он у все еще перепуганной цветочницы. – Не рыжие, к примеру… Или любые другие, – взялся добавить он.

Женщина решительно покачала головой.

– Нет, сэр, именно, черные. Я сама принимала заказ и хорошо запомнила этого господина.

Осчастливленный полученной информацией, Оливер Френч не поскупился вознаградить цветочнику фартингом и благодарной улыбкой.

И уже за дверями цветочной лавки Джек в растерянности произнес:

– Ничего не понимаю: выходит, заказ на цветы был сделан не мистером Гарднером. – И вопросил: – Тогда кем?

А доктор Максвелл добавил:

– Меня, как доктора, не столько интригует личность самого преступника, сколько его осведомленность в вопросах пока неизученных. – И пояснил: – Откуда он узнал о вреде цветочной пыльцы на организм мисс Матильды. Это очень неожиданно, должен признаться...

Но Френч, казалось, не слышал ни одного из них: припав к шероховатой поверхности стены, он с болью в голосе простенал:

– Клод никогда бы не стал вредить моей девочке, я знал это. Он любил ее, словно собственную дочь... Все это какая-то бессмысленная чепуха! Несуразность... – И крепко утверждаясь на своих ногах: – Нет, я решительно не верю в его причастность к этому делу. Отказываюсь верить, если быть точным... Всему происходящему есть более рациональное объяснение! Клод – не убийца. И наличие нового, пока еще неизвестного нам лица лишь укрепляет мою уверенность…

– А как же показания доктора Энглманна? – решил указать на очевидное Джек. – Он самолично передал снотворное в руки мистера Гарднера, еще и деньги за это получил.

Тут уж Френч снова затряс головой.

– Не верю я в это, молодой человек. Не могу поверить! – И с уверенностью в голосе: – Тут только одно из двух: либо этот докторишка безбожно врет, либо Клод приобрел снотворное по какому-то иному, пока непонятному для нас поводу... – И все с тем же напором: – Этель умерла от затяжной простуды, – он поглядел в задумчивые глаза доктора Максвелла. – Я сам присутствовал на похоронах, – теперь он говорил в сторону Джека. – И девочка была определенно мертва.

Голос его пресекся, блеснувшие слезами глаза уткнулись в собственные ботинки.