Кейко оглянулся, никого за спиной не обнаружил и удивленно воззрился на стоящего на одном колене демона.

— Нет, нет, меня не держат в плену. Я раб того яра, — Кейко растерянно ткнул пальцем за спину.

— Раб? — вскричал демон таким страшным голосом, что Кейко вздрогнул, Элл сел на пятую точку, а милорды прекратили спорить и подскочили ближе с оружием наготове. — Ты! — демон ткнул кривым пальцем с огромным когтем в сторону Артуари. — Ты смеешь держать это дитя в рабстве?

Демон отступил на шаг и со всего размаху врезался в невидимую стену октаграммы, стена держалась, но и тварь не останавливалась в своих попытках вырваться.

— Отправляй его обратно! Отправляй, пока он не прорвался! — закричал ашга.

Эллодаин вскочил в круг силы и спешно разбил невесть откуда вытащенный осколок хрусталя. В воздухе промелькнула красная линия и легла поверх рисунка октаграммы, укрепляя ее. Артуари присоединился к ашга, обсидиановым кинжалом вскрыл себе запястье, брызнул кровь на беснующегося демона и запел. Кейко ничего этого не замечал, он зачарованно смотрел на узника магического рисунка.

— Мне хорошо с милордами. Они меня не обижают, — ему совершенно не было страшно, наоборот, в демоне он видел первозданную красоту дикой, непокоренной стихии. Ему хотелось коснуться гладкой кожи, потрогать рога. Было что-то родное в этом яростном существе. Кейко сделал шаг к октаграмме. Демон прекратил штурмовать защитный контур и вперив в Кейко пронзительный взгляд горящих темным пламенем глаз.

— Что я могу сделать для тебя, эфенди?

— Если тебе не трудно, наполни своей кровью маленький кувшинчик, что стоит возле твоего хвоста.

Почему Кейко попросил именно этого, он так и не понял, видимо, чувствовал свою вину за сорванный ритуал. Демон чиркнул острым черным когтем по незащищенному доспехом предплечью.

— Я чувствую, как меня тянет назад, на Темную сторону. Пойдем со мной, дитя! Пойдем домой! Дай мне руку!

Кейко, словно загипнотизированный, сделал еще один шаг и протянул руку. Перед его глазами мелькали смутные образы, улыбающиеся нечеловеческие лица.

— Не дай ему вступить за линию! — закричал Элл, сам, однако, из круга силы не вышел, одним своим присутствием увеличивая мощность магического артефакта в несколько раз, таким образом, усиливая Артуари.

Сотеки метнулся вперед и, подхватив подкидыша на руки, выбежал из лаборатории. Последнее, что услышал Кейко, было:

— Эфенди! Мы найдем те….

Хмель прошел моментально. Еще минуту назад все тело было наполнено эйфорией и легкостью, казалось, что он может переплыть море, и вдруг ничего не осталось, кроме неприятного привкуса во рту, легкой пульсирующей головной боли и раскаяния за содеянное. Кейко покрепче прижался к милорду Сотеки и застонал от стыда! Многоликий, что же он наделал! Ослушался милордов и напился как последний пьяница, сорвал милорду Артуари ритуал, к которому тот готовился целый месяц, испортил вещи Жанета, а еще…. Кейко зажмурился и потряс головой. Голова отозвалась легким шумом и болью в висках. Сотеки понял его по-своему.

— Не бойся. Все уже позади. Демона Артуари отправит обратно, тебе нечего бояться. А ты молодец! Не растерялся. Значит, все было не зря. Все получилось. Я горжусь тобой, Кейко, — С этими словами он поставил подкидыша на пол. — Мне только интересно, как ты выбрался из карцера?

Кейко столько сегодня натворил, что больше врать не решился, и рассказал милорду Сотеки всю правду, и про то, как Элл утащил корзинку с едой, о вине, и своей невидимости, и даже о пакости, устроенной им Жанету. Только о том, что он сделал в комнате милорда Артуари, утаил паренек, самоуверенно полагая, что успеет все исправить. Ох, видать, еще не весь хмель выветрился из его головы. Сотеки весело посмеивался, слушая подкидыша.

— Ладно, мы поговорим об этом позже, а сейчас давай вернемся в лабораторию, пока наши маги друг друга не убили.

Картина, которую они увидели, открыв дверь, умилила и Сотеки, и Кейко. Эллодаин, часто махая крыльями, горизонтально висел напротив головы Артуари и, азартно размахивая руками, что-то доказывал принцу, прижимающему к груди малюсенький кувшинчик с кровью демона. Артуари весело отвечал. Видимо, спорщики пришли к согласию, потому что Элл плавно опустился на высокий табурет и начал сливать в перегонный куб жидкости из разных колб, в то время, как принц осторожно поставил кувшинчик на треногу, под которой горел магический огонь. Тут он оглянулся, увидел Сотеки и поманил его пальцем к себе. Кейко поплелся следом, пряча глаза.

— Простите меня, милорд, — покаянно произнес он, остановившись напротив хозяина и стараясь дышать в другую сторону.

— Чтобы завершить ритуал, мне нужно немного твоей крови, Кейко. Ты позволишь?

Кейко, ошарашенный таким обращением, безропотно протянул руку. Да хоть всю кровь, лишь бы все опять стало по-прежнему! Артуари набрал в трубочку кровь из пальца и, всунув в руки раба шелковый платок, повернулся к треноге.

— Карлик, у меня все будет готово через десять ударов сердца, — крикнул он Эллу.

— Я не карлик, дылда! Я — ашга! А для тебя Живэртуа-Лепре-Эллодаин Великолепный!

— Значит, для тебя я — его высочество милорд Артуари-рата-кау, а не дылда!

Сотеки и Кейко прыснули в два голоса.

— Пойдем отсюда, не будем им мешать.

В коридоре они встретили запыхавшегося Кота.

— Мой лорд! Недалеко от замка разбили лагерь кочевники. Барон велел закрыть ворота, бить в колокол и разыскать вас.

Артуари бережно разлил и тщательно укупорил по бутылочкам темно-синюю, почти черную тягучую смесь. Через три дня эта настойка будет готова. «Круг смерти». Да! Он смог! Он сделал это! Принц понимал, что эта работа — венец его искусства, большего ему не добиться никогда в жизни, и по праву гордился собой. Как бы ему хотелось показать матушке результаты своих изысканий. Интересно, она бы похвалила старшего сына или промолчала, поджав губы? Скорее всего, просто хлопнула бы его по плечу, что было бы равносильно похвалы. Он ополоснулся над медным тазом, натянул на плечи рубашку и повернулся к столику с перстнями. Первым занял свое место фамильный перстень наследника престола — массивный аметист в обрамлении белого золота, вторым — тонкое именное колечко с вязью защитных символов, полученное в Храме в день совершеннолетия. Артуари протянул руку к печатке с черным драконом на белом фоне, но был остановлен тихим вопросом Эллодаина Великолепного.

— Откуда у тебя этот перстень?

— От прадеда достался. Мне и Сотеки, только у брата цветовая гамма с точностью наоборот, — мужчина надел перстень на безымянный палец правой руки. — Почему тебя это интересует?

Рэквау повернулся к сидящему на высоком стуле ашга. Тот, не переставая болтать короткими ножками, достал из-под рубашки витой черный шнур, на котором вместо кулона висел точно такой же перстень, только дракон на нем был зеленый, а фон бледно-желтый. Он показал печатку принцу.

— Веселый дракон или дракон Шутник, а у моего друга — урашхи, который остался в плену, точно такой, только синий дракон на голубом фоне — дракон Мореход, у тебя Кровавый дракон, а у твоего брата дракон Воин. Еще есть Влюбленный дракон и Смерть.

— Дракон Смерть?

— Нет, просто Смерть. Видящая предсказывала, что драконов позвал в путь Посланник, — туманно выразился ашга, с недоверием глядя на рэквау.

Артуари, наверное, минуту молчал, с задумчивостью и тихим ужасом глядя на нового спутника в дальнейших приключениях. Не зря дорога Ведущей привела его к купцу Солей-абу-шуна, ох, не зря.

— А у тебя он откуда? — спросил он у ашга, чтобы хоть как-то заполнить возникшую паузу.

Эллодаин выглядел не менее озадаченным, чем Артуари, но все-таки ответил.

— Он с давних времен передавался в нашей семье от шамана к шаману. Мне он достался от прабабушки. А урашхи многие сотни лет хранили перстень в сундуке вождя клана, и каждый ребенок, достигший совершеннолетия, должен был примерить его. Им было предсказано, что перстень сам выберет хозяина. И вот двадцать дней назад он подошел Безымянному. Что будем теперь делать?