– О, ничего страшного, – ответил Пол, недоумевая, что тут происходит. – Давайте я вам...

Беспокойно улыбнувшись, мистер Червеубивец переступил с ноги на ногу. У Пола возникло такое ощущение, что он стоит на чем-то, чего ему не полагается видеть.

– И впрямь, – сказал мистер Червеубивец, – окажите услугу, заскочите в кладовую и принесите мне три среднетвердых карандаша? Ладно?

По пути за канцпринадлежностями Пол встретил мистера Сусловица, который, пятясь из конференц-зала, тащил огромный джутовый мешок, и мистера Уэлса, которого не видел с самого собеседования и который, завидев Пола, безуспешно попытался спрятать за спиной совок и скомканную газету. Уважительно – как он надеялся – кивнув на ходу, Пол поспешил пройти мимо обоих, взял карандаши, расписался в книге и юркнул в свой кабинетик. Все бумаги лежали аккуратными стопками на столе, мистера Червеубивца не было и в помине. Пол почесал в затылке и решил об этом не думать. Потом снял пальто и пошел повесить его на крючок за дверью, но крючка не оказалась. Вместо крючка имелись четыре рваные дырки там, откуда были вырваны болты, и четкий след лапы с четырьмя когтями.

«Не мое дело», – сказал Пол самому себе, а потом наклонился и заглянул под стол, просто чтобы убедиться, что там никто не спрятался. К несчастью, усевшись на стул, он оказался ровно против того места, где был крючок и где теперь красовались следы когтей. Перед его мысленным взором замаячил круглый красный глаз, поглядевший на него из щели. Если уж на то пошло, при иных обстоятельствах, он бы выскочил из здания, как крыса из водостока.

Но он ничего не мог поделать, а потому велел себе успокоиться и не брать в голову. В конце концов человек, живущий в одной квартире с заключенным в камень столовым прибором, не вправе критиковать чужие, необъяснимые царапины. Подойдя к стене, он провел по бороздам пальцем. На ощупь дерево было шершавым и занозистым, и это почти убедило Пола, что глаза его не обманывают.

«Интересно, страусы счастливы?» – спросил себя он. С одной стороны, если суешь голову в песок, не видишь все возможные неприятные вещи, которые могли бы испортить тебе день. С другой стороны, следовало иметь в виду, что головной убор из страусиных перьев во многих африканских странах – часть традиционного костюма, а значит, в этом подходе есть свои недостатки.

Он снова сел, и несколько секунд спустя дверь открылась.

– Привет, – сказала худая девушка.

И тут же следы когтей, блестящие красные глаза и шебуршение за дверью разом вылетели у него из головы. Она просто ему улыбнулась – слабенькая такая, тусклая сорокаваттная улыбка, – но для Пола это было все равно что снова стать ребенком и впервые увидеть рассвет. Никогда еще она не говорила ему «привет».

– Здравствуйте, – неловко проговорил он, когда она сняла свое пальто с капюшоном и повернулась, чтобы повесить его на крючок.

– Да кстати... – добавил Пол, но опоздал.

– А что случилось с вешалкой для одежды? – нахмурилась она.

– Понятия не имею.

– Крючка нет. Такое впечатление, что его вырвали.

– М-м-м. И это еще не все. – Он указал на царапины от когтей и немного растерянно спросил: – Видите, о чем я?

– Откуда, скажите на милость, такие царапины? Похоже на ногти или на когти.

– Вы так думаете?

– Да.

– Чудесно. – И он поспешно добавил: – Я хочу сказать, это большое облегчение. Понимаете, я уже боялся, что мне привиделось.

– А почему это вам должно было привидеться?

– Не знаю. – Пол помешкал. Его распирала потребность кому-нибудь рассказать, но он до чертиков боялся того, какое выражение возникнет у нее на лице, если она ему не поверит.

– Ну, со мной позавчера случилось кое-что странное. Она повернула к нему голову:

– В каком смысле странное?

«А и ладно», – подумал он, зажмурился и начал:

– Когда я вернулся из того паба, где мы выпили...

– Да.

– Когда я вернулся, – повторил он, – у меня в квартире оказалось нечто... невероятное... Дверь стояла нараспашку, кто-то зашел и оставил у меня, ну... огромный кусок гранита. С засевшим в нем мечом. Большая такая острая штуковина, я палец о него порезал, вот, посмотрите. Я попытался его вытащить, потому что на боку камня была надпись, но меч не поддался, поэтому я просто повесил сверху кое-какие старые вещи, чтобы не пришлось на него смотреть. И утром, когда я уходил на работу, он все еще стоял у меня посреди комнаты.

Она молча смотрела на него две, может быть, даже две с половиной секунды – достаточно, чтобы с потолка до пола выросли сталактиты.

– Так и у вас тоже? – спросила она.

Пол кивнул. «О небо! – подумал он. – Она поверила, она не считает меня...»

– Что вы только что сказали?

– Вы тоже такой получили? – Она села, потирая нос костяшкой пальца.

– Тоже?

– Вот именно. Нам его доставили вечером в субботу, незадолго до того, как я вернулась домой. Но так получилось, что вчера у папы был день рождения, поэтому он решил, что это подарок ему. Он заставил грузчиков затащить его на задний дворик и поставить между папоротниками в горшках и пластмассовым фонтанчиком. По правде говоря, он просто без ума от него.

– Э-э-э, – протянул Пол. – А на вашем есть надпись?

Она кивнула.

– Я попыталась дернуть, когда никто не видел. – Успешно?

– Нет.

– И я тоже. Оно и понятно, ничего удивительного. Если верить матушке, где-то перед Первой мировой мой прапрапрадед был мэром Рамсгейта, но дальше этого мы к королевской крови не приближались. И вообще сомневаюсь, что захотел бы получить эту работенку: весь день спускать на воду корабли и ходить на экскурсии по заводам.

Она кивнула:

– Действительно ужасно неловко бы вышло, если бы мне удалось вытащить эту дурацкую железяку. Я монархии не одобряю. Но моей маме было бы приятно. Она без ума от королевской семьи, собирает книги про них, памятный фарфор и все такое.

– Значит, повезло. У вас есть какие-нибудь предположения, что все это значит?

– Нет, – немного подумав, сказала она. – И все равно приятно, что у вас тоже такой. Мне казалось, я схожу с ума.

Тут ненадолго задумался Пол.

– Но кто его доставил? – спросил он. – Ваш отец ничего не говорил?

Она покачала головой.

– Мне не хотелось спрашивать, ведь он решил, что это ему в подарок, а поскольку для него у меня был только галстук, я решила, что это весьма кстати. – Она перевела взгляд на дверь. – Для собаки слишком высоко, – сказала она. – Разве что собака была очень большая. Какого роста датские доги?

– Не такие уж высокие, – отозвался Пол. – Надеюсь. – Потом он рассказал ей про мистера Червеубивца и про мистера Сусловица, и про мистера Уэлса. – Да, а еще я пришел рано, – добавил он, – мистер Тэннер появился, пока я стоял под дверью. Дверь была еще заперта, – объяснил он, – и он как будто был совсем не рад меня видеть. Заставил подождать в холле, а сам куда-то уходил.

Она пожала плечами.

– Может, просто несвежую фрикадельку съел. Но остальное... Как по-вашему, что было в том мешке?

– Понятия не имею, и я не остался посмотреть. Знаете, – добавил он, – а мне действительно хочется выяснить, чем они тут занимаются.

– Выходит, нас теперь двое, – сказала она. – Значит, вы не хотите отсюда сбежать? Я хотела сказать, подать заявление об уходе.

– Что? И не попытаться раскрыть великую тайну?

– Да.

Пол кивнул.

– Еще как хочу! Все эти странности мне не по нутру. С другой стороны, мне нужна работа.

– Вот и у меня так же. Если я скажу дома, что все послала, они на стенку полезут. Ну, сами знаете, скандалы, сцены и прочая мелодрама. Уж лучше странности.

Пол втихомолку благословил родителей девушки, ведь если она бросит работу – все, конец, он никогда больше ее не увидит. Загадочные мечи и тварей с когтями едва ли можно считать большими плюсами в рабочей обстановке, но будь он проклят, если позволит им встать между ним и девушкой, которая в самом деле ему улыбнулась, даже дважды.