– Привет, – ответил он, надеясь, что дверь откроется. Не открылась.

– Ну и что? – поинтересовалась Софи, всячески изображая, что смотрит на часы. – Мы-то пришли вовремя.

Пол кивнул:

– Он ведь сказал в шесть, да?

– Да.

– Так я и думал. Конечно, он мог иметь в виду шесть вечера.

– Нет, он сказал в шесть утра.

– Да, мне тоже послышалось, что он так сказал.

На улицах людей было несколько больше, чем ожидал Пол, и довольно многие оборачивались поглядеть на Софи. Вслух никто не смеялся, а это уже кое-что. Тем не менее Пол почувствовал, как нарастает напряжение, и решил, что лучше бы его разрядить, сказав что-нибудь, прежде чем произойдет кровопролитие.

– Как жизнь? – неловко спросил он. Она посмотрела на него странно.

– О, вообще...

– Нормально, – ответила Софи.

Долгое молчание, определенно Мгновение, даже Мгновение с четвертью. Потом она нахмурилась и добавила:

– Я думала, ты со мной не разговариваешь.

– Что? – Пол почувствовал, что паникует. Неудачная идея: сегодня скорее всего будет длинный день, и без того трудный, не хватает еще и мелодрамы. – Нет, – промямлил он. – В смысле – разве? Я думал, разговариваю.

– Неужели? За последние несколько недельты и слова мне не сказал, только «Передай степлер» или «Тебе еще нужен скотч?»

– О, – протянул Пол. – Я даже не знал... Не обижайся. Наверное, я был... ну, то есть у меня мысли были заняты другим.

Софи наградила его таким взглядом, на который можно насаживать бараний фарш для кебаба.

– Значит, ты на меня не сердишься? Ничего такого?

– Нет. Конечно, нет.

– Хорошо. – Она слегка передернула плечами, всем своим видом говоря: «Сволочь лживая». – Тогда вот что. Это глупо.

– Извини?

– Заставлять нас вставать ни свет ни заря, а потом бить баклуши на пороге.

– Да, – согласился Пол.

Мгновения роились, как мухи на коровьей лепешке.

– А у тебя как? – спросила она.

– У меня? О, нормально.

– Ты сказал, тебя что-то беспокоит. Он утрированно нахмурился:

– Нет, ничего особенного.

– Ты сказал, у тебя голова была занята другим.

– Ах да. – Он закивал даже слишком усердно. – Да так, просто вообще. Знаешь, гоблины, магия и все такое.

Она вздохнула:

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Не знаю, – ответил Пол. – Ну, то есть все противно и странно, но ситуация патовая, да?

– Разве?

– Полагаю, так. Я хочу сказать, если мы не придем в офис, мистер Тэннер заставит нас делать отвратительные вещи посреди улицы.

– Пожалуй, что да. – Софи снова поглядела на часы, как будто это они во всем виноваты. – Если честно, с того самого вечера, как нас тут заперли, все пошло вкривь и вкось. Я все думала, что если в самое ближайшее время не поговорю с кем-нибудь про это, то просто сойду с ума. Даже подумала, не рассказать ли родителям.

– Рассказала?

Она поморщилась – мол, не будь дураком.

– А еще плохо, что, наверное, мне следовало бы рассказать Шазу. Разве отношения у людей не для этого?

– Шазу? Ах да, извини.

– Моему парню, – ледяным тоном отозвалась Софи. – Мне казалось, я тебе говорила...

– Да, конечно. Извини.

– Ну... – Она сдвинула густые брови. – Мне следует ему рассказать, но почему-то я не могу. Все пытаюсь, но по какой-то причине не могу. Боюсь, что он меня высмеет или решит, что я сошла с ума или обкурилась. И из-за этого у нас все так сложно.

Пол не закричал во всю глотку «У-рр-аа!» и не сплясал джигу, даже не расплылся в улыбке. И потому очень собой гордился. Вместо этого он промямлил, мол, понимает, как это все, наверное, неприятно.

– Неприятно, – повторила Софи. – Ты даже не представляешь, насколько неприятно. Нет, он-то хочет говорить только про все эти шоу да выступления, которые у него запланированы, можно подумать, это действительно важно. А хуже всего то, что в итоге его интересуют только деньги.

– Э... Значит, это хорошо оплачивается. Я хочу сказать, шоу-керамисты?

Она покачала головой:

– Поступления совершенно никудышные. Но ему всякий раз кажется, что завтра будет большое шоу, и он твердит не переставая, что вот-вот получит постоянный ангажемент в таком-то клубе или, может, поедет на такую-то ярмарку, и одни и те же люди станут приглашать его снова и снова. Правду сказать, он этим просто одержим.

«Зарабатыванием на жизнь?» – подумал Пол, но не спросил.

– Похоже, он довольно серьезно к этому относится, – рискнул предположить он вслух.

– Да это же глупо! – отрезала Софи. – Или ты собираешься быть нонконформистом, и тогда тебе плевать на всякую скучную муру, или найди себе работу в офисе.

Тут Полу пришло в голову, что шоумен-горшечник Шаз вдруг заинтересовался скучными и постыдными деньгами, потому что решил несколько остепениться, как это бывает с людьми, у которых складываются серьезные отношения с видами на будущее. Галлюцинаторная картина: горшечник (которому мысленный взор Пола придал сильное семейное сходство с кланом Тэннеров) рыщет по универмагу «Лора Эшли» в поисках ткани на занавески для переднего окна автобуса – пришлась как обухом по голове. Потребовалось немало усилий, чтобы вернуться к реальности.

– Наверное, – сказал он и замолчал. Вот она, ниспосланная небом возможность вогнать клин-другой, но почему-то Полу не хотелось этого делать. Если быть предельно честным, он был на стороне горшечника. – Но это, наверное, трудно, – осторожно продолжил он. – Отыскать нужное равновесие. С одной стороны, артистичность и самобытность, с другой – овсянка и рулоны туалетной бумаги. Это просто Жизнь.

Софи снова шумно вдохнула.

– Что ж, честно говоря, я и не ожидала, что ты поймешь. На крохотную долю секунды, ровно на столько, сколько требуется фотону, чтобы преодолеть путь в ярд, Пол поймал себя на мысли: а может быть, во всех этих эмоциональных бурях хуже всего приходится самому шоумену-горшечнику. Но от этой мысли он отмахнулся мухобойкой жалости к себе.

– Ну, по правде сказать, для меня это темный лес. Эй, послушай-ка. Кажется, что-то происходит.

Изнутри загремели скобяные изделия, дверь приотворилась, и, проскользнув в щелку, мистер Уэлс поскорее ее закрыл. В руках у него был большой чемодан, на ремне через плечо висела большая дорожная сумка.

– Ладно, – слегка задыхаясь, сказал он. – Пора ехать.

Ровно в этот момент к обочине подкатил большой желтый микроавтобус. Пол успел краем глаза углядеть пугающий отблеск красного глаза и солнечный блик на бивне, но тут мистер Уэлс поспешно загнал их через задние двери в салон.

Микроавтобус оказался комфортабельным, почти роскошным: глубокое, точь-в-точь из мужского клуба кожаное кресло для мистера Уэлса, два самолетных кресла для Софи и Пола. На столике в середине (который, надо сказать, умудрялся стоять совершенно неподвижно, когда микроавтобус, трогая от обочины, развил скорость в несколько раз больше световой) – изысканный континентальный завтрак: круассаны, кексы, нарезанные тонкими ломтиками немецкие сардельки и голландский сыр, маленькие французские булочки с кусочками шоколада внутри, кувшин апельсинового сока и термос с кофе.

– Угощайтесь, – предложил мистер Уэлс, открывая чемодан и доставая кипу бумаг. – Я уже позавтракал.

Через минуту-другую Софи наклонилась к столу и налила себе стакан апельсинового сока. Полу, которого внезапно обуял голод, не терпелось навалить себе побольше и начать уписывать за обе щеки, оказывая особое внимание булочкам с шоколадом, но почему-то он не хотел прикасаться кеде. В конце концов, он взял ближайший круассан и стал грызть – без масла. Микроавтобус шел, казалось, на девяносто, с частыми и внезапными торможениями перед светофорами и пешеходными переходами, но еда и стол не двигались ни на миллиметр.

– Нам понадобится около пяти часов, чтобы прибыть на место, – сказал мистер Уэлс. – Мне следовало бы посоветовать вам прихватить что-нибудь почитать. Чуть позже я расскажу, что мы будем делать, но сначала мне нужно покончить с этой макулатурой. Если хотите, можете поспать.