Пол быстро кивнул – не один раз, а целых три – и поспешил к двери. Но было кое-что, что ему необходимо было у кого-то спросить, и скорее всего этим кем-то был мистер Тэннер. Он повернулся.

– Извините, – начал он. – Можно у вас кое-что спросить?

– Смотря что, – нахмурился мистер Тэннер. Пол прикусил губу.

– Понимаете, если я задам вопрос «Бога ради, но почему Гилберт и Салливан?» – он вам покажется логичным?

Мистер Тэннер поднял бровь, а потом вдруг рассмеялся.

– Совершенно логичным, – сказал он. – Если не ошибаюсь, вы оба не любители мюзиклов?

– Нет.

– И я тоже. Но если хотите знать, загляните в ящик вон того стола, там лежит собрание сочинений Гилберта и Салливана. Насколько мне помнится, искомое вы найдете на странице пятьсот пятьдесят шестой. Скорее всего там есть закладка. Прочтите – и увидите почему.

Книга была в точности там, где велел ее искать мистер Тэннер. На странице пятьсот пятьдесят шестой оказалась сценка из чего-то под названием «Чародей» (мюзикла, согласно заглавной странице, впервые поставленного 17 ноября 1877 года).

Песенка, которую, вероятно, имел в виду мистер Тэннер, звучала так:

Вот только Пол и Софи, которым пришлось уйти из конторы, поскольку было уже далеко за половину шестого, еще побродили, по улицам говоря о том и о сем, а затем Софи с присущим ей тактом объяснила, что хотя она очень его любит, но после такого дня валится с ног, и, невзирая на все приключения, завтра ровно в девять им нужно быть на работе. Поэтому Пол с ней попрощался и еще немного побродил в одиночестве, пока наконец окольным путем не очутился возле своего дома.

Когда он открыл дверь, его внимание привлекли две вещи. Во-первых, в квартире больше не было меча в камне, но он помнил почему. Во-вторых, от окна повернулась и бросилась ему в объятия Софи, точно мягкое ядро из пушки.

Поцелуй был, разумеется, чудесным, но Пол все разно поймал себя на неспокойных мыслях. «Очень уж это странно». Во-первых, она как будто ничуть не устала. Во-вторых, как она сумела попасть внутрь? В-третьих, не было никакого неловкого столкновения зубами или протестов: «Ох, у меня из-за тебя шея заболела!» Мягко отстранив ее, он сказал:

– Подожди-ка.

Она отмахнулась от его руки, но Пол сделал шаг назад. Тогда она усмехнулась.

– О! – вырвалась у Пола. – Это ты.

– Угадал. – Она со вздохом снова превратилась в матушку мистера Тэннера.

– Не так уж это было и сложно, – раздраженно ответил Пол.

– Чертяка. И тем не менее нельзя же винить девушку за попытку.

– На самом деле можно. Как насчет, как там его зовут? Ах да, Артур, – вспомнил он. – Я думал, вы...

– Нуда, конечно. – Матушка мистера Тэннера зевнула. – Но он всего лишь человек, а потому заснул. А я вот совсем не устала и решила, почему бы и нет? В конце-то концов, – продолжала она, несмотря на нахмуренные брови Пола, – какой смысл быть гоблином, если не можешь быть поверхностной и на уме иметь только одно? Этим ведь гоблины заняты. Веселятся, всего лишь.

Пол отошел к двери.

– До свидания, – сказал он. – Твоему сыну на сей раз я ничего говорить не стану.

Показав ему язык, гоблинша уселась в кресло.

– Знаешь, что я тебе скажу? От тебя радости столько, сколько от чирья на заднице. Одному богу известно, что я в тебе нашла.

– Хорошо, – сказал Пол. – А теперь уходи, пожалуйста.

– Минуточку, – возразила матушка мистера Тэннера и вдруг извлекла из воздуха маленький стеклянный шарик. – Или ты не хочешь увидеть, чем для тебя все обернется? Будет ли все хорошо или завтра утром она тебя встретит словами: «С первым апреля, это была только шутка»?

– Если уж на то пошло, – отозвался Пол, – не хочу. Гоблинша рассмеялась:

– Боишься?

Он покачал головой:

– Не особенно. Просто в нее я верю чуть больше, чем в тебя, вот и все.

Ей это не понравилось.

– Обидно, – сказала она, – но ты все равно узнаешь. И надеюсь, она... О! – Матушка мистера Тэннера положила стеклянный шар на стол. – Вот черт!

Тут любопытство взяло верх, и Пол осторожно заглянул в шар. А потом отскочил, схватил со спинки дивана чистую рубашку и набросил на магический предмет.

– Опять настроение портишь, – свирепо усмехнулась матушка мистера Тэннера. – А мне так понравилось.

– Ты просто отвратительна.

– И этим горжусь. – Она попыталась стянуть с шара рубашку, Пол схватил ее за руку. – Одно про тебя можно сказать, – добавила она, – ты быстро учишься. Не уверена, стала бы я сама пытаться такое проделать.

– Проваливай, – проворчал Пол.

– А на мой взгляд, выглядело довольно остроумно. Впрочем, после спина будет болеть.

– Вон!

– Ладно-ладно, – вздохнула матушка мистера Тэннера, вставая и убирая стеклянный шар в сумочку. – Ты победил, во всяком случае – пока. У меня терпения хоть отбавляй, – добавила она. – Могу и подождать. В конце концов, сам знаешь, я свое получу. Обычно я, что хочу, получаю.

– Не на сей раз, – покачал головой Пол.

– Поживем – увидим. – Снова все та же ухмылка. – И господи помилуй, развеселись немного, а? Похоже, ты все-таки получишь свой хеппи-энд.

– Да, – твердо ответил Пол.

– Если это можно так назвать, – добавила матушка мистера Тэннера. – Потому что ты ведь сам знаешь, что случится, правда? Лет через десять-пятнадцать, а может, и двадцать ты вспомнишь этот день и пожалеешь, что у тебя не хватило к черту здравого смысла. Так и вижу тебя тогда, для этого даже хрустального шара не нужно: вот он, ты, с отвислым животом и лысиной, вот она – обмякла, пошла морщинами, вот вы двое – пререкаетесь из-за денег или детей, или из-за того, что нужно ехать к ее маме, а у тебя полно работы, которую ты принес домой. Двадцать лет такой жизни? За вооруженное ограбление меньше дадут, да еще скостят за примерное поведение. Получай свой хеппи-энд, золотце. Ты его заслужил.

Пол подумал над ее словами, а потом схватил гоблиншу за шиворот и потащил к двери.

– Правда? – спросил он и счастливо улыбнулся. – Спасибо! – И вышвырнул ее за порог.

– Только одно, – сказал Пол.

Это случилось четыре дня спустя, и Софи все еще не передумала. Шло их первое воскресенье вместе, которое оказалось совсем не таким, как он его себе представлял. Другим, но лучше. Правда, была одна малость.

– В чем дело? – спросила Софи.

Он помешкал. Ему, в сущности, не надо задавать этот вопрос; скорее всего будет лучше, если он помолчит. Собственно говоря, ему и знать этого не нужно, и сам факт вопроса станет предательством. Любой, у кого есть хотя бы унция мозгов и такта чуть больше, чем у бомбы, просто об этом забыл бы или хотя бы промолчал. Но...

– Тот, как же его звали... – начал Пол. – Шаз, художник-керамист. Что у вас случилось?

Софи только молча посмотрела на него.

– Ладно, не надо, – быстро проговорил он. – Мне не следовало спрашивать.

– Нет, – возразила она, – все в порядке. Просто мне немного стыдно, вот и все. Понимаешь... ну, помнишь стол в конференц-зале, тот, который показывает истинную сущность вещей?

Пол кивнул:

– Мистер Червеубивец назвал его бесоотражающим зеркалом.

– Вот именно. Ну, это не обязательно должно быть зеркало или стол. – Ее брови сошлись к переносице. – Судя по всему, того же эффекта можно достичь с самой обычной фольгой.