«О Господи!» – ужаснулся Пол.

– Гм, – начал он, но, к счастью, тут появился официант с еще одной тарелкой, на которой высилась новая гора риса с кусочками чего-то там. Натренированным движением рабочего у конвейера забрав пустую, официант поспешно заменил ее полной. На новую порцию чемпион по теннису набросился с еще большей свирепостью и не останавливался, пока его вилка не заскрежетала по дну тарелки.

– Вам плов не нравится? – спросил он. – Или вы не слишком голодны?

А Пол-то считал, что неплохо потрудился, съев за пять минут больше, чем за целую неделю.

– Нет, все замечательно. Очень вкусно. Как, вы сказали, это называется?

Чемпион по теннису повторил, а потом пустился в длинное и путаное повествование о каком-то происшествии в Ташкенте, начавшемся с того, как он отправил назад на кухню саримсокли, а закончилось дуэлью на местный лад, которая велась верхом на верблюдах тупыми шестами для шатров. Чемпион по теннису в ней, по всей видимости, победил. Рассказ тянулся довольно долго, но Пол был совсем не против – ведь это означало, что ему не придется изобретать «настоящего себя», о котором можно поведать чемпиону, а значит, он может продолжать трудиться над тарелкой.

– И вообще, – сказал наконец чемпион по теннису, – хватит про меня. Как насчет вас? Много путешествуете?

– Не очень, – промямлил Пол. – В позапрошлом году мы ездили на две недели с палатками в долину Луары.

Чемпион по теннису энергично закивал.

– Разбивать лагерь – это хорошо, если браться за дело всерьез. Нельзя утверждать, будто знаешь какое-то место, пока не поживешь там в походных условиях: не поспишь в лесу или в амбаре, питаясь тем, что сам найдешь. Пару месяцев назад я былна Борнео, а всех лодочников, которые повезли нас вниз по реке, к несчастью, захватило ради выкупа соседнее племя, – очередная неуместная кровная вражда, столь распространенная на юге, – и потому мы впятером, а ведь у нас не было ничего, кроме моего ножа, мотка веревки и двух коробков спичек...

История про Борнео оказалась еще длиннее, чем про Ташкент, и через полторы минуты Пол потерял нить повествования, отчего слушать стало проще. Появление третьей порции риса с кусочками добавило еще несколько минут, и еще прежде чем чемпион по теннису закончил, они перешли к кофе. Тут чемпион посмотрел на часы и сказал:

– Проклятие, без пяти два. Пора возвращаться.

Он вскочил, и тут же рядом материализовался официант, чтобы подать ему пальто. Пока тот с элегантной непринужденностью самурая, возвращающего в ножны катану, надевал рукава, Полу показалось, что под левым локтем у чемпиона что-то оттопыривается – вполне возможно, наплечная кобура (или, что равно вероятно, старый громоздкий мобильник, дамская туфелька, два фунта краковской колбасы).

Когда они подошли к двери в офис, Пол не забыл, как учила его мама, вежливо сказать: «Большое спасибо», а потом галопом пронесся мимо стойки рецепции направляясь в собственный кабинетик. По всей видимости, он хотя бы немного освоился, так как пункта назначения достиг, всего три раза ошибившись коридором, и возвращаться назад пришлось лишь однажды.

Худая девушка за все это время как будто не сдвинулась с места. Бумажная гора перед ней несколько уменьшилась, но ненамного.

– Вы промокли, – заметила она, когда он вошел.

– Там дождь идет.

– Тогда почему вы не взяли пальто?

– Забыл.

– А.

Пол сел. Да будь он проклят, если поделится своей захватывающей встречей с этой мрачной дрянью! Но, с другой стороны, он должен кому-то рассказать, иначе его просто разорвет на части.

– Ни за что не догадаетесь, что я только что делал, – сказал он.

– Скорее всего нет, – ответила она, не поднимая глаз. – Если вы не против, я очень занята.

Пол нахмурился.

– Вы ленч ели? – спросил он.

– Нет. Я не ем ленч.

Он не мог поверить своим ушам.

– Вы проработали весь перерыв на ленч?

– Да. И что с того?

– О, ничего.

– Вы хотите сказать, я работала лишний час напролет и все равно безнадежно от вас отстаю. Ну и что, подумаешь!

Шмыгнув носом, она утерлась манжетой.

Полу хотелось сказать: «Я совсем не это имел в виду, и вы это знаете», – но он промолчал, потому что если она и так все знает, то какой смысл возражать? Бросив на худышку обиженный взгляд, который она умудрилась не заметить, он вернулся к работе. Он почти уже полностью погрузился в бумаги, понемногу приближаясь к «смерти собственного я», состоянию подобному трансу, достижимому лишь посредством трансцендентальной медитации или крайне скучной бумажной работы, когда совершенно неожиданно девушка сказала:

– Только не говорите мне, что старший партнер пригласил вас на ленч в отель «Ритц».

Нечасто ему бросали такую подсказку, и вообще все время, что они провели вместе, она вела себя на редкость недружелюбно.

– Сомневаюсь, что он старший партнер, – мягко отозвался Пол. – И это был не «Ритц», а неплохой узбекский ресторанчик за углом. Более или менее настоящий ковурма плов, если, конечно, закрыть глаза на тепличный барбарис.

Ее голова дернулась, будто у пассажира в момент автокатастрофы.

– Вы ходили на ленч с одним из партнеров?

Пол кивнул.

– С мистером... – Он покопался на задворках памяти в поисках имени. – С мистером Червеубивцем, хотя он предпочитает, чтобы его звали просто Рик.

Темно-карие глаза худой девушки сделались круглыми, точно блюдца.

– Почему?

– Прошу прощения?

– Почему он пригласил вас на ленч? Пол пожал плечами:

– Понятия не имею. Возможно, из вежливости или хотел понравиться.

Она поглядела на него с сомнением:

– Придумайте что-нибудь получше.

– Ну, правду сказать, – ответил Пол, – думаю, это и есть истинная причина, потому что большую часть времени он говорил о себе.

– А. – На сей раз это было другое "А". Такое "А" люди говорят, когда им не все равно. – И что же вы узнали?

Пол прикусил губу.

– На самом деле немного, – признался он. – Он рассказал мне длинную историю о том, как бился на дуэли в Самарканде, а потом еще более длинную про то, как жил на природе на Борнео. Думаю, он много путешествует, – добавил Пол, желая продемонстрировать свои аналитические способности.

– И это все?

– Еще ему очень нравится звучание собственного голоса.

– И вы не выяснили, чем, собственно, занимается эта шарашка?

– Эм-м, нет.

– А.

Если между ними и мелькнула крохотная искорка общения, точно вспышка молнии, соединяющая Бога и Адама на потолке Сикстинской капеллы, она только что погасла, не успев разгореться. «А жаль», – подумал Пол и вернулся к своим таблицам, безмолвно проклиная мистера Червеубивца за его беспричинную и непрошеную доброту. Но не успел он снова даже приблизиться к трансу, дверь открылась и вошла красавица.

– Привет, – улыбнулась она Полу, по всей видимости, не обращая решительно никакого внимания на худую девушку.

Вот улыбаться ее уж совсем никто не просил. – Я Трейси, секретарь Каза, мистера Сусловица. Он прислал вам вот это.

«Этим» оказалась карта – чудесная, изумительная карта, истинный шедевр каллиграфии и чертежного мастерства в миниатюре. Подписи были очень мелкими, но при этом совершенно четкими, чертежи (показывающие все четыре этажа) – безупречными, и все до последней детали тщательно обозначено – коридор, окно, огнетушитель, «NB: эта дверь открывается вовнутрь». Едва заметный блеск чернил говорил, что ее нарисовали только что – для него. К карте была прикреплена записка:

ПАК

Как и обещал, посылаю карту. Надеюсь, от нее будет какой-то толк. Выше нос,

Каз.

Записка была выполнена тем же превосходным, каллиграфическим почерком. «Ну надо же!» – подумал Пол, а вслух сказал:

– Спасибо. Это... м-м-м... очень мило с его стороны.

Красавица по имени Трейси добавила к улыбке еще несколько ватт.