18 мая в Британию прибыли первые 243 американских солдата. Это были медицинские работники и санитары для эвакуационного госпиталя. 26 мая первые боевые части американцев прибыли во Францию. К концу недели их уже насчитывалось 1308 человек.

Прибытие первых американских частей совпало с резким изменением обстановки на французском участке Западного фронта, где растущее число дезертирств 27 мая вылилось в мятеж. На фронте, вдоль дороги Шмен-де-Дам, около 30 000 солдат покинули свои траншеи и запасные квартиры и ринулись в тыл. В четырех городах за линией фронта войска проигнорировали приказы командиров, захватили здания и отказались отправляться на фронт?[177]. На следующий день на железнодорожной станции Фер-ан-Тарденуа мятежники попытались уехать в Париж, но поездам не дали сдвинуться с места. Двумя днями позже на фронте несколько сотен пехотинцев отказались выдвигаться в траншеи на передовую, где они были нужны для поддержки марокканских частей, уже занявших свои позиции.

28 мая, когда во французской армии второй день продолжались мятежи, командующий американским экспедиционным корпусом генерал Першинг со своим штабом отправился из Нью-Йорка в Ливерпуль на борту британского парохода «Балтик». Во время трансатлантического плавания Першинг разрабатывал план переброски во Францию армии численностью как минимум в миллион человек «как можно быстрее». Для французского Верховного командования, встревоженного ежедневными сводками из недовольных регионов, даже «как можно быстрее» казалось отдаленной перспективой.

1 июня в Мисси-о-Буа французский пехотный полк захватил весь город и установил антивоенное «правительство». В течение недели во всей зоне боевых действий французов царил хаос. Мятежники отказывались возвращаться на передовую. Военные власти предприняли срочные действия. Под руководством Петена начались массовые аресты и военно-полевые суды, которые вынесли мятежникам 23 385 обвинительных приговоров. Более четырехсот солдат были приговорены к смертной казни, пятьдесят из них расстреляны, а остальные отправлены на каторжные работы во французские колонии. Нескольким миллионам пехотинцев, часть которых воевала уже около трех лет, Петен немедленно улучшил условия, предложив более длительный отдых, более частые отпуска и лучшее питание. «Я намерен срочно подавлять серьезные случаи неповиновения, – докладывал он своему начальству 18 июня. – Я буду применять жесткие меры, но при этом не забывать, что речь идет о солдатах, которые вместе с нами провели в окопах три года, и что это наши солдаты». Через шесть недель с мятежами было покончено. «Они затихли с поразительной скоростью, – отметил один историк, – и остается только догадываться, какие из действий Петена заставили армию смирилась с бесконечным продолжением тоскливой и опасной войны»?[178].

Размах мятежей ясно дал понять французскому Верховному командованию, что солдаты больше не желают страдать во время нового наступления. Они будут держать фронт, но вперед не пойдут. Этот груз лег на плечи британских войск, которым вскоре придется взять на себя основную тяжесть боевых действий союзников во Франции и Фландрии. «Тяжелейшие потери, которые понесли британцы в Третьей битве при Ипре (при Пасхендале), – пишет ведущий британский военный историк, – возникли отчасти в результате усилий отвлечь внимание и силы немцев от ослабевшего французского сектора»?[179].

25 мая немцы продемонстрировали новый способ ведения войны в воздухе. Днем 23 бомбардировщика поднялись с двух аэродромов в Бельгии и взяли курс на Лондон. Самолеты назывались «Гота», и в самом этом названии было что-то наводящее ужас. Каждый нес по тринадцать бомб. Из-за облачности только две машины добрались до Англии, но пять бомб, сброшенных с одного из самолетов, нанесли больший урон, чем любой из предыдущих налетов «цеппелинов». 16 канадских солдат погибли в военном лагере в Шорнклиффе. В Фолкстоне жертвами стали гражданские лица: 16 мужчин, 30 женщин и 25 детей. В результате налета погибло 95 человек и 192 получили ранения. Война приобрела новое измерение, достигшее апогея спустя два десятилетия. «Древний Иегова до сих пор повсюду, – написал 3 июня Альберт Эйнштейн своему другу в Голландии. – Увы, он губит невинных наряду с виновными и набрасывается на них с такой слепой яростью, что они могут не ощущать чувства вины».

4 июня немцы совершили еще один воздушный налет на Британию. Погибло 13 гражданских лиц.

Война на полях сражений отныне представляла причудливый контраст. И на Восточном, и на Западном фронте беспощадность столкновений соседствовала с массовым дезертирством, мятежами и братанием войск. Генерал Хоффман, воевавший на Восточном фронте, записал 1 июня в дневнике, что «во многих местах» практически установлено перемирие. В других местах продолжались бои. «Поистине странная война!»

Мятежные французские войска всюду демонстрировали свою ненависть к войне. Через три дня военный министр Франции Пенлеве отметил, что между линией фронта и Парижем на расстоянии сотни километров находятся только две надежные французские дивизии. Стремясь изыскать дополнительные людские ресурсы и воскресить ненависть к Центральным державам, французское правительство 4 июня, в тот день, когда Пенлеве сделал свое предупреждение, санкционировало создание польской армии, которой предстояло сражаться бок о бок с войсками союзников на Западном фронте. В Польше студенты Варшавского университета устроили забастовку, демонстрируя националистические устремления.

В первую неделю июня в английском Лидсе прошла антивоенная акция. Одна из газет 4 июня отметила: «Лидс без особого радушия принял национальный съезд лейбористов и социалистов, который открылся этим утром в Колизее». Первой резолюцией, предложенной бывшим (и будущим) лидером Лейбористской партии Рамсеем Макдональдом, стало поздравление русскому народу, совершившему революцию. Прозвучал призыв, бурно поддержанный всеми участниками, «освободить Клиффорда Аллена – и сделать то, что сделали русские». Присутствовавший на съезде Бертран Рассел выступил в защиту пацифистов, которые, как и Аллен, сидели в тюрьме. Он заявил, что «своими действиями противники воинской службы по идейным соображениям показали, что отдельная личность в состоянии противостоять всей силе государства. Они сделали великое открытие, повысившее человеческое достоинство».

Среди отбывавших тюремный срок за отказ идти на военную или альтернативную гражданскую службу были Стивен Хобхаус, представитель состоятельной квакерской семьи, отказавшийся от наследства и работавший на пользу бедных в лондонском Ист-Энде, и Кордер Кетчпул, тоже квакер, который во время Второй мировой войны возглавит кампанию против бомбежки немецких городов.

5 июня в Соединенных Штатах во исполнение Закона о выборочной воинской повинности началась регистрация всех мужчин в возрасте от 21 года до 30 лет для прохождения воинской службы. Этот закон, как писала New York Times, «удовлетворил давнюю и острую потребность приструнить некоторые наглые иностранные элементы в нашей стране» – намек на американских евреев, среди которых пацифистов в процентном соотношении было не больше, чем среди прочих американцев. Всеобщая воинская служба, говорил один американский раввин, – это институт, восходящий к временам Моисея. В поддержку провоенных настроений приводились строки из псалмов, которые цитировали британские евреи двумя годами ранее как религиозное оправдание участия в войне: «Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани».

Через два месяца после принятия Закона о выборочной воинской повинности в американской армии было 6 % евреев, хотя они составляли всего 2 % населения страны.