Да и сама разглядывала его исподтишка.

Седина уже брала верх над его когда-то темными волосами. Часть из них давно покинула лорда Вейра, оставив глубокие залысины на его черепе. К тому же у Эммериха Вейра оказалась странная привычка поднимать верхнюю губу, показывая ряд узких острых зубов.

Неожиданно я поняла, кого он мне напоминал.

Крысу.

Опасную и способную укусить исподтишка, заразив ворохом болезней: высокомерия, гордыни и презрения, потому что он смотрел на меня именно так!

Его молодая копия, правда, без залысин, – Тагор Вейр – тоже окинул меня оценивающим взглядом. Все рассмотрел, все пересчитал, вплоть до последней косточки в моем теле, а заодно и измерил на глаз все мои округлости.

– Это моя племянница Миринда, – запнувшись, произнесла мама, невозможно красивая в пепельно-сером платье со слишком откровенным вырезом.

Впрочем, мягкие полушария ее груди скрывало массивное бриллиантовое колье. На смуглом лице мамы играл неестественный румянец, а губы были выкрашены в красное.

От мамы пахло не только экзотическими духами, но и… С детства привыкшая сталкиваться с подобным недугом, я давно уже почувствовала характерный запах крепкого алкоголя.

– Спасибо, тетя! – пробормотала в ответ. – Вы были настолько добры, когда согласились приютить меня в своем до…

– Приютить?! – рявкнул лорд Эммерих Вейр, да так громко, что я едва не подпрыгнула. – Мой дом никогда не станет пристанищем для нищебродов и попрошаек всех мастей!

Я выдохнула изумленно. Отшатнулась, и кровь горячей волной прилила к щекам. Собралась было возразить, что никакая я не попрошайка, но поймала умоляющий взгляд мамы.

– Молчи! – шевельнулись ее красные губы, и я вспомнила о данном ей обещании.

Конечно же, первое правило этого дома – не перечить. Ни ей, ни лорду Вейру.

Поэтому присела еще ниже и покорно опустила глаза, выслушивая, что думал Эммерих Вейр о тех, кто не в состоянии себя прокормить и пользуется добротой богатых родственников, оставаясь под их кровом, вкушая их пищу и спя на их простынях.

– Знаешь ли ты, Миринда Орейга, как много и тяжело мне приходится работать, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась? – ядовитым голосом поинтересовался он.

– Я догадываюсь, лорд Вейр! – униженная, прошелестела я в ответ.

– Понимаешь ли ты, что находишься в этом доме только по моей милости?

На это я подумала, что милосердие явно не было его коньком. Но кивнула и продолжала кивать, пока он читал мне нотации.

Закончил их лорд Вейр поучительным рассказом о том, что во времена правления Регнара III, деда нынешнего короля, попрошайкам отрубали руки, а когда рук не оставалось, то вешали на городских фонарях.

Теперь же – только милостью короля Ийседора я все еще жива.

Это было настолько несправедливо, что я с трудом сдержалась, чтобы ему не возразить.

Но лорд Вейр продолжал говорить, не давая мне вставить ни слова. Твердил о несказанной милости Ийседора, который, заняв причитавшийся ему по закону трон, наконец-таки навел в стране порядок.

Но попрошаек все равно нужно уничтожать всеми доступными способами.

Наконец, замолчал.

– Когда у тебя экзамены? – спросил у меня.

– Послезавтра, – ответила ему, с трудом разлепив губы. – Но я сию же минуту покину ваш дом, лорд Вейр! Вам не стоит об этом беспокоиться, и вряд ли вы наткнетесь на мой труп на фонаре, если король Ийседор все-таки передумает. Никакая я не попрошайка и собираюсь работать, как только закончу академию. Но даже сейчас я вполне способна себя прокормить. – Потому что Вожатый Трегольд сделал мне отличное предложение, но я понимала, что не смогу совместить учебу с охраной его каравана. – Так что я не собираюсь вас объедать или же спать на ваших простынях.

Мама побледнела. Тагор усмехнулся.

Лорд Вейр склонил голову:

– Можешь остаться, – неожиданно произнес он, – но только в том случае, если будешь строго следовать правилам моего дома, Миринда Орейга! Здесь запрещено пользоваться магией. Мне наплевать на твой дар, но если я узнаю… Если до меня дойдет, что ты нарушила это правило, то я сделаю все, чтобы тебя лишили магии. И вот тогда посмотрим, каким образом ты сможешь себя прокормить. Бордель – отличное место для таких, как ты!

Затем повернулся, уселся во главе стола и спокойным голосом приказал подавать ужин.

Подавленная и приниженная, я уселась на мягкий стул с зеленой обивкой, не обращая внимания на изысканные блюда, которые принялись подавать нам лакеи.

Едва прислушиваясь к тому, что говорил лорд Вейр, я прятала лицо за завитыми локонами прически, время от времени ловя на себе заинтересованные взгляды сводного брата.

Размышляла, уж не встать ли мне сию секунду, после чего попрощаться с мамой – лорд Вейр, несомненно, даже не заметит моего ухода, – затем отыскать свою старую одежду и отправиться в «Веселую Вдову», единственное место, в котором я нашла свободную комнату на ночь.

Но вдова-трактирщица и правда была веселой, а гости ее заведения приняли меня за очередную «девочку» для развлечений и недоумевали, почему я развернулась и ушла, отказавшись за пару медяков познать с ними прелести плотской любви.

Или же мне проглотить обиду и остаться вместе с мамой?

Думая об этом, я пялилась в фарфоровую тарелку, угрюмо рассматривая положенное на нее крылышко фазана под каким-то экзотическим соусом.

Но так и не притронулась к деликатесу. Мысль о еде вызывала у меня отвращение. Того и гляди, объем лорда Вейра, и мне придется отрабатывать долг в борделе!..

Впрочем, все было донельзя просто – я находилась в этом доме ради мамы, которую куда больше интересовало содержимое ее бокала, чем то, что происходило в столовой.

А если еще точнее, то ради себя.

Мне так не хватало ее все эти годы, и, чтобы побыть с мамой, я была готова терпеть даже язвительный голос этой… крысы, который разносился по просторной, с золотыми люстрами и канделябрами столовой.

Решив, что он уже достаточно поиздевался надо мной, старший Вейр перекинулся на свою жену, словно та была подушкой для его смоченных в яде сомнительного остроумия игл.

Мама, впрочем, никак не отреагировала.

Вяло улыбаясь, она задумчиво поглаживала бриллиантовое ожерелье. Затем принялась рассматривать отполированные ногти. Допила второй бокал, и подоспевший лакей тотчас же подлил ей терпкого хасторского.

Отзывалась невпопад, когда лорд Вейр задавал ей вопросы, пока, наконец, он не оставил ее в покое. Тогда-то мама взялась за вилку и что-то съела с фарфоровой расписной тарелки.

Тут лорд Вейр прошелся по магам, которым, как оказалось, в Центине законы не писаны, после чего заговорил с сыном о делах.

Из-за прошлого холодного лета и неурожая соседний Хастор увеличивал импорт зерна, и торговая компания лорда Вейра получила несказанно выгодный заказ – доставить в западное королевство большую партию пшеницы, что, несомненно, грозило обернуться для Вейров солидной прибылью.

Но подобный контракт добавлял хозяину дома тревог.

Опасения внушали пираты, которых в Срединном Море развелось немерено – вешать их, не перевешать! – а Северный Морской Путь, во многих местах все еще покрытый льдом, был слишком длинным и не менее опасным.

И еще то, что мятежный Имгор, сбежавший с собственной казни, по слухам, отправился как раз на запад.

Тогда-то я навострила уши.

– Боюсь, разногласия с Хастором ставят под угрозу все поставки из Центина. Если слухи подтвердятся, то наше королевство может разорвать дипломатические отношения с западным соседом. А любое политическое охлаждение всегда крайне невыгодно отражается на торговле.

Я воткнула вилку в зеленый горошек.

– Но переживать пока еще рано, – продолжал лорд Вейр. – Ищейки короля Ийседора идут по следу государственного преступника, который так ловко провел с десяток наших лучших магов.

– Но почему именно в Хастор? – подала я голос.

Мама, дремавшая с открытыми глазами, посмотрела на меня изумленнно.