Разделение труда становится действительным лишь с момента разграничения материальной и духовной деятельности. В результате наслаждение и труд, производство и потребление выпадают на долю различных индивидов. Вместе с разделением труда разделяется и сам человек. Он становится частичным, раздробленным, «парцеллированным», т. е. отчужденным.
Как только появляется разделение труда, каждый приобретает свой определенный круг деятельности, который ему навязывается и из которого он не может выйти, если не хочет лишиться средств к существованию. Исключительная концентрация, к примеру, художественного таланта или интеллекта в отдельных индивидах и связанное с этим подавление его в широкой массе есть также следствие разделения труда.
Развитие материальной и духовной деятельности приводит к отделению города от деревни. Противоположность между городом и деревней выражает в наиболее резкой форме подчинение индивида разделению труда, — подчинение, которое превращает городских и сельских жителей в ограниченных существ и ежедневно воспроизводит противоположность между их интересами.
Далее, разделение труда обусловливает противоречие между интересами личности и общества, а также между отдельными индивидами; происходит отвлечение личной жизни индивида от жизни общественной. Пока существует разрыв между частным и общим интересом, пока разделение труда совершается не добровольно, а стихийно, — собственная деятельность человека оказывается для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней. Общественные отношения превращаются в нечто самостоятельное, отчужденное (см. Маркс, Энгельс 1955а, 30–31).
Таким образом, разделение труда несет свою меру ответственности за факты социального отчуждения, и потому о нем не следует забывать, отыскивая корни человеческой несвободы. С этой точки зрения в классово-антагонистических формациях источником социального отчуждения служит не только частная собственность, но и разделение труда, их взаимодействие.
Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Нередко забывают, что труд для Маркса есть «сущность частной собственности», он есть «лишь выражение человеческой деятельности в рамках отчуждения, проявление жизни как ее отчуждение…» (Маркс 1974, 140). Труд — это жизнедеятельность в качестве средства к жизни, когда жизненный процесс оказывается принесенным в жертву самой жизни. Поэтому, надо полагать, всякий труд есть труд отчужденный. Отчужденность — сущностное определение труда. Следовательно, полное «освобождение труда» означает его уничтожение, превращение его в свободную деятельность, под которой понимается «вытекающее из свободного развития всей совокупности способностей творческое проявление жизни» человека (Маркс, Энгельс 1955а, 213).
С этой точки зрения становится понятным, почему Маркс и Энгельс рассматривали труд как силу, стоящую над индивидами. Согласно «Немецкой идеологии», пока существует труд, «до тех пор должна существовать и частная собственность». Господство буржуазии основано на свободе труда. Свобода труда есть свободная конкуренция рабочих между собой. Во всех развитых капиталистических странах труд является свободным. Дело коммунизма «не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничтожить» (см. Маркс, Энгельс 1955а, 50, 192, 207).
Эти авторы писали, что при всех прошлых революциях характер деятельности индивида всегда оставался нетронутым, — решался вопрос только об ином распределении этой деятельности, о новом распределении труда между иными лицами. Прошлые революции, протекавшие в условиях разделения труда, приводили к новым политическим учреждениям. Коммунистическая же революция выступает против прежнего характера деятельности, устраняет труд, классы, политические учреждения (см. Маркс, Энгельс 1955а, 70, 378).
По Марксу, заработная плата идентична частной собственности, разделение труда и обмен суть также формы частной собственности. «…Разделение труда и частная собственность, это — тождественные выражения: в одном случае говорится по отношению к деятельности то же самое, что в другом — по отношению к продукту деятельности» (Маркс, Энгельс 1955а, 31). Частная собственность представляет собой естественный результат труда. Можно сказать, что в процессе труда частная собственность выступает как обособленная, закрепленная за индивидом деятельность.
Частная собственность предполагает распоряжение некоторым количеством чужого труда. Индивид владеет частной собственностью лишь постольку, поскольку он имеет что-нибудь такое, что может продать. Например, мой сюртук составляет мою частную собственность лишь до тех пор, пока я могу его сбыть, заложить или продать, пока он может быть предметом купли-продажи. Потеряв это свойство, превратившись в лохмотья, он может для меня сохранить ряд свойств, которые делают его ценным для меня. Но ни одному экономисту не придет в голову причислять этот сюртук к моей частной собственности, ибо он не дает мне возможности распоряжаться никаким, даже самомалейшим, количеством чужого труда (см. Маркс, Энгельс 1955а, 218).
До сих пор речь шла об одной стороне труда — об отчужденном его характере. Однако помимо этой негативной черты труд имеет и положительную сущность.
Согласно марксистской теории, труд — первое основное условие всей человеческой жизни и притом в такой степени, что можно в известном смысле сказать: труд создал самого человека. Благодаря трудовой деятельности человек утверждает и развивает себя, свои способности и возможности. История и предметное бытие промышленности являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед нами человеческой психологией. Сама всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом. Человек является результатом своего собственного труда. Однако сперва его труд осуществляется в форме отчуждения (см. Маркс, Энгельс 1974, 126, 159). К этой характеристике мы бы добавили, что снятие отчуждения представляет собой естественноисторический акт, связанный с уничтожением частной собственности и разделения труда.
Таким образом, современный труд заключает в себе два противоположных начала — утверждение и отчуждение человека. Труд есть объективное противоречие. По Марксу, какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. Следуя этой логике, можно считать: сознание и поведение человека с сохой необходимо отличается от сознания и поведения человека с компьютером. Кроме того, противоречивость труда неизбежно рождает противоречивость сознания, образуя в нем подчас причудливую мозаику отчужденного, буржуазного и коллективистского, общечеловеческого мировосприятия и миропонимания.
Согласно авторам «Немецкой идеологии», частная собственность «может быть уничтожена только при условии всестороннего развития индивидов…» (Маркс, Энгельс 1955а, 441). Такое же развитие возможно лишь при условии устранения разделения труда, а следовательно, и самого труда, превращения его из жизненной необходимости в жизненную потребность. В этом смысле марксисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение труда. Для достижения данной цели нужна не только политическая, но и технологическая революция.
В отечественной философской литературе понимание разделения труда как последней причины социального отчуждения отнюдь не является общепринятым. Так, Г. Л. Смирнов не согласен с теми, кто считает, что отчуждение сохранится до тех пор, пока имеет место разделение труда, «пока производителю вследствие этого не будут ясны назначение его труда, конечный продукт его труда. Такое толкование отчуждения не отвечает тому пониманию, которое вкладывал в него Маркс» (Смирнов 1980, 157).
Действительно, устранение барьеров отчуждения связано не только с просвещением работника насчет конечных целей его труда. Но суть дела в другом. В том, что при социализме когда одни развивают главным образом навыки физического труда, другие в это время совершенствуют свои духовные способности. Неизбежным результатом такого разграничения является одномерный человек. И это — объективное положение.
