Если бы я знала, что в скором времени моя жизнь так кардинально изменится, я бы подготовилась значительно лучше. Разработала более хитрую стратегию и все как следует выяснила.

Не успела я опомниться, как в один момент из Малышки Милана превратилась в Шлюху Уивер.

Я не сдамся ему без боя, несмотря на полное отсутствие опыта самозащиты.

В действительности, за всю свою жизнь, я научилась исполнять роль женщины, которая боится, что ее поймают.

Я стану больше, чем Нила Уивер.

Больше, чем дочь, сестра-близнец и швея.

Я стану женщиной, которая остановит семейное проклятье.

Я стану той женщиной, которая пленит Хоук. 

Я направился к конюшням и к псарне, в которой Нила провела ночь.

Ее изображения вновь и вновь проигрывались в моей голове: нетронутая обнаженная кожа, сияющая в солнечном свете, и длинные, свободно спадающие черные шелковистые волосы.

Всё, к чему я был подготовлен: к каждой трудности, к каждому спору, который можно было ожидать, к сожалению, не подготовило меня к сложности, которая звалась Нила Уивер. Как я мог понять и сохранить манеру поведения, когда у проклятой женщины было больше черт характера, чем на картинах Пикассо?

Иногда наивная. Иногда скромная. Умная, пугливая, гордая, доверчивая.

И прежде всего развитая.

И быстрая.

Я не привык к... беспорядку. Хаос в человеческой душе или отвратительные напряженные эмоции были запрещены в моем мире. В такой короткий промежуток времени, что я знал ее, она успешно заставила почувствовать то, что я не имел права чувствовать.

«Не заостряй на этом внимание».

Я сжал руки в кулаки. Нет, не буду заострять. Я не буду обдумывать медленный собственнический огонек в моих внутренностях или смятение в моем разуме, когда это касалось постижения ее.

«Беги, Нила. Беги».

И она побежала.

Несмотря на наготу, отсутствие пропитания и факт того, что моя семья только что закончила унижать ее, она вперилась в мои глаза и убежала, как олень от ружья. В выражении ее лица промелькнула уязвимость, прежде чем она исчезла в глубине леса.

Я ожидал, что она отключится из-за своего смехотворного состояния. На самом деле я провел опыт, чтобы увидеть, что она сделает, когда я притворюсь, что дам ей желаемое.

Побег?

Я никогда ни на одну гребаную секунду не думал, что она сделает это.

Я ожидал, что она съежится. Будет умолять. Плакать из-за мужчин, которые подвели ее. Но она не сделала ничего из этого. Я знал ее совсем недолго, и все же она вытащила из меня больше, чем какая-либо другая женщина.

Это не было разрешено, и теперь она бежала, а внутри нее росло замешательство. Я бросил взгляд на озадаченную женщину, которая стала моей подопечной, заключенной и игрушкой.

Той, кто так успешно сбила меня с толку.

«Настолько же, насколько ты не понимаешь ее, ты хочешь ее. Она кончила на твой язык, ради всего святого».

Я замер. Она постоянно боролась со мной, и все же в тот момент, когда я заклеймил ее перед братьями, она окончательно отдала мне контроль.

Она развела ноги и толкалась бедрами к моему рту, отдав мне всю власть, чтобы облизывать, прикусывать и доводить до вершины, пока она не рассыплется. Независимо от того хотела она этого или нет, она использовала меня для своего удовольствия.

Она кончила, когда я ласкал ее пальцами.

Мой член дернулся.

Ее вкус все еще держался в моем рту: призрачное давление ее киски, сжимающей мой язык, когда она взлетела и взорвалось. Ее ногти царапали стол, руки были широко разведены в стороны благодаря братьям. Но она не извивалась, пытаясь отстраниться от меня.

Нет, она боролась, чтобы приблизиться.

И я отплатил ей.

Опустив свое лицо в ее аромат, сминая губы, пока я лизал сильнее и сильнее.

Она извивалась и стонала, и задыхалась. Она отдала себя в мои тиски, потому что я знаю, как заставить женщину кончить.

Но она не просто отдала мне свое удовольствие.

Боже, нет.

Она позволила мне слегка вкусить, насколько божественно будет владеть не только ее телом, но также ее разумом и душой.

Это была гребаная зависимость.

Это просто снесло мне крышу.

Я тихо зарычал, шагая вперед. Гребаный стояк, который я заработал с тех пор, как она вошла в мою жизнь и отравила ее ядом, повернув меня против всего, что я знал, всего, что я выучил о выживании и дисциплине, был моим неизменным спутником.

Горячая похоть разлилась по моим венам.

Как я мог остаться холодным чудовищем, которым я должен быть, когда моя кровь вскипала ради еще небольшой порции ее вкуса? Маленькой порции милостиво предоставленной ее тугим, влажным теплом.

Черт, я кончу, если не перестану думать о ней.

Мой член вздрогнул, полностью соглашаясь.

Я покачал головой, помчавшись к конюшням.

«Ты останешься тем, кто ты есть».

Точно.

Другого выбора все равно нет.

Меня научили, как быть хозяином своих эмоций. Я гордился собой за то, что усвоил все, что мне преподавали. Одна маленькая шлюха Уивер не разрушит меня. В нашем мире был свой способ.

Моем мире.

Ее мире.

Независимо от того, как она околдовала меня, как повернула мое тело и мою силу воли против меня, я не сдамся.

Она очень скоро выучит это.

В тот момент, когда я поймаю ее, она узнает свое место. В тот момент, когда я верну ее в свои руки, она больше не убежит.

Я, черт побери, обещаю это.

Пришло время поохотиться.

Конюшня была пуста, кроме лошади Кеса для игры в поло, призового чистокровного жеребца моего отца Блэк Плейг (прим. пер. Черная Чума) и моего черного мерина «Флай лайк зе винд» (прим. пер. Быстрый как ветер). Это было его имя для выставок и охоты. А вообще у меня было другое имя для него.

Вингс (прим. пер. Крылья).

Потому что езда на нем позволяла мне улетать подальше отсюда и находить маленький проблеск свободы.

Нила была не единственной, кому хотелось убежать. В отличие от моей добычи, я столкнулся со своими демонами и принял их. Я заставил их работать на меня, вместо того, чтобы управлять мной, и заставил их подчиниться и преклониться передо мной.

То же самое я заставлю сделать и ее, как только найду.

В тот момент как увидел меня, Вингс навострил свои вельветовые ушки, а его металлические подковы застучали по булыжнику, усыпанному сеном.

Конюх появился из стойла, где он очищал навоз.

— Сэр?

— Оседлай его. Я планирую выехать через пятнадцать минут.

Я сказал ей, что дам фору в сорок пять.

Я пожал плечами.

Не было никакого смысла давать ей больше времени. Ее стопы будут кровоточить от бега босиком. Ее кожа будет травмирована из-за той смехотворной болезни, с которой она борется.

Вопреки тому, что она обо мне думала, я не был монстром.

Она нужна мне сильной.

Плюс ко всему, я мог бы предоставить ей часы и дни на ее стремление добраться цели, но она никогда не достигнет границы.

Я понимал это целиком и полностью.

Я знал это, потому что находился в точно такой же ситуации, как она, только она бежала летом, а я в середине зимы. Тренируйся, как он любил говорить. Развивай мужественность, поучал он меня. Скользи по снегу, который впоследствии превращается в лед, опадая с ветвей и стебельков. Используй внутреннюю, скрытую часть себя, чтобы найти границу владений или заплати цену за неудачу.

Три дня я бежал, петлял и полз. За три дня я так и не нашел границу.

Я был найден так же, как я сегодня найду Нилу. Нет, не с помощью трекера или GPS, или даже камер, которые расположены по всему периметру владений.

Нет. У меня есть средство получше.

Мои губы сложились в коварную усмешку, когда я прошел со двора до постройки конуры. Я звонко свистнул, прислушиваясь, как мои питомцы царапают стены своего жилища и возбужденно поскуливают. Затем одна за другой собаки стали выбегать из своей конуры, прыгая друг на друга, извиваясь, будто они на электрическом стуле.