— Черт побери, Джетро, поставь меня на ноги, — колотила Нила меня по спине.

Игнорируя ее, я поудобнее устроил ее на плече и кивнул.

Затем я засунул все мысли и беспокойства глубоко внутрь себя и закрыл на замок. У меня была работенка.

Не доставив Кесу удовольствия видеть меня раздраженным, я повернулся и без слов вышел с моим призом, перекинутым через плечо.

— Отпусти меня. — Нила продолжала бить меня по спине с каждым шагом.

— Я не опущу тебя, пока мы не доберемся до места. Я потратил три часа своей жизни, в поисках того, где ты находилась. Я не отпущу тебя, чтобы ты снова убежала.

— Мы уже сыграли в «Что, если я убегу» игру. Я знаю, что ты догонишь меня. Я не буду тратить свою энергию на попытку побега.

Я пробормотал:

— По крайней мере, ты выучила хоть что-то, это прекрасно.

— Я узнала намного больше этого, — пробормотала она тихо.

Ага, вроде того кто такой Кайт007.

Мои руки крепче сжались вокруг нее. Чертов братец. Как только появится свободная минутка, я выскажу ему всё, что он наделал.

С трудом сглотнув, я настроился, чтобы вновь окружить себя льдом и стать тем, кем должен быть.

Мне нужно взыскать долг.

Этого от меня ожидают.

И я сделаю это чертовски великолепно.

Не заняло много времени добраться до комнаты, где я должен был взимать Первый долг.

Традиции диктуют, где положено отдавать каждый долг. И это место было самым хорошим из всех.

С последующим долгом появятся свидетели, но этот первый — будем только Нила и я. Благословенная тишина и ни одного критического взгляда на мои действия. Только скрытая видеокамера, которая все задокументирует.

Войдя на веранду, я закрыл огромные стеклянные двери, положил ключ в карман и потом только опустил Нилу на пол. Она тут же сделала шаг назад, ее грудь вздымалась от страха.

Если она вновь решит упасть, тут не будет моего брата, чтобы поймать ее. Она упадет, и я использую ее бессознательное состояние, чтобы поместить ее туда, куда мне нужно.

— Куда ты меня притащил? — она осмотрела пространство: пальмы, экзотические папоротники, орхидеи и стеклянную крышу. Комната была огромной, в форме восьмиугольника, полностью из стекла. Здесь было жарко, влажно и душно.

Идеально для того, чтобы быть голым и заставить кожу покраснеть. Среагировать на кое-что болезненное и придающее ей другие оттенки.

— Будь благодарна, что это не подвал или бальный зал — обе будут еще использованы и там будет хуже, чем здесь.

Нила сглотнула, мышцы ее горла дернулись от нервов.

— Ты правда ненормальный.

Я шагнул вперед, тайно наслаждаясь, когда он сделала шаг назад. После того как она провела время с моим братом, ей стоит вспомнить, кто на самом деле нравился ей. Сколько бы она ни отрицала это, она просто обожала препираться со мной.

И, черт подери, я тоже этим наслаждался.

— По поводу психического здоровья, мисс Уивер. Мне нужно напомнить тебе, что я нахожусь в прекрасном состоянии?

Она повернула голову к большому столбу в центре комнаты. Его использовали в основном для рассады папоротника и виноградной лозы, прежде чем их пересаживали, как только их корневая система была достаточно крепкой. Я не был любителем садовничества, но бабушка приводила меня и сестру, чтобы обучить нас этикету и тому, чего от нас ожидают. Она щебетала, постоянно ухаживая за своими любимыми растениями.

Нила прошла вперед, заметив то, что было скрыто за столбом и цветами, которые стояли там чисто для декорации.

Наручники были прикованы цепями к вершине столба и свисали вниз по бокам. Там была лебедка и шкив, чтобы изменять длину цепи. Очень простая конструкция, практически такая же, какую использовали шестьсот лет назад на позорном столбе.

Она покачала головой, разворачиваясь лицом ко мне.

— Что бы ты там не задумал, прекрати.

— Прекратить? — как будто у меня был выбор. Улыбаемся на камеру. Мы оба на шоу.

— Да. Просто... найди внутри себя нравственные принципы, которые я знаю, у тебя есть. Выкажи немного сострадания, ради всего святого. — Она покачнулась от еще одного приступа вертиго.

Я ненавидел ее слабость прежде, но теперь я могу использовать ее как вспомогательное средство. Каждый раз, когда она спотыкалась или падала, это означало, что я добирался до нее. Это означало, что я пробирался под ее кожу и раздражал ее достаточно, чтобы она сходила с ума.

Это было символом моей власти над ней.

Мне нравилось это больше, чем должно было.

— Сострадание в моем репертуаре не присутствует, мисс Уивер. У меня нет раскаяния и жалости. Ненужные эмоции симпатии к жертвам — самый худший вид предательства, — слова моего отца выскользнули легко, успокаивая мои разбушевавшиеся нервы, предоставив странное подобие успокоения.

— Можешь сколько угодно чесать языком, но, несмотря на свою ложь, ты чувствуешь, Джетро. Ты что-то чувствовал ко мне в лесу. Ты чувствовал что-то, когда твой брат обнимал меня. И если ты не видишь этого, тогда мне тебя жаль.

Я рванул вперед, преследуя ее вокруг столба, как ястреб охотится на воробья.

— Ты ошибаешься. Я говорил тебе сотню раз — доставь мне удовольствие, и я вознагражу тебя. Ты доставила мне удовольствие, заставив кончить, и показав, насколько взволнованна и по-настоящему напугана мной, вбирая утешение у моего брата. Оба твоих старания будут вознаграждены.

Я молил Бога, чтобы она не услышала мою ложь.

Она прекратила двигаться, замерев на месте.

— Чудесно. Как хочешь. Твой отец повторил мне то, что ты рассказывал о разной степени каждого долга. Вся эта ерунда смехотворна, но я закончила играть в игры.

Я наклонил голову:

— Это не игра.

Она фыркнула:

— Это худшая игра из всех возможных, не обманывай себя. — Расставив ноги по сторонам и широко раскрыв руки, она пробормотала: — Давай, вперед, Джетро Хоук. Я готова заплатить Первый Долг. 

Я готова была задохнуться от возмущения; мое сердце забилось в ужасе.

Но я не доставлю ему такого удовольствия. Он же прекрасно понимал, что сумел задеть меня из-за идиотских приступов вертиго. Ему совершенно не следует знать о смеси страха и влечения, что бурлила в моей крови.

Почему я не заметила этого ранее? Почему я не заметила этого давно в прошлом, — что он спланировал, и не рассмотрела пристально, что скрывается в глубине его золотистых глаз? Он был настолько ошибочен в своих предположениях, кто он, хотя на самом деле, даже не подозревал, кем может быть.

И это было постыдно, не говоря уже об опасности для всех, кто вовлечен. Я могла с легкость предсказать его реакцию, основываясь на избранных ценностях, которым он следовал, но он мог с легкостью изменить манеру поведения и сделать что-нибудь совершенно противоположное.

Чертов мужчина.

Гребаный Хоук.

Джетро склонил подбородок, смотря на меня сосредоточенно из-под бровей. Его руки сжались и разжались на его бедрах.

— Ты что, готова к выплате Первого Долга? Вот так просто?

Я согласно кивнула.

— Нет смысла затягивать. Я хочу покончить с этим, чем быстрее, тем лучше.

Что-то промелькнуло в его выражении лица, но он не ответил той же монетой. Вместо этого он стиснул зубы и направился к столбу, который располагался в центре восьмиугольной оранжереи.

Мое видение то заволакивало пеленой, то способность видеть вновь возвращалась, мешая выстраивать цепочки размышлений, пугая меня тем, что в следующую секунду я могу влететь в стену или упасть на землю.

Это Первый Долг.

Слова мистера Хоук и Джетро отдавались в моей голове. Долги начинались с легких. Мне нужно было волноваться о тех, что будут намного позже. О которых я ничего не знала. Те, что, определенно, будут стоить мне головы.

«Не смей думать об этом».

Мысленно я вернулась к размышлениям о Кестреле и удивительном чувстве некоего родства, которое я начала понемногу ощущать, прежде чем Джетро грубо утащил меня оттуда. За последние три часа я приобрела кое-кого, кого никогда не думала обрести ни в своей прежней, ни в нынешней жизни.