Карл XII после Головчинского сражения вновь проявил несвойственную своему азартному характеру пассивность. Он почти месяц простоял в Могилеве. Вследствие невозможности в короткий срок организовать оборону этого города царь решил уступить его шведам без боя, сосредоточив 25-тысячное войско к северо-востоку от него, в Горках.
Что вынудило короля столь долго топтаться на месте? Петр, осведомленный через лазутчиков о том, что творилось в шведском лагере, писал Апраксину 23 июля: «Иного писать не имеем, только что неприятель стоит в Могилеве по-прежнему тихо», и далее указал на причину длительного бездействия противника — перебежчики единодушно заявляли, что шведы «голод имеют великой». Карл, сидя в Могилеве, ждал обоза Левенгаупта, но, не дождавшись его, отправился в путь, причем не на север, чтобы встретиться с Левенгауптом, а в противоположную от него сторону — сначала к Пропойску, а затем на северо-восток в направлении к Смоленску.
Каковы были намерения шведского короля, что означал этот его маневр? Об этом русское командование не знало. Не располагали на этот счет сведениями и в шведском штабе — король далеко не всегда делился своими планами даже с приближенными.
Петр сообразовывал перемещение своих войск с продвижением войск неприятельских, то есть действовал в соответствии с решением военного совета, состоявшегося 6 июля: «смотреть на неприятельские обороты, и куды обратится — к Смоленску или к Украине — трудиться его упреждать». 14 августа царь пишет Апраксину: «Неприятель отошел от Могилева миль с пять, против которого мы тоже продвинулись, и обретаетца наша авангардия от неприятеля в трех милях, а куды их впредь намерение, бог знает, а больше гадают на Украину».
Петр позаботился о том, чтобы неприятельские войска, куда бы их ни повел Карл, перемещались по опустошенной земле. 9 августа он издает очередной указ двигаться впереди неприятеля, «и везде провиант и фураж, також хлеб стоячий на поле и в гумнах или в житницах по деревням… жечь, не жалея и строенья», уничтожать мосты, мельницы, а жителей со скотом переселять в леса. Исполнение этого указа, многократно повторенного царем, поставило шведскую армию в крайне тяжелое положение. Петру доносили: «рядовые солдаты к королю приступили, прося, чтоб им хлеба промыслил, потому что от голода далее жить не могут»; «Люди же от голода и болезни тако опухли, что едва маршировать могут». Солдаты рыскали по крестьянским дворам, и если им удавалось обнаружить рожь, то тут же ее варили, ибо перемалывать ее было нечем. Росло число дезертиров из шведской армии. В этой связи Петр сделал строгое внушение боевому генералу Боуру: «Сейчас прислан от вас дезертир шведской, с которого все ружье и платье и протчее отобрано, а лошадь взял ты сам, что гораздо худо делается; и как на сие смотря, другим переходить. Чего для сие вели прислать и впредь так делать не дерзайте. А кто после сего дерзнет, тот бесчесно наказан».
Вокруг двигавшейся шведской армии днем и ночью кружили драгунские полки и иррегулярная конница, выполнявшая приказ Петра: «главное войско обжиганием и разорением утомлять».
Наступившее затишье, когда происходили стычки, но не сражения, было нарушено артиллерийской канонадой, раздавшейся под селом Добрым 30 августа. Русские войска в двухчасовом сражении одержали здесь блистательную победу. Ликование Петра по этому поводу льется через край в каждой строке писем, отправленных друзьям. У царя действительно были основания восторгаться боевыми действиями своих войск: победа была одержана над пятью полками, укомплектованными, как писал царь, «природными шведами». Сражение происходило в присутствии Карла XII. Под пером Петра этот факт выглядел так: «сей танец в очах горячего Карлуса изрядно станцевали». Радовала Петра и высокая боевая выучка русских войск: «Я как и почал служить, такого огня и порядочного действа от наших солдат не слыхал и не видал… И такого еще в сей войне король швецкой ни от кого сам не видал».
Противник оставил на поле боя около 3000 убитых, в то время как потери русских войск составляли 375 человек. Победа могла быть полной, от сокрушительного разгрома шведов спасли болота: кавалерия могла бы довершить то, что начала пехота и артиллерия, и тогда бы у шведов, как говорил Петр, «ни един не мог спастися». Поражение привело Карла в бешенство. Он рвал волосы и бил себя кулаками по щекам. Жолквиевская стратегия «томить» противника давала плоды.
У Петра еще не улеглись радостные переживания в связи с победой под селом Добрым, как ему представилась возможность известить друзей о новом успехе. У деревни Раевки 10 сентября кавалерийский полк под командованием Карла атаковал русских драгун и понес жестокие потери. Под королем была убита лошадь. Русским войскам едва не попала в руки редкостная добыча — пленный король. Петр, участвовавший в этом сражении, находился от Карла на таком расстоянии, что мог разглядеть черты его лица.
После сражения у Раевки Карл принимает крайне рискованное решение. Он не стал ожидать двигавшегося из Риги обоза с продовольствием и подкреплением, отказался он и от намерения идти к Москве. Не в правилах короля было попятное движение — возвращение, скажем, в оставленный им Могилев, чтобы там дождаться Левенгаупта. Король круто повернул на юг. Левенгаупт должен был сам догонять главные силы шведских войск. Этим опрометчивым решением Карл оставил обоз Левенгаупта на произвол судьбы и предоставил возможность громить свою армию по частям.
Петр впервые узнал о намерении Левенгаупта доставить терпевшим бедствие шведским войскам огромные запасы продовольствия, пороха, артиллерии еще 15 июля. С тех пор имя Левенгаупта часто мелькало на страницах царских писем и указов.
Достоверные сведения о намерениях шведов царь получил 10 сентября. В один и тот же день ему сообщили две важные новости: во-первых, неприятель с главным войском «к Украине марш свой воспринял», во-вторых, «генерал Левенгаупт от Риги идет со знатным корпусом во случение к своему королю». На военном совете было решено разделить армию на две неравные части: главные ее силы под командованием Шереметева направлялись вслед за Карлом на Украину, а меньшей части в составе двух гвардейских и некоторых других полков под командованием Петра предстояло идти навстречу Левенгаупту.
