Я мысленно отмахнулся от него, понимая, что к этому привыкать нужно будет достаточно долго. Голос Петра словно встраивался в поток моих мыслей и словно был ими, только громче и четче. Ну надеюсь, что с ума я от этого не сойду. Петр не мешал мне думать, по крайней мере не встревал в мои мысленные и моральные терзания, поэтому я решился пока пустить все на самотек и послушать его дельного совета. Я нашел рукой ту самую зеленую кнопку и нажал на нее, убирая защитное поле.

— ... А я говорю, что вы, милочка, поступили весьма опрометчиво! — слегка картавый мужской голос оглушил меня, как только поле исчезло. — Как можно было студенту выдать такие опасные книги?

— Да потому что этот студент — участник состязаний, которые могут быть гораздо опаснее всех книг в этой библиотеке, — яростно парировала Лариса Ивановна. — И у меня приказ директора выдавать участникам все книги, какие они пожелают, включая «Некрономику»!

— А вы почему мне угрожаете? — я не видел говорящих, но кашлянул, стараясь привлечь к себе внимание.

— И вообще, какого, простите, хрена, вы здесь забыли, Соломон Израилевич? Вы меня при жизни своими постоянными придирками и внеплановыми проверками изматывали, решили и после смерти продолжить измываться? Раз мне начальство приказало выдавать все запрошенные книги участникам состязаний, значит, я буду их им выдавать, и точка! И вы мне в этом плане точно не советчик, что и как делать. Вы же любите инструкции и всегда им следуете, так заткнитесь и следуйте приказу директора, ибо во избежание я сделаю все, чтобы вы больше на порог моей вотчины даже не сунулись, благо сейчас я это сделать могу, когда вы потеряли свое физическое естество.

В этот момент они вышли из-за очередного шкафа, и я во все глаза уставился на полупрозрачного еврея в кипе, который плыл по воздуху, не касаясь ногами земли.

— М-да, — еврей осмотрел меня с ног до головы и застыл на месте. — Уж лучше бы им мозги выдавали, вместо запрещенных книжек, — он покачал головой, а я так сильно качнулся назад, что предсказуемо свалился на пол. — Ну и чего ты там расселся? Все равно уже что можно было натворить, ты натворил.

— Ой, мамочка, — пролепетал я, пятясь назад, не вставая с пола, помогая себе руками. — Господи, спаси и сохрани, не брось чадо свое неразумное.

— Эй, ты чего? Призрака ни разу не видел, что ли? — голос Петьки звучал по-настоящему удивленно.

— Господи, это привидение, самое настоящее привидение!

— Молодой человек, столь неадекватная реакция связана с тем, что я призрак, или с тем, что я при жизни представлял сынов Израилевых? — призрак нахмурился, а я остановился, тяжело дыша, потому что в это время Петр прошипел.

— Хватит идиота из себя строить, кретин! Вставай и поздоровайся с дядей. Не видишь, что ли, что он ради тебя сюда приперся.

— Я... я... — закрыв глаза и быстро сосчитав до десяти, я поднялся и, глядя на привидение с опаской, выдавил из себя. — П-простите, не знаю, что на меня нашло.

— Ничего, бывает, — мужик махнул прозрачной рукой. — Соломон Израилевич Кац, к вашим услугам. Витя Долгов попросил меня проконсультировать вас, молодой человек, по подводу двойников, потому что из ныне живущих никто этой магией не владеет. М-да. Так вы нуждаетесь еще в моих советах и присутствию рядом с вами в качестве наставника? — вот тут мне стало совершенно очевидно, что обращается он не только ко мне, но и к Петру.

— Упс, — судя по всему, Петр тоже это понял. — А вы не расскажите никому об одном маленьком ритуальчике?

— Меня попросили учить молодого человека магии, а не трепаться на каждом углу о его успехах и промахах, — поджал губы призрак. — Ну что, будем учиться?

— Будем, — я обреченно пожал плечами и направился к двери. Ну а что мне еще оставалось делать?

— Эй, Романов, стой! Учебники не забудь, — Лариса Ивановна указала рукой на довольно внушительную стопку. — Ты можешь забыть про что угодно, но только не про домоводство. Поверь, это так, — я собрал книги и посмотрел на Соломона Каца, который в свою очередь смотрел на меня.

— И что будем делать?

— Отнеси книги и приходи в тренировочный зал, будем посмотреть на что ты способен, а дальше уже решим, что с вами делать, — и призрак, заложив руки за спину, поплыл прямо сквозь стену из здания библиотеки. Когда я уже выходил, то услышал, как библиотекарша тихо проговорила.

— Козел старый. Чтоб тебя кто-то по ошибке упокоил.

Вчера я научился чувствовать магические потоки. Долгов и Кац промучились до конца дня, да и Петр в моей голове вносил свою посильную лепту, в основном горланя так, что я иной раз не слышал ни одного из моих наставников, но они все же заставили меня понять основу основ. К концу первого часа мне захотелось сбежать от них, как я в свое время сбегал от Остермана, но здесь этот вариант у меня почему-то не проходил. Меня возвращали на место, да еще грозили много разного и нехорошего сделать, если я буду продолжать совершать нечто подобное. Вот так, стоит тебе перестать быть императором, и каждый такого маленького и беззащитного обидеть так и норовит. Я не хотел казаться перед ними слабым, просто голова разрывалась на мелкие части, и не знаю от чего больше: от моей глупости, из-за которой я ритуал провел, соединившись с Петром, или из-за постоянного ворчания Каца, или от непонимания, что они всем скопом хотят от меня получить.

Но дело все-таки сдвинулось с мертвой точки, и я ощутил тепло, начинающееся откуда-то из-под ложечки и идущее к моим рукам, заставляя сердце немного быстрее стучать.

— Ну наконец-то, — всплеснул невидимыми руками Кац. — Теперь можно и к созданию заклинаний переходить, а то, сдается мне, бесценный ты наш, что все, что у тебя все-таки получалось, ты проделывал чисто интуитивно. Хотя, почему кажется, так оно и было. Слушай, Витя, ты не думал, что «Матвея» надо заменить? Он и в мое время уже не выказывал уважения и подвергался неоднократно критики.

— Нет, не кажется. Если ты в свое время сдулся на первом испытании — это не говорит о том, что все твои однофакультетчики ничего не умеющие папины сынки, — ворчливо ответил Долгов, пристально глядя на меня через какую-то призму.

— И дочки, и именно об этом это и говорит, — поморщился Кац, вглядываясь в ту же призму, что и Долгов.

— Фон стабилен, — наставник положил эту непонятную мне штуковину в карман. — Ну вот, интуитивно он больше ничего делать не будет, мы за вечер смогли сделать то, что он не мог понять целый год. Можно нас поздравить с впечатляющим результатом.

— Вообще-то, я еще при жизни предлагал для закрепления результата розги, но вы так беспокоитесь о психике детишек, что пылинки с них сдуваете. Никто никогда не слушает старого еврея, а ведь Кац плохого не посоветует.

— Что значит интуитивно? — мысленно спросил я у притихшего Петра, уже не вникая в их препирательства.

— Сам не знал как, но умудрялся делать, — мрачно перевел мне последнее непонятное слово Петр. — А вот я понять не могу, как ты меня без магии уделал-то?

— Меня фехтованию с четырех лет обучали, — рассеянно ответил я ему, с удивлением рассматривая огонек, который дрожал на моей раскрытой ладони. Немного смущало, что огонек был синего цвета, но остальные на это никак не реагировали, только, время от времени, кидали на меня задумчивые взгляды, и я решил, что все в порядке. Я прекрасно помнил, что когда я пробовал вызвать такой огонек самостоятельно, то у меня получились два разных, но сейчас я действовал целенаправленно, а не просто повторяя все те действия, которым пытались научить Петеньку. Вдобавок ко всему, я вполне мог допустить, что цвет пламени мог измениться из-за того, что у меня теперь появился голос в голове.

— Со скольки лет? Ни хрена себе. Ну тогда понятно, что это я лошара, за каким-то хреном за шпагу схватился, а ведь чувствовал, что ты в этом деле лучше меня, — теперь в голосе Петра звучала досада, но я очень быстро научился не обращать внимание на его бубнеж. Спасибо Александру Данилычу Меншикову, слова которого я тоже в одно время научился мимо ушей пропускать, не задерживая их значения в голове.