Умывшись и пригладив волосы, торчавшие во все стороны, я оделся, снова позволив рукам самостоятельно разбираться с приспособлениями на брюках.

Потом меня вдруг осенило, что в зеркале увидел что-то не то, и я снова глянул на свое отражение. Лицо было ровное, чистое, без тени недуга, свалившегося на меня внезапно. Из отражения на меня смотрело молодое лицо с сияющими, еще не познавшими горечи предательства глазами. А может, не ад это вовсе? Может, так выглядит рай, в котором я и сестрицу свою, Великую Княжну Наталию смогу увидеть? Эх, знать бы, какое испытание уготовано мне. Но Господь вроде бы не дает ничего, что нельзя было бы исполнить. Я тряхнул головой, стараясь прогнать эти навеянные мне мысли и погасить ложную надежду о встрече с сестрицей. И только после этого вышел.

— На держи, я, пока ты плескался, сумку твою собрал. Учебники, тетради по предметам запихал. Цени, Петька, доброту мою. Где ты еще найдешь такого друга, который, как с ребенком с тобой носиться будет? Идем быстрее, а то, и правда опоздаем, тогда нас точно наглядным пособием назначат, а я еще с прошлого раза от впечатлений не отошел, да и не охота в больничке валяться, — все это Карамзин говорил мне, когда мы уже быстро шли по длинному коридору. Я решил не отвечать ему, пока не разберусь, кем он все же является мне, если позволяет себе такое панибратское отношение. Распускать руки и показывать норов свой, который, как вокруг говорили, мне от деда моего Петра Алексеевича достался, я пока не решился, потому как вся обстановка была непривычной мне. Простой коридор без лепнины и картин, а пол не устлан коврами и шкурами. Я покосился на освещение коридора. Огня видно не было, а свет был. Решив, что я просто брежу, значит, все еще жив, решил не сопротивляться этому бреду, глядишь, что-нибудь интересное подсмотрю.

Пройдя по коридору, мы спустились по лестнице. На пути нашего следования нам никто не встретился, кроме пары парней так же спешащих, как и мы. Я не увидел ни единого слуги, которые бы ждали, когда их позовут. Мимо ни один холоп не пробежал, спеша разнести воду в комнаты, да еще чего по мелочи. Это, наверное, поразило меня гораздо больше, нежели свет без огня, но вида я не подал и продолжал покорно следовать за Карамзиным. Снова длинный коридор, а затем мы вышли на улицу.

Я обернулся. Здание, из которого мы вышли, было пятиэтажное, огромное, и, в тоже время, совершенно лишенное хоть каких-либо украшений. Зато сделано из камня, или, скорее даже, из кирпича. Как и другие здания, разбросанные то здесь, то там на довольно обширной территории. Хотя никакой логики в расположениях этих зданий я не видел. Но, может быть, это потому, что я не знаю их предназначения?

До соседнего здания мы добрались бегом. На улице стояло лето, или ранняя осень, было жарко и вполне комфортно в этой рубашке без рукавов. Я невольно содрогнулся, представив, как было бы мне плохо, будь я в камзоле. Но думать обо всем этом было некогда, потому что мы очень быстро спустились в подвал, где остановились перед массивной дверью. Там уже стояли другие юноши моего возраста, а также... я пару раз кашлянул, разглядывая девиц, стоящих тут же. Господи, Боже мой, почему они все одеты, как блудницы? Короткие юбки едва прикрывали колени, а почти такая же рубашка, как у нас, практически не скрывала силуэта юных тел. Правда, грудь была прикрыта чем-то кружевным, но, вместо того, чтобы что-то скрывать, эти кружева только привлекали к себе внимание. С другой стороны, на обнаженную или почти обнаженную грудь я вполне мог любоваться у придворных красавиц, но ноги...

Остановившись, не понимая, чего или кого мы вообще ждем, я недоуменно оглядывался по сторонам. Карамзин молчал, нахмурившись, глядя куда-то в сторону. Я уже хотел проследить за его взглядом, но тут кто-то подошел ко мне сзади и резко хлопнул по спине. Это не было дружеское приветствие, отнюдь. Тот, кто это сделал, совершенно определенно хотел сделать мне больно.

Медленно повернулся и встретился со взглядом здорового парня, место которого в гренадерах, а вовсе не в учебном заведении, если я все правильно понял, из воплей Карамзина.

— Романов, какие люди, и что же ты решил почтить своим визитом занятия? Неужели ты уже выздоровел и избавился от всех своих недугов, которые тебя мучают? — здоровяк заржал, прямо как жеребец. Я стоял нахмурившись, все еще не зная, как реагировать.

— Отвали, Агушин, — вместо меня ответил Карамзин. — Че ты к нам привязался? — Дмитрий хотел было вклиниться между нами, тем самым попытавшись закрыть меня собой, потому как ростом он был на полголовы выше меня, что было удивительно, потому что я всегда отличался высоким ростом и статью, слишком уж много времени проводил в седле, да и охота далеко не легкое дело, как может кому-то показаться, но здоровяк оттолкнул от него, словно отмахнувшись, так и не дав сделать задуманное.

— А ты вообще заткнись, козявка. Я сейчас к твоей подружке обращаюсь. Ну так что, Романов, снова в обморок завалишься, как только файербол увидишь?

— Шел бы ты мимо, добрый человек, — проговорил я, с трудом беря себя в руки. Ничего, меня качественно научил Верховный Тайный совет молчать, даже, если от мыслей в это время голова была готова лопнуть. Поэтому я пропустил оскорбления мимо ушей, хотя все внутри всколыхнулось от такого обращения. Как он вообще посмел так обращаться к императору? Ну, ладно, пускай в моем бреду я не император, но ведь дворянином хотя бы я не перестал быть?

— Ой, не могу, — Агушин хохотнул. — Ну ладно, ладно, не обижайся, Саманта, — и он, второй раз уже обратившийся ко мне как к женщине, еще и протянул лапу, похлопав меня по щеке. Этого моя гордость выдержать уже не могла. Перехватив его руку, я вывернул ее хитрым способом, как показал мне егерь Кузьмин, и одновременно пнул его под колено.

Агушин заорал, он явно не ожидал, что я отвечу, и рухнул на колени. Но быстро пришел в себя и вскочил на ноги, глядя на меня с разгорающимся в глазах бешенством.

— Ну все, Романов, ты покойник, — процедил он и замахнулся на меня кулаком. Я смотрел, сам чувствуя, как мой взгляд наполняется презрением. Я на волка с ножом ходил, медведя на рогатину поднимал, половину своей жизни проведя на охоте. И вот этот неповоротливый кабан хочет меня достать просто кулаком? Поднырнув под пролетевший мимо кулачище, я коротким экономным движением ударил его в район печени. А потом, обхватив за плечи, без размаха впечатал лоб в переносицу расплывающегося, несмотря на молодой возраст, лица. Если эта собака хочет драться, то, пожалуй, много чести соблюдать с ним хоть какие-то правила благородства. Он ведь не вызвал меня на честную дуэль, а кулаком замахнулся, как на холопа своего. Размышляя подобным образом, я уже не сомневался, и, опять-таки по науке егеря, бывшего казачьим атаманом Кузьмина, что есть силы пнул Агушина в пах.

Отпрыгнув назад, я почувствовал резкую боль в руках, в ногах и в голове. Что за черт? Почему обычные действия привели к таким последствиям? Пока я пытался понять, на меня набросился приятель Агушина и ему удалось меня достать, потому что я отвлекся, почему-то решив, что хоть какое-то благородство в этой свинье задержалось, и он не будет привлекать к нашей драке какого-то еще. Но нет, я ошибся, и за ошибку получил по роже. Так дед мой Петр Великий бить любил кулаком прямо в глаз. От силы удара свалился на пол, но тут же вскочил на ноги, потому что с них станется бить ногами. Так и есть, этот убогий уже поднял ногу, чтобы пнуть лежачего, и я успел перехватить его копыто, и ударил в пах уже кулаком. И следующий удар в колено. Он заорал, но ответить не успел, как не успел ничего сделать третий из их компании, который двинулся в этот момент ко мне.

— Что здесь происходит?! — мужской крик на мгновение оглушил меня, а затем я почувствовал, как какая-то неведомая сила срывает меня с места и, оторвав от соперника, имени которого я даже не знаю, отправляет в полет к ближайшей стене. Но как это сделал этот высокий мужчина, стоящий рядом, побледневший от злости и сложивший руки на груди? И тут я вспомнил, что Карамзин сказал, что первый урок будет по боевой магии. Я ведь тогда не придал значение его словам, и тут только понял. Магии? Он сказал магии? Господи, да куда я все-таки попал?!