Впрочем, это не мое дело, на самом деле.

Я отвернулся и поискал глазами Марчукова. Может, у него тоже все на мази? Не нашел. Правда, Друпи тоже вроде не было.

Я зевнул. Интересно, если я прямо сейчас уйду спать, кто-то заметит?

Но как только я поднялся, как снова заиграл какой-то медляк, и передо мной возникла незнакомая девица. Слишком юная для нашего отряда. А значит подружка той моей партнерши. Наташи, ага. Ну или наоборот не подружка, кто ее знает.

Я пожалел, что не отшил эту девицу практически сразу. Она кокетливо хихикала, задавала всякие тупые вопросы и кидалась многозначительными намеками. А еще, каждый раз, когда она оказывалась лицом к своим подругам, она начинала подавать им лицом какие-то знаки. Ну, в смысле, гримасничать. Смотрелось ужасно. Хотелось ее послать, если честно.

С другой стороны, откуда у девочки возьмутся навыки флирта в двенадцать, если она не будет даже пытаться получить этот опыт? Как взрослый человек, я могу отнестись к этому более философски и дождаться, когда «Синяя птица» довоет свое «Поросло травой место наших встреч»…

— А я же нравлюсь тебе больше, чем Наташа? — спросила на последних аккордах моя партнерша. И тут я не выдержал быть деликатным и захохотал. Правда, потом сразу попытался попросить прощения, но было поздно. Девчонка густо покраснела с скрылась в самом надежном убежище — в стайке себе подобных.

Ну вот, блин, нанес ребенку моральную травму…

— Крамской! — кто-то настойчиво тряс меня за плечо. — Эй, Крамской, просыпайся!

— А? Что? — реальность фокусировалась медленно и почему-то болезненно. Я попытался отвернуться и закрыть глаза поплотнее. Может тогда получится вернуться в сон? Мне там как раз снилось что-то такое… приятное… Но меня продолжали тормошить. Одеяло куда-то делось, ухватить его за край привычным жестом мне не удалось.

Блин, почему у меня все болит-то?… Надо как-то открыть глаза, чтобы хотя бы понять, кто это меня пытается разбудить.

— Крамской, да просыпайся же ты, ну?!

— Еще же не было подъема, Елена Евгеньевна, — пробормотал я, но мозг уже проснулся. И напомнил о нашем договоре с Цицероной пойти на стадион пока все спят и потренироваться. — Да все, все, я уже проснулся, можно меня не трясти…

— За тобой пришла Аня, — прошептала вожатая. — Ты идешь?

— Да, конечно, — буркнул я и начал сползать с кровати. Тело отозвалось болью в… Да просто во всем мне! Что это еще за фигня вообще? Двигаясь, как состарившийся Буратино, и едва сдерживаясь, чтобы не стонать, я кое-как всунул ноги в шорты. Надевание футболки стало отдельным квестом — подниматься руки вообще отказывались.

Вчерашние спортивные «подвиги» дали о себе знать, ну конечно. Болело натурально все. Я своей довольно продолжительной прошлой жизни мне конечно приходилось сталкиваться с крепатурой, но про нее как-то быстро забываешь. Это же не травма, которая навсегда тебя инвалидом оставляет. Имеет значение ровно в тот момент, когда болит…

Когда я выполз-таки наружу, Цицерона сидела на скамейке.

— Что-то ты долго собирался, — она поднялась. — Ну что, пойдем?

— Ага, — я поморщился и похромал в сторону стадиона.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты что, заболел?

— Ах, если бы! — хмуро усмехнулся я. — Мышцы болят после вчерашнего. Брусья и перекладина наносят, так сказать, ответный удар.

— Аааа, — понимающе протянула Цицерона. — Тогда даже хорошо, что мы сейчас пошли на стадион, к зарядке уже будешь как огурчик.

— Хорошо бы, — почти простонал я, оглядывая пустой стадион.

Поежился. Было прохладно. Кеды моментально промокли, стоило сделать несколько шагов по траве. Между деревьями все еще висели едва заметные клочья тумана, но косые лучи утреннего солнца с ними уже почти расправились. Мелкие пичужки устроили шумную перепалку писком и щебетом.

Красота!

— А сколько время? — спросил я.

— Пятнадцать минут восьмого, — ответила Цицерона, бросив взгляд на наручные часы. — Ну что, начнем?

Разминка сегодня далась мне с чудовищным трудом. Скрученные в тугие узлы мышцы работать отказывались и требовали прилечь и не шевелиться.

Оставалось только сцепить зубы и продолжать.

После махов руками и ногами и приседаний со скрипом во всем мне стало полегче. Боль в мышцах постепенно разжала свои тиски, и скоро я почувствовал себя почти что нормальным человеком. И даже первым предложил пробежать пару кружочков по стадиону.

Ну что ж, похоже, у Кирилла имелось постоянно действующее освобождение от физкультуры, которым он много и с удовольствием пользовался. Насколько я помнил свою школьную физру, то при всем своем несовершенстве эти уроки все-таки давали определенный уровень физухи. Во вском случае, пробежать два километра для пацана четырнадцати лет не было никаким запредельным испытанием. А вот я сдох уже на втором круге. Круг здесь был стандартной длины, как на школьном стадионе — двести пятьдесят метров. А значит, километр пробежать без передышек я пока что не могу.

Цицерона же на уроки физкультуры, похоже, все-таки ходила чуть побольше. Да уж, стремно как-то проигрывать девчонке. С другой стороны, я здесь именно потому, что хочу это изменить.

Я наклонился вперед и уперся руками в колени. Легкие горели, будто я по меньшей мере марафон пробежал на рекорд, в правом боку кололо. Да и в левом тоже, только слабее. Кто-то когда-то мне объяснял, что именно там болит, но сия информация как-то забылась за ненадобностью. Интересное, кстати, дело. Уже во взрослом возрасте я предпринимал несколько попыток начать бегать. И организм мне сообщал о том, что дальше не побежит, самыми разными способами — в легких заканчивался воздух, сердце начинало колотить в виски с обратной стороны, ноги, вместо того, чтобы делать очередной упругий шаг, начинали заплетаться. Но вот эта фигня с «колет в боку» реально была только в школе. Ну и сейчас вот еще. Когда я, в общем-то, тоже в школе. Интересно, это у чисто подростковая фишка или просто я во взрослом возрасте раньше переставал бегать, чем в боку заколет?

Я вытер выступивший пот, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Вспомнил старую фишку с восстановлением дыхания — нужно сначала выдохнуть из легких весь воздух до ощущения вакуума, а потом быстро и неглубоко вдохнуть.

Не сработало.

И тогда не работало, и сейчас не работает.

Ладно, нефиг прохлаждаться. Надо бежать дальше.

Чуть помедленнее.

Наверное, настоящему Кириллу заниматься с Цицероной было бы ужасно сложно. Все-таки, ее внушительный бюст, то подскакивающий на каждом шаге, то колышущийся во время упражнений — это даже для взрослого и все повидавшего дядьки, типа меня, волнующее зрелище, что уж говорить про подростка. Но может она именно поэтому мне и предложила заниматься вместе? Почувствовала, что я не смущаюсь и не хихикаю над ее природным даром, который здесь в СССР был на самом деле настоящим наказанием для школьниц.

Было видно, насколько скованно она держит плечи. Как сутулит спину, лишь бы скрыть свое богатство размера примерно четвертого… Нда.

Под конец я решился-таки залезть на монстра из столбов, перекладин и всяких прочих спортивных снарядов. Интересно, смогу пройти, вися на руках, от начала до конца? Это все-таки не подтягиваться, не мускульная сила требуется, а, скорее, ловкость…

Я качнулся вперед-назад и схватился за следующую перекладину. Перебросил вторую руку. Ну, пока терпимо. Еще раз повторить. Хоп. Получилось.

Прошагать обезьяньим методом мне удалось всего семь перекладин. На восьмой меня подвели мокрые от пота ладони, и я сорвался.

— Все, хватит для первого дня! — сказала Цицерона, наклоняясь то к одной ноге, то к другой. — Я и так завтра буду как ты сегодня.

— Это быстро проходит, — я поднялся с земли, потирая ушибленное бедро. Неудачно соскочил.

— Ты уже знаешь, куда будешь поступать? — спросила Цицерона, когда мы сели отдышаться после пробежки.