— Там потом того… этого… — он потоптался, несколько раз вздохнул. — Мы когда к председателю шли, завернули к бабке Фисе, чтобы она нам по писярику для смелости налила. Ну и когда пришли, значить… В общем… Иван Махалыч, он на того… на поворотах крут бывает. Когда про трактор услышал, ружье схватил. А потом. Потом Санек кинул чем-то, я бежать. Ружье бахнуло, потом грохот еще. В общем, я укрылся в перелеске, а потом Санек меня нагнал и говорит, что Иван Михалыч убился на крыльце как-то. И мне бежать надо, потому что меня участковый ищет, мол, я толкнул. Ну я и побежал сдуру. А потом и правда заплутал. А тут в лагере меня Татьяна приютила и кормит. В райцентр съездила, говорит, что мой портрет на доске «их разыскивает милиция» красуется. Вот я и…

Он беспомощно развел руками. Стало жаль мужичка. И даже стыдно немного за свой шантаж. Может, конечно, и не так все было. Может на самом деле он вовсе и не тракторист никакой, а рецидивист-домушник, из колонии сбежавший. Преступники совсем даже необязательно выглядят как здоровенные бугаи с перекачанными бицухами… Впрочем, мне-то что с того? Вроде совсем даже не опасный мужик…

— Тяжко тебе пришлось, — хмыкнул я. — Ну, в смысле, вам. Ладно, я пойду.

— Эй, ты это… — мужичок шагнул ко мне. — Никому не расскажешь?

— Я же обещал! — я гордо выпрямил спину. — Честное пионерское!

Я вышел из санблока и побежал к своему отряду. Надо было положить на место полотенце, взять свои заметки и нестись в библиотеку. А то меня моя же редакция проклянет за то, что тележусь так долго.

Еще на крыльце библиотеки я услышал взрыв хохота. Похоже, работа в самом разгаре! Распахнул дверь, и несколько секунд молча любовался на картину творческого процесса. Две парты сдвинуты вместе, на них развернут лист ватамана, углы его прижаты книжками. В стеклянной поллитровой банке — разномастные цветные карандаши и кисточки, коробка акварельных красок, полупрозрачные трафареты с ровными угловатыми буковками. Друпи монотонно читает что-то с двойного листочка, а Мамонов, Марчуков и Алик ржут.

Красота!

— …в общем, посоветуйте, как сделать так, чтобы надо мной не смеялись, когда я рассказываю про это пятно, — Друпи дочитала, подняла на меня глаза и заговорила дальше, опять же, не меняя интонации. — Я написала еще несколько писем, выберешь, какие тебе больше понравятся. А остальные или пригодятся потом, или новые напишу.

— Видел фотки, Кирюха?! — Марчуков радостно подскакивал на стуле. — Я прямо как настоящий инопланетянин получился!

— Сейчас все посмотрю…

Я уселся на свой стул, и работа закипела. Мы спорили. Мы раскладывали так и эдак листочки. Пару раз к нам заглядывала библиотекарша, молча смотрела, качала головой, не то ободряюще, не то осуждающе, но ничего не говорила, а просто исчезала молча, как привидение. Я зачитал свое «Письмо к читателям», всем понравилось, так что Друпи взялась переписывать его мелкими печатными буквами. Как и отобранные письма. Статью Марчукова про открытие смены мы много раз переделывали, поспорили, Олежа чуть не разрыдался и не сбежал. Пришлось его убеждать, что мы поставим сразу три его фотографии, а статья хорошая, но ее надо чуть-чуть переделать. Всего лишь самую малость. Убрать начало и финал, переписать оставшиеся три предложения и нарисовать ей воооот такенный заголовок. Интервью с Еленой Евгеньевной я так и не доделал, так что мы решили ограничиться анонсом его в следующем номере. Потом я взялся за карандаши и даже изобразил несколько сносных иллюстраций в карикатурном стиле. Про победу девчонок над колорадским жуком, пока парни, в смысл, мы, прохлаждались, спрятавшись под кустами картошки.

Потом я нарисовал толстяка Бодю, как он меняет жука на монеты. Потом мы все вместе сочинили репортаж из нашей «экспедиции»….

В общем, когда затрубил горн на ужин, газета была практически готова. И получилась она… ну… получилась. Не знаю, какого результата я ждал. Что в какой-то момент случится волшебство, и из нескольких наклеенных на ватман бумажек и фотографий вдруг сложится какая-то магия, которая превратит это все вместе в некое художественное совершенство. В общем, обычная получилась стенгазета. Не шедевр, но…

Мы примерили ее на стену и по очереди посмотрели издалека. Сошлись на том, что можно еще обвести каждую статью цветными карандашами, а так — все готово.

— Давайте же скорее вешать! — Марчуков сделал порывистое движение к двери.

И вот как раз в этот момент затрубил горн.

— Давайте я завтра до зарядки повешу, — предложил я. — Утром все встанут, а на стенде — газета. Отлично же!

— Уооо, дооолго! — заныл Марчуков.

— Так после ужина все равно все пойдут на танцы, кто читать-то будет? — пожал плечами Мамонов. — Утром самое то!

Марчуков еще немного побурчал, но в конце концов согласился с нашими доводами. Мы свернули наше творение в рулончик и помчались на ужин.

Зря я опасался, что ужин в меня не влезет после деревенского хлебосольства. Оказалось даже наоборот — гречки с котлетой и белесой подливой показалось как-то чертовски мало. Пришлось набивать все еще голодный желудок еще несколькими кусками хлеба сверху.

Артур Георгиевич свое обещание выполнил, и всем девчонкам налили по второму стакану компота. И некоторые парни даже громко этому факту завидовали. И даже бухтели, что это нечестно — вот так соревноваться. Мол, женщины с древних времен занимаются собирательством, поэтому каких-то там жуков набрать в банку им проще. И что вот если бы нужно было, допустим, копье в цель кидать, то мы бы тогда — ого-го! И компот бы выиграли, потому что ни одна девчонка не смогла бы копьем в слона попасть.

— А ты чего, на танцы не собираешься? — спросил откуда-то из-под кровати Марчуков. — Там сегодня третий отряд фанты устраивает!

— Мне надо интервью с Еленой Евгеньевной дописать, — отмахнулся я.

— Ой, да ладно! — Марчуков высунулся из-под кровати. Кажется, он что-то искал в своем рюкзаке. — Елена Евгеньевна тоже на танцы пойдет, можешь ее пригласить и интервью дописать!

— Когда танцуешь, писать неудобно, — я хохотнул. — А, ладно! Завтра допишу!

Я прислушался к своим ощущениям. С танцами они опять были как будто раздвоенными. Старый «я» — человек ленивый, никаких личных зазноб среди девчонок у меня так и не появилось. Ну не смог я заставить себя воспринимать ровесниц Кирилла Крамского как объект вожделения! Даже с учетом того, что у многих из них уже вполне так отросли неслабых размеров бюсты, а летние советские одежды довольно мало прикрывали их упругие юные тела. Но вот… не могу и все. Они же как Кара! Дети еще. Ну, может быть и можно было пригласить какую-нибудь девчонку на свидание, просто чтобы от коллектива не отбиваться. Но вообще-то коллектив здесь не был склонен к слишком уж активной романтике. Да, по ночам парочки шныряли по теням. Но это не было уж прямо-таки всеобъемлющим явлением. Пацаны все больше увлекались рыбалкой и футболом, а девчонки… Да, фиг знает, чем они увлекались. Как-то так получалось, что по большей части мы и не пересекались. Если не считать Друпи и Цицерону. Остальные девчонки не очень-то стремились к сближению с парнями. Хотя шушукались и строили глазки довольно много.

Я потанцевал с парой девчонок из нашего отряда, потом на меня опять напали те две девицы, одну из которых я неосторожно пригласил потанцевать. Одна пригласила меня на белый танец, а вторая сверкала на нас глазами и всячески строила первой рожи. В конце концов, первая дернулась, бросила меня посреди танцплощадки и ушла. Блин, какие-то непонятные испанские страсти!

Я пожал плечами и ушел на скамейку. И когда вторая девица подошла ко мне и жеманно подмигнула, я подмигнул в ответ и сообщил, что не танцую.

Она обиделась и ушла. И еще до конца этого медляка эти две подруги опять шушукались вместе, зло посматривая на меня. Видимо, какие-то коварные планы строили. О скорой мести, ага.

Артур Георгиевич появился где-то когда танцы уже перевалили за середину программы. Танцевальные фанты третьего отряда как раз закончились. Наш воспитатель рыскал взглядом по площадке, будто кого-то искал. Потом его глаза просияли, и он взялся проталкиваться через толпу дрыгающихся под бодрую песенку Бони-М пионеров. Я проследил направление и обнаружил с противоположной стороны вектора нашего физрука, Геннадия Борисовича. Тот пританцовывал, крутя своим животом, обтянутым все той же спортивной формой. А рядом с ним крутились две девушки. Вожатые малышни, то ли из девятого, то ли из десятого отрядов.