— Не понял, — признался честно. Пневматика? На ярости и выхлопе? Потом обратил внимание на едва уловимое покалывание метки. В шмалабое присутствовали адхары… но неправильные, измененные. — Торговцы сказали, откуда ружьишко?

— Не спрашивали. Там за лишнее слово выставят адхар в счет. Хрен расплатишься.

— Понял. Теперь давай решать… — Тощий отступил на шаг и напрягся. Я успокоительно вскинул руку: — Выдохни, свирепый. Мы замяли проблему и можем разбежаться. Долгов между нами нет. Твое мнение?

— Пойду с тобой. — Категоричности Шесту не занимать. Взял и решил. Мне понравилось.

— Тогда слушай простые правила. Ты подчиняешься мне. Приказы не обсуждаются, любую хрень вроде «а нам точно надо прыгать?» не потерплю. Если есть вопросы, копишь и задаешь только на привале, когда поймешь по моему подобревшему взгляду, что я готов слушать. Или если сам спрошу. Вся ответственность за жизнеспособность группы на мне. Могу и буду делегировать, но с полным пониманием, чего, сколько и как мне надо. Начнешь косячить, пристрелю нах… Вопросы?

— Не все слова понял. — На лице Шеста никакого смятения. Ровная уверенность в дне текущем. — Но я разберусь… Ты мне Ворона напомнил. Держал нас в кулаке… Простые правила, ага…

— Джимми. — Я протянул руку для знакомства. Постарался не поморщиться, когда тощий точно клещами хватанул мою ладонь. Экзоскелет ходячий, сука.

С группой вопрос, считай, утряс. Обзавелся добротным бойцом и громадьем планов, которые не терпят отлагательств. Надо бы ранжировать — расставить приоритеты, чтобы не погрязнуть в месиве насущного. Закинув ремень шмалабоя на плечо, осмотрел перспективы улочки — остатки домов тянулись в серое полотно горизонта, отсеченного… не поверите, зубьями новых домов. Не хватало банального знания местности…

— Ориентируешься? — спросил напарника, обведя пейзаж неопределенным жестом.

Тощий отрицательно мотнул головой:

— Не местный. Наша группы с Бочковой, район Железного Коня… На территорию фанов старались не лезть, держали ширму на Паровозик… там, кончено суховато, но свой достаток имели, пока…

— Стоп. — Даже ладонь поднял. Это что к хренам за география. — Железный конь?

— Ну реально железная лошадь с отрубленной башкой. Типа статуя…Площадка приметная.

— А на Паровозике, полагаю паровоз?

— Зришь в корень, — довольно осклабился Шест.

— Тогда слушай вводную. Сейчас ищем любую возвышенность, в приоритете место, где можно пересидеть пару-тройку часов, привести себя в порядок. Осматриваемся и намечаем маршрут. Куда идти, я скажу. Почуешь сухих или что недоброе, сразу объявляй…

— Там. — Шест ткнул вдаль, где в конце улочки сливались глыбы развороченных зданий и дырявыми остовами расползались новые кварталы. Несколько зданий действительно можно принять за остатки высоток. Возьмем в разработку…

— Выдвигаемся.

Хрустнула галька и чья-то кость под сапогами тощего. Я вздохнул… А работы-то много. Шевели поршнями, Джимми.

Вторая высотка, точнее ее оставшаяся часть, выглядела более перспективно. Восемь этажей с уцелевшими панельными перекрытиями. Сквозь дыры просматривались лестничный пролеты, площадки и пещеры квартир — темные берлоги с неизвестным содержимым. Первую высотку я забраковал и Шест со мной согласился — сквозь здание виднелось небо во всех направлениях, без специального снаряжения подняться не реально. Только ударно спуститься, растекшись кляксой по асфальту. А второй домик ничего так…

— Чуешь? — спросил тощего, который осторожно заглядывал в развалы первых этажей.

— Нет. Но сухие в округе есть.

— А зверье? — неожиданно озвучил мысль, что подкралась из подкорки. Подсознательно ждал от одичавшего города сюрпризов, но тот не спешил тешить стереотипы…

— Сожраны, — лаконично ответил боец. — Можно крыс найти… Что покрупнее вырезано фанами и сухими. У крупных лагерей всегда так.

— То есть ничего такого зубастого в ночи не таится?

— Намекаешь на байки мусорщиков? Говорю же, веры им нет…

— А байки, сука, есть. — Я решительно шагнул в темноту подъездного блока. Дойдет очередь и до местного фольклора. Осмотрелся… Этажа до четвертого можно пробраться по завалам лестниц. Трудно, но можно. Дальше уйти в квартиры, обойти плотно сцепленные осколки плит и поискать проход наверх. Перекрытия дырявые…

Стукнуло. Шест деловито отбарабанил древком копья по стене. Посыпалось… Под моим взглядом тощий изобразил смущение:

— Проверил. Меня разок так завалило…

— А теперь мы оба под потенциальным обвалом. Вместе веселее, да?

— Да все надежно Джимми, нас выдержит.

Оставил выводы напарника без комментариев. К сожалению, дрессурой пока заниматься некогда, но я пометил пунктик. Шест хорош, а станет еще лучше, если не пристрелю его к хренам с досады.

Начали восхождение. Шест с рюкзаками по габаритам едва вписывался в изломы. Но молча полз, вспахивая слежавшийся мусор. Обломки держали плотно, едва заметный люфт присутствовал, щекоча нервы. Когда переползли в квартиры, стало полегче. Само-собой здесь побывали до нас, оставив лишь клочки да щепки. Немного пластика, стекла разнесено по углам, все деревянные части вынесены, остались лишь бетон да лохмотья выцветших обоев.

Подсаживая Шеста на этаж выше — в пролом обвалившегося потолка, чуть не крякнул. А он меня выдернул рыбкой, черт костлявый. Так и пробрались до восьмого, отмотав по горизонтали, чуть меньше, чем по вертикали. Кое-где балансировали над пропастью, на узких перешейках плит. И ползли, зло прокачивая воздух…

На восьмом этаже присмотрели комнатенку при остатках фронтальной стены. Над нами серо-жемчужное небо, легкие дуновения пробирали прохладцей. Мародерка сюда захаживала реже, оставив части разломанного шкафа, перекошенную тумбочку с пачкой желтых газет. На полу, под грязью, просматривался ковер. Если и в соседних апартаментах, что найдем, место на загляденье…

Шест высунулся в остатки оконного проема и бегло осмотрел близлежащую территорию. С сожалением сказал:

— Костерок на запалишь. Срисуют.

— Разгружайся, проверим подношения.

Из шкафной дверцы, камней и принесенных частей сгнившего дивана в полчаса соорудили приемлемые седалища и столик. Тощий присел, довольно хрюкнул и помассировал ноги, повращал руками… Я молча стоял. Боец осознал:

— Расслабился без команды?

— Встал и проверил все подходы, сунул пальцы в каждую щелку. Если откусят, вернешься и доложишь.

— Понял, командир. — Шест утопал в ближайший пролом. Удалявшийся скрип порадовал скоростью действа.

Пока боец при деле, изучил окрестности. Морду в проеме не светил, прислонился к стене. Что сказать… Развалины порадовали изобилием развалин. Дороги, тропки, разъезды… Видимость далека от идеальной. Хотя несколько приметных точек разглядел — где-то там меня тащил Маэстро. Вот и определились… Оттуда при должном старании найду дорогу к Крысолову. Хочу порадовать пенсионера, потешить мою природную общительность…. Заодно проверил луч-ось в туманной дали. Незыблемо светит, зараза, отдается легким током в метке. Градусов пятнадцать правее, проявился сигнал сенса — совсем слабый, вроде фантомной щекотки. Оценку перспективы счел удавшейся, с тем и переместился на седушку.

Вернулся Шест, потиравший плечо:

— Зацепился. — Он сел, покряхтел, притираясь, и доложил: — Чисто. Никто не подберется незамеченным. Там реально можно навернуться…

Я кивнул, принимая информацию. Над полезной словесной нагрузкой тощего стоило поработать, но и я не без греха, когда допекут. Общий стресс, близость смерти и еще там по мелочам…

— Сгружай рюкзаки, займемся приятным. — О дверцу дробно стукнуло, зашуршало. Если было чего бьющееся, можно не искать… Довольный Шест полез загребущими мослами к ремням и завязкам. Потрошитель на полставки. — Сперва, что вынесли со стадиона.

Вытряхнули, разложили и я призадумался. Семь упаковок гречки, три — риса и четыре — рожек. Часть изготовителей знакомы пестрыми логотипами — сам не брал, но на полках видел. Пять банок овощных консервов, которым немало досталось от времени. Я повертел помятую жесть, нашел срок годности с потертыми цифрами… и забыл, как страшный сон. Но смерть от просрочки будет позорной… Три полуторалитровых бутылки с водой и даже относительно прозрачной. На донышке колыхалась некая перхоть, но жажда пренебрежительно фыркнула…