Ну что ж, снова в драку, друзья мои, подумала Мармион, заметив капитана Торкеля Фиске в полной парадной форме, стоявшего чуть впереди отца — что было не слишком вежливо со стороны Торкеля. Виттэйкер был одет гораздо менее строго, однако Мармион никогда еще не видела, чтобы он выглядел таким подтянутым и счастливым. Счастливым?.. Мармион удивилась пришедшему ей в голову слову. У кого в Интергалактической Компании, частью которой являлись Виттэйкер, Мэттью и она сама, хватало времени на то, чтобы быть счастливым? Как бы то ни было, она приветливо улыбнулась Виттэйкеру, в то время как тот незаметно отодвинул в сторонку сына, чтобы первым приветствовать ее.

— Что, твоя рука уже зажила? И рана на ноге? — сердечно спросила она, когда они обнялись в знак приветствия. От Мармион не укрылась ни легкая повязка на руке, ни еле заметная хромота.

— Разумеется, Марми. Не дело такому старому псу, как я, валяться на месте. Надо мной работали не только медики Интергала: я получил также и самую лучшую помощь и уход, какие только доступны здесь. Я бы сказал в защиту этой планеты, что она весьма полезна для здоровья. — Виттэйкер, выпустив из объятий Мармион (с некоторой неохотой, как она заметила), повернулся к Мэттью, чтобы пожать ему руку, продемонстрировав именно те уважение и энтузиазм, какие и были нужны.

— Рад видеть вас, Мэттью. Ваш вклад в общее дело станет поистине неоценимым.

"Какой лжец!” — подумала про себя Мармион, старательно изображая улыбку.

Мэттью представил Виттэйкеру стадо своих гусаков, поясняя, откуда они и чем каждый из них занимается. Вернее, представил он всех, кроме злосчастного Адамова Яблока.

— А это Брэддок Макем, — одарив лучезарной улыбкой сперва Мэттью, затем Вита, а после ошеломленного беднягу Макема, проговорила Мармион. — Салли, я уверена, вы помните. А это Миллард и Фабер, мои верные оруженосцы.

Доктор Фиске пожал руки ассистентам Мармион, а затем жестом предложил им рассаживаться по машинам. Все вещи уже были выгружены и отправлены туда, где должны были размещаться люди такого высокого положения, как она и Мэттью.

— Мы приготовили тебе славную трапезу, Марми, — сказал Вит, устраиваясь на сиденье рядом с ней. Жесткие сиденья были застелены мягким пушистым мехом.

— Как это мило с твоей стороны, — ответила Мармион; ощупав тонко выделанные чехлы, она поинтересовалась:

— А это все местная работа?

Ей вовсе не нужно было изображать восхищение: она действительно нечасто встречала настолько хорошо и умело обработанные шкуры.

— Да, — ответил Торкель с заднего сиденья. — Единственное, что здесь умеют делать по-настоящему хорошо.

— В самом деле? — Ей удалось сказать это без тени иронии. — Как интересно! Вы должны мне показать еще что-нибудь, — легкомысленным тоном прибавила она. — Меха могут мне пригодиться: может, сделаю пару муфт на тот случай, если придется стоять в ледяном шлюзе или на станциях пересадки.

— Пусть лучше молодой Фиске купит вам то, что нужно, Мармион, — вмешался в разговор Мэттью. — Как только здесь услышат ваш инопланетный акцент, с вас станут драть три шкуры.

— Нет, мы сами будем делать покупки, — ответил Фиске-старший на эту попытку пошутить.

Мармион прижалась к нему плечом, слегка пожав его руку:

— Я так рада видеть тебя. Вит! Что бы тут ни происходило, это пошло тебе на пользу. Я думаю, ты слишком много времени проводил в своем офисе.

Фиске рассмеялся и кивком указал на сидевшего впереди Мэттью Лузона. Тот сидел очень прямо, казалось, спиной выражая неодобрение.

Мармион снова пожала руку Вита:

— Нам всем нужно прогуляться, чтобы разогнать кровь и наполнить легкие чистым воздухом. — Лузон передернул плечами; Мармион почувствовала, что Вит сотрясается от беззвучного смеха. — Мы все обдумаем эту маленькую проблему и очень быстро разберемся с ней, верно, Мэттью?

Сухой ответ Лузона потонул в скрежете старых тормозов: их машина остановилась перед зданием, явно недавно покрашенным в ярко-желтый цвет.

— Извини за цвет, Мармион, — увидев, как она поморщилась, проговорил Виттэйкер. — Это все, что осталось на складах; по крайней мере, ярко и чисто.

На этот раз Мэттью фыркнул достаточно громко, не скрывая своего презрения и отвращения. Он зашагал к дверям, выражая неудовольствие, неприятие и раздражение.

— Ах, дорогой, ну и ввязались же мы в дельце! — тихо проговорила Мармион, так, что услышал ее только Виттэйкер.

— И не говори, — так же тихо ответил он.

— Что ж, кто предупрежден, тот вооружен, — прибавила Мармион и пошла вперед так же легко и грациозно, как и всегда, — по дорожке, по ступеням, внутрь невероятно желтого здания.

Длинный, похожий на гусеницу караван разделился, потом от него отделилась одна группа, другая... Первыми ушли Шинид и Эйслинг, направившиеся в Шэннонмут, ближайшее из трех поселений. Хотя Шинид могла проскакать весь день, Эйслинг не способна была путешествовать так же, как она, в особенности в седле. Она предпочитала идти пешком, ведя свою кудрявую лошадку в поводу, с которой говорила не меньше, чем с Шинид, Шоном, Яной, Банни или Диего. Ее кобыла не обращала внимания на поклажу — тюки с одеялами, семена и рассаду, материалы для рукоделия и груду тонко выделанных шкур, добытых Шинид зимой.

Банни подумала, что с этой группой путешествуют настоящие асы. За последнее время она так привыкла к Диего, что чувствовала бы себя совершенно потерянной, если бы его не было рядом; Яну Мэддок она любила со дня знакомства и с нетерпением ждала, когда та станет ее тетушкой, выйдя за Шона. И Шинид, и Шон знали множество особых мест, где можно было спать под крышей — или ее подобием. С людьми пошли Элис Би, собака Шинид и Эйслинг, Нанук, один из котов-охотников, живший при лаборатории Шона, и Дина, сука-вожак упряжки семьи Малони, которая так привязалась к Диего, что предпочитала его общество обществу Лайэма.

Она любила и Банни: когда Банни ее гладила, девушке даже удавалось частично установить с ней мысленную связь.

Оставив Шинид и Эйслинг в Шэннонмуте, группа продолжила двигаться вперед вдоль реки, вившейся вдоль Прохода Мак-Ги. Здесь в нее впадала Неопределенная — река, которая звалась так, потому что нельзя было сказать наверняка, будет она течь или нет, вне зависимости от сезона, от того, замерзала ли река, был ли сезон сухим или нет. Сейчас Неопределенная текла мощным потоком, и чистые ее воды, несущие белые осколки льда, вливались в поток Шэннон, и дальше обе реки текли вместе к Фьорду Гаррисона.

Когда Банни и Диего собрались покинуть Шона и Яну, Шон проговорил:

— Послушайте, вы оба. В любом случае вы должны посетить семью Коннелли и, если удастся, выяснить, что происходит в поселке. Но если настроения в пользу Компании там очень сильны, уходите. Ищите нас, будем работать вместе. Я хочу, чтобы через три дня вы отправились в Фьорд Гаррисона; до Фьорда всего день пути. На то, чтобы выяснить ситуацию, у вас два дня. Договорились? Конечно, лучше бы иметь побольше времени, но ребята из Интергала прилетают совсем скоро, и нам с Яной нужно будет побыстрее закончить свои дела и успеть на ту сторону, как только освободятся Джонни и Рик.

— А нам можно с вами? — спросила Банни.

— Я не уверена, что в вертолете поместятся четыре пассажира, — сказала Яна. — Было бы мудрее использовать небольшой вертолет. А теперь — в путь! Вы доберетесь до Коннелли как раз вовремя, чтобы быть приглашенными к ужину. Да и нам с Шоном пора в дорогу.

Позже, когда взрослые исчезли из вида, обогнув подножие горы, а Банни и Диего направили своих кудряшей к дороге, Банни сказала:

— Ты слышал? Они не сказали — нет! Мы тоже можем отправиться на ту сторону, Диего!

— А как оно там? — спросил юноша.

— Не знаю. Никогда там не была. Думаю, на той стороне все совсем не так, как здесь. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь добирался сюда с южного материка. Для этого нужно пересечь целый океан, а пытаться сделать это на наших маленьких лодочках просто неумно. Думаю, у них суда тоже не больше, иначе они уже добрались бы сюда. Когда мои родители пропали, они как раз пытались доказать теорию о том, что от пещер у Фьорда Гаррисона под океаном идет ход... Эй, послушай! А что, если они прошли по этому ходу, а потом с ходом что-то случилось, потому они и не смогли вернуться домой? Что, если мы их найдем на той стороне?