— Эрих, — тихонько произнесла Ана, опасливо косясь на посапывающего сенатора, — можно мне вас… тебя… вас… попросить…предложить…

Благородно предложить ей спальное место, не дожидаясь, пока она поборет в себе вежливость и прогонит меня оттуда сама, помешал стук в дверь.

Стучали то ли ногой, то ли кувалдой, по крайней мере, грохот разбудил даже Гратона, а это о чем-то говорит…

— Кто? — рявкнул я, подойдя к двери, так, чтобы незваный гость сразу понял, что здесь ему не рады.

— Открой! — прорычал непонятливый пришелец.

Ну, сейчас я ему устрою…Обрадованный тем, что есть на ком сорвать раздражение, вызванное усталостью, я отодвинул засов и резко распахнул дверь…На то, чтобы понять кто стоит за ней, мне понадобилась доля секунды. Ее хватило и на то, чтобы захлопнуть дверь, запереть ее и прижаться к ней спиной. Безумным взглядом я обвел помещение, отыскивая пути к стратегическому отступлению.

— Что случилось? — сел на лавке абсолютно не сонный Гратон.

— Да, — поддакнула недоумевающая Ана.

Окно! Узкое, но при желании протиснуться можно. Уж желания у меня сейчас хоть отбавляй… В дверь громыхнули еще раз.

— Кто там? — забеспокоилась Ана. Сенатор спокойно дожидался, пока я перестану валять дурака и спокойно объясню, что стряслось с нами на этот раз.

— Нам нужно бежать отсюда! — выкрикнул я, перемещаясь к окошку, по пути подхватив Ану и сенатора.

— Да в чем дело? — вырвалась принцесса у самого окна. — Почему мы должны бежать?

— Там, за дверью… — как бы подкрепляя мои слова раздался еще один удар. Несокрушимая дверь затрещала, но пока выдерживала, — там — покойник!

— Наш? — деловым тоном уточнил сенатор.

— Нет! — выкрикнул я. — Какой-то совершенно незнакомый покойник… — после очередного удара дверь треснула вдоль… — и если мы немедленно не уберемся отсюда, у нас появится ощутимый шанс с ним познакомиться!

Больше вопросов не возникало. Первой в окно высадилась принцесса, кувыркнувшаяся на выходе и угодив в кусты. Затем выскользнул, как намыленный удав, Гратон. Приготовился к эвакуации я…Тут раздался последний удар и дверь рухнула, открыв недовольного синерожего покойничка, дескать, почему меня никто не встречает? Объяснять ему положение дел было уже некому: я выскочил в окно когда дверь еще находилась в полете.

Присоединившись к остальным сотоварищам я двинулся быстрым таким шагом как можно подальше от негостеприимного домика. Шаг был быстрый, такой быстрый, что на коне не угонишься.

— Почему он пришел к нам? — пропыхтела Ана на бегу. — Может мы его чем-нибудь обидели?

— Ага, не дали себя съесть, — согласился я, — может, вернемся и исправим ошибку?

— Разве покойники едят людей? — побледнела принцесса.

— Нет, — не вовремя вылез со своей эрудицией сенатор, — они разрывают их на части, завидуя, что те еще живы…

Тут мы остановились, хотя Ана, обрадованная рассказом Гратона, порывалась двинуться дальше. Мы стояли на деревенской площади, освещенной полной луной. Наше положение напомнило мне сцену из "романа ужасов". Все подробности учтены в точности: ночь, яркий свет луны, заброшенный дом у кладбища, в котором неосторожно решила переночевать беспечная компания, несчастная девушка — жертва монстра и главный герой, готовый поразить чудовище своей верной шпагой (мечом, дробовиком, огнеметом, бензопилой…Нужное — подчеркнуть). Для полноты картины не хватало только самого завалящего оружия (что-то не могу я припомнить, чтобы хоть в одном романе герой справлялся с чудовищем голыми руками) и собственно монстра, который где-то задерживался…

— Я вспомнила, как они называются, — сообщила мне Ана, дрожавшая уже не от страха, а от попыток перестать дрожать.

— Кто? — не сообразил я.

— Живые покойники. Это — зомби!

— Нет, — ввязался я в терминологический спор, — зомби — это когда кто-нибудь заклинаниями оживляет мертвеца, а когда он сам встает, это называется…просто мертвец, и все.

— Откуда вы знаете, — заупрямилась Ана, — что его никто не оживил?

— Потому что, — начал я объяснять тоном замотанного учителя, уже в сотый раз пытающегося втолковать двоечнице, что дважды два — не пять, как бы ей этого не хотелось, — зомбей…мм…зомбев…в общем, когда оживляют покойника, ему дают конкретное задание и на посторонних людей он внимания не обращает…

Гратон слушал нашу дискуссию с видом посетителя тихого отделения психиатрической лечебницы.

— А вдруг ему дали задание убить нас? — принцессе почему-то ужасно хотелось, чтобы это оказался не какой-то паршивый мертвец, вылезший из могилы по своим нуждам, а таинственный и ужасный зомби. Чтобы было о чем рассказать замирающим в сладком ужасе подружкам.

— Кто, например?

— Например, черти. Чтобы отомстить нам за проигрыш…

При упоминании о чертях, у меня что-то забрезжило в памяти, что-то, возможно, подтверждающее идею принцессы, но полностью оформиться не успело. Из-за угла показался наш долгожданный зомбомертвец. Вместе со всем кладбищем!

— Бежим! — хором закричали мы, обращаясь друг к другу и рванули в три разные стороны. Как-то не успели мы условиться, в каком именно направлении мы бежим.

Вывалившая на улицу неживая толпа остановилась в тщетных попытках сообразить своими полусгнившими мозгами, за кем из нас двинуться. Это не означает, что нас так и оставили без внимания. Несколько самых догадливых ринулись по нашим следам с целеустремленностью убийцы-маньяка. За мной, в частности, рванула молоденькая девушка, еще довольно свежая…для мертвеца. При жизни она была определенно симпатичной, а сейчас, с учетом синих губ, фиолетовой кожи и свирепо горящих глаз, привлечь она могла только какого-нибудь некрофила-мазохиста с суицидальными наклонностями… Убегая по темной пустой улице я пытался вспомнить мысль, появившуюся незадолго до появления толпы живых трупов. Ничего не получалось. Во-первых, ситуация не располагала к размышлениям (попробуй думать о чем угодно, когда за твоей спиной лязгает зубами девушка-упырь). О, вспомнил, живых мертвецов иногда называют упырями… или это вампиров так называют?… Короче, неважно. О чем это я? Ах, да…Вторая причина, по которой мне не удается вернуть сбежавшую мысль, это мои мозги, которые, как всегда в критической ситуации, отключились, предоставив хозяину почетную обязанность выкручиваться по собственному усмотрению…

Покойница за моей спиной пыхтела, но не отставала. Насколько я помнил курс некрологии (неважно, что это такое) оживший труп не способен на быстрое передвижение, зато неимоверно силен и не знает усталости. Короче, моя задача: пробегать от шустрой девчонки (а также от, возможно, ее приближающихся коллег) до первых петухов. А там, бог даст, покойникам надоест носиться по деревне, и они вернуться обратно в уютные могилки…

Где-то позади меня раздался страшенный шум. В нем были слышны и визги и крики и ругань и мат и богохульства и… все что угодно. Представьте, что в зал, битком набитый школьницами, загнали взвод пехотинцев, толпу монахов, всех клиентов самого крупного городского вытрезвителя, мешок мышей и, для полного счастья, выпустили туда свору ротвейлеров. Представьте все это и тогда вы получите слабое представление о раздавшемся крике. Объяснялся он просто: потеряв нас из виду, живая мертвечина отправилась прочесывать окрестности вместе с близлежащими домами. Жителям деревни такие полуночные гости не понравились. Весело там сейчас.

Мы с моей холодной подружкой в общей веселухе, понятное дело, не участвовали. Она уже нашла себе объект внимания, каковой и преследовала. Я же, в свою очередь, старался не задерживаться долго на одном месте, соблюдая определенную дистанцию. Можно было, конечно, рвануть что есть мочи и оторваться, но тогда силы у меня кончились бы задолго до рассвета… Поэтому мы двигались по пустым (пока) улицам к концу деревни, а по нашим следам двигался шум и крик.

Вот и околица…Вот и конец…Мне. Улочка упиралась в реку, такую широкую, что мне не переплыть ее даже на лодке, руки раньше отвалятся. Останавливаться нельзя, нельзя… Я ломанулся через прибрежные кусты вдоль реки раньше, чем сообразил куда податься. Здоровые рефлексы человека, имеющего некоторый опыт общения с неумершими. Главное — не останавливаться, раз уж вас угораздило связаться с ними без оружия. Я несся через заросли, подгоняемый неумолчным хрустом за спиной.